Где кошачья еда? Не важно, уже нашел. Это не кошачья еда, но ему понравилось. По-моему, кот болен, его вытошнило в гостиной. Рыбка норм. Тейтум застонал и написал в ответ, что кошачий корм в левом шкафчике на кухне. Он задумался, чем же Марвин накормил Веснушку, но потом решил, что от любого ответа почувствует себя еще хуже. Прокрутив список контактов, нашел Кристину Манкузо и нажал кнопку вызова. Она ответила через несколько секунд: — Алло? — Это Тейтум. Он огляделся. Комната была пуста; все детективы либо ушли по делам, либо отправились домой. — Я знаю. — Ну да, точно. О’кей, послушайте. Ребята здесь отличные. Старший группы, лейтенант, очень неплохо соображает, для расследования этих убийств они подобрали очень приличную команду и до недавнего времени неплохо справлялись. — И что случилось дальше? — Они пригласили психолога по профилированию. — А. — Этот мужик со скоростью пулемета выдает полный набор клише о серийных убийцах. Похоже, он — чикагский медиаэксперт по серийным убийствам, все детективы его знают и рады двигаться по его подсказкам. Он впустую тратит время и ресурсы расследования, а они ему за это платят. — Вы им об этом сказали? — спросила Манкузо. — Да, — ответил Тейтум, бездумно рисуя карандашом в блокноте, лежащем на столе. — Я сказал лейтенанту — и встретил холодный прием. Они очень напрягаются насчет Бюро, лезущего в их дела. Манкузо пару секунд молчала. — И как вы намерены продолжать? Тейтум нарисовал грустную рожицу, потом стал тыкать карандашом в бумагу. — Помните эту штатскую, которую вы пригласили в отдел? У нее впечатляющее досье, верно? — Зои Бентли? Она работала по делу Джована Стоукса. Это расследование принесло ей определенную известность в СМИ. Кроме того, у нее степень по клинической психологии, и еще одна по юриспруденции, из Гарварда. Тейтум понизил голос, хотя в комнате по-прежнему больше никого не было. — Я думаю, ей стоит прилететь сюда, ослепить детективов своим послужным списком и убедить их избавиться от этого шарлатана. А потом она поможет мне подтолкнуть расследование в верную сторону. — И чем она может помочь? — с легким удивлением спросила Манкузо. — Обаянием и умными словечками профайлеров. У меня есть несколько по-настоящему годных идей насчет того, в какую сторону должно идти это расследование. — Значит, вы хотите, чтобы она прилетела и поддержала вас? — Они не станут меня слушать, потому что я — федерал. Но она — гражданский специалист, поэтому ее слова будут весить побольше. — О’кей, — сказала Манкузо. — Я ее отправлю. — Супер. — Спокойной ночи, агент Грей, — произнесла шеф и отключилась. Удивленный таким внезапным завершением разговора, Тейтум засунул телефон в карман. Потом посмотрел на нарисованную им печальную рожицу и после секунды размышлений добавил к ней очки и три волосинки. Глава 6 ЧИКАГО, ИЛЛИНОЙС, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 17 ИЮЛЯ 2016 ГОДА Это не сработало. Он надеялся, что она станет той самой, но уже чувствовал, как блекнет волшебство и усиливает свою хватку скука. Проснувшись с ней рядом, он больше не чувствовал прежнего прилива восторга и похоти. И это разочаровывало. И отчасти, как он понимал, дело было в бальзамирующей жидкости. Он неудачно подобрал состав. Тело было слишком жестким, цвет кожи — неидеальным. Возможно, ему следовало добавить больше краски для компенсации физраствора. Но он не знал, сколько именно, а в материалах, которые ему удалось найти онлайн, о таких подробностях говорилось слишком туманно. Две ночи назад, в раздражении, он отвесил ей пощечину, и она вывалилась из кресла и упала на пол, по-прежнему согнутая в сидячем положении. Он в ярости выскочил из дома, захлопнув за собой дверь, и ездил по городу, зная, что, если представится возможность, он убьет кого-нибудь. Но все женщины, которых он встречал, держались парами или группами, а когда он подошел к одной шлюхе на улице, она сказала, что на сегодня закончила, а ее взгляд выдавал страх. Что она увидела в его лице, почему так испугалась? Ужаснувшись, он бросился к машине и стал разглядывать свое лицо в зеркале, но оно выглядело как всегда. Он поехал домой и снял напряжение в ванной. Ничего, следующая будет лучше. Он разберется, как сделать ее более естественной. Может, линзы помогут… Нужно будет попробовать. Но сначала ему нужно избавиться от этой. Он поднял ее с пола, посадил обратно в кресло. Она уставилась на стол, определенно ощущая напряжение в их отношениях. Он взял ее за руку, нежно погладил. — У нас ведь были хорошие деньки, верно? — сказал, улыбаясь ей. Он растягивал молчание. Как она должна реагировать? Он пытался припомнить все, что знал, все просмотренные фильмы, прочитанные книги. Она заплачет. Он взял ее левую руку и согнул в локте. Ему хотелось сделать все качественно. Непростая задача, но в конце концов он ухитрился пристроить ее ладонь на лицо. Взяв правую руку, согнул ее в той же манере, так что в результате все стало выглядеть так, будто она, всхлипывая, прикрыла ладонями лицо. Она была прекрасна. В этот момент он едва не передумал, едва не сказал ей, что, возможно, им нужен еще один шанс; но он знал, что рано или поздно это кончится плохо для них обоих. Лучше молчать. Он налил им по бокалу вина, за прежние времена. Она не притронулась к своему, так что он выпил оба. Потом помог ей встать и доволок до машины. Усадил ее на заднее сиденье. Она по-прежнему закрывала руками лицо, по-прежнему рыдала. Трудные минуты для них обоих. Он на секунду присел рядом с ней, пытаясь решить, куда она пойдет оплакивать их отношения. Он знал одно отличное место. Глава 7 МЕЙНАРД, МАССАЧУСЕТС, СУББОТА, 27 СЕНТЯБРЯ 1997 ГОДА Родители Зои говорили друг с другом очень тихо, едва слышно. Обычно мать было слышно за милю, поэтому Зои сразу обратила внимание на ее приглушенный голос. И, как только девочка сообразила, что разговор не предназначен для ее ушей, она замерла, намереваясь уловить каждое произнесенное слово. Стояла в коридоре, вне зоны видимости. Свет из кухни лился на пол коридора. По светлому пятну двигались тени — наверное, отец; он всегда ходит взад-вперед, когда волнуется. — У них есть подозреваемые? — спросила мать. — Эрл сообщил мне, мол, шеф полиции сказал, что есть, — ответил отец. Он тоже говорил негромко, но у отца всегда был тихий голос, так что ему не приходилось особенно стараться. — Но он, конечно, не сказал, кто именно. — Бедняжка ее мать, — сказала мама Зои ломким голосом. — Можешь такое представить? Услышать, что… — Я стараюсь не представлять. — Она была… в смысле, он… ее изнасиловал?