Зои ни разу не слышала, чтобы ее мать произносила это слово, и звуки, слетевшие с материнских губ, заставили девочку похолодеть. Отец ничего не ответил. Он думает? Или кивает? Или качает головой? Ей нужно узнать. Она прокралась поближе к дверям, выхватив очертания лиц родителей. Они стояли почти вплотную друг к другу; мать оперлась на стол. Зои видела только профиль матери, но сразу поняла, что та сильно расстроена; губы кривятся, намекая на подавленные рыдания. — Нам нужно поговорить с Зои, — сказал отец. — Ей следует знать… — Однозначно нет, — прошипела мать. — Ей всего четырнадцать. — Она все равно узнает, и лучше, чтобы она узнала об этом от нас. Мать собиралась ответить, когда на кухню, мимо Зои, влетела — размытые очертания рук и ног, копна волос и нос — ее младшая сестра. — Мы делаем оладьи? — крикнула она. Даже в пять лет Андреа, как мать, имела только два уровня громкости: крик и сон. Мать откашлялась. — Твоя сестра проснулась? Зои напряглась. — Ага, она стоит в… — Доброе утро, — быстро произнесла Зои, входя на кухню. Плитки на кухонном полу были холодными, и у нее тут же замерзли ноги. Мать оперлась на кухонный столик, а отец стоял посреди кухни, за большим столом. Странно, но завтрака не было. По выходным мать Зои всегда готовила завтрак к пробуждению дочерей, но, похоже, эти выходные оказались необычными. Зои потянулась и нарочито широко зевнула. — Хочешь, я помогу тебе с завтраком? — Я хочу, чтобы ты оделась, — заявила мать, глядя на нее поверх крючковатого носа. Зои достался материнский нос или, как она называла его в мрачном настроении, клюв. Хотя бы глаза у нее папины. Мать фыркнула и добавила: — Замерзнешь тут до смерти. На Зои все еще была растянутая футболка и тонкие штаны, которые она надевала в качестве пижамы. — Ладно, — сказала она. Зои шла в ванную, когда услышала, как разговаривают родители. Теперь ее мочевой пузырь собирался взорваться, и холодные плитки лишь ухудшали дело. Она неловко поерзала. — Ничего не случилось? — Нет, — ответила мать, возможно, чуть поспешней, чем следовало. — Просто занимаемся субботним завтраком. Твоя сестра хочет оладьи. Ты тоже хочешь? — Конечно, — ответила Зои. — Потом я пойду к Хизер, и… — Ты останешься дома, — оборвала ее мать. Зои нахмурилась. — Но нам нужно сделать домашку по химии. Она на понедельник. — Я отвезу тебя, — сказал отец. — Я бы лучше на велике поехала. Погода классная, и… — Я тебя отвезу. Отец напряженно смотрел на нее, и его тон не оставлял места для споров. — И я хочу, чтобы ты позвонила, когда соберешься домой. Я заберу тебя. — Мам, я хочу оладьи, — заныла Андреа. — А что случилось? — спросила Зои. Родители молчали. Наконец отец произнес: — Там было… — Ничего не случилось, — оборвала его мать, взглянув на Андреа, которая продолжала ныть. — Мы просто не хотим, чтобы ты бродила одна. * * * — Они нашли мертвое тело, — сказала ей Хизер, едва они оказались у нее в спальне. — Рядом с мостом на Уайт-Понд-роуд. — А ты откуда знаешь? — спросила Зои. — Я слышала, как папа утром говорил об этом с соседом. Сосед сказал, это была девушка и она была голая. По шее Зои пробежали мурашки. Они с подругой валялись на кровати Хизер, вокруг торчало мятое постельное белье, повсюду валялась одежда. Комната Хизер всегда выглядела так, будто ее шкаф вскрыл торнадо. Хизер грызла кусок яблока, которое им нарезала ее мать. Задание по химии лежало нетронутым на столе, и там оно, похоже, останется до конца дня. — А он сказал, кто это? Она из Мейнарда? — спросила Зои. — Нет, — прошептала Хизер. Она придвинулась к подруге, коснувшись рукой ее плеча. От Хизер слабо пахло шампунем и мылом, и Зои пожалела, что сама не приняла утром душ. Ей было неуютно валяться на чистых простынях — ноги наверняка перепачкались, когда она ходила дома босиком. Правда, Хизер вроде бы не возражала. Они всегда ели у нее на кровати, и она часто вываливала сюда содержимое корзины для белья, разыскивая какой-нибудь предмет одежды. Ну, если бы мать Зои меняла постель каждые три дня, как делает мама Хизер, возможно, она тоже не стала бы возражать, если она быстро испачкается. Хизер немного напряглась. — Господи, а вдруг это кто-то знакомый? Перед глазами Зои тут же выскочила картинка. Мертвое, обнаженное тело Кэрри из школы лежит у моста, и вода плещется вокруг ее ног… Картинка была настолько живой, что Зои едва не разрыдалась. Почему она подумала о Кэрри? Почему она вообще это вообразила? Может, с ней что-то не так? Она закрыла глаза, стараясь выкинуть образ из головы. — По-моему, все распсиховались, — сказала Хизер. — Сосед сказал моему папе, что он не выпустит своих детей из дома. Спорю, моя мама сделает то же самое. Запрет меня в доме. Мама иногда страшно психует. — Мои не разрешили мне идти к тебе одной, — ответила Зои. — Они меня привезли. Она уставилась в окно спальни Хизер. С кровати было видно только голубое небо и листву ближайшего дерева. Все такое спокойное и мирное… Хизер покачала головой. — Надеюсь, это скоро уляжется, — заявила она. — Не хочу, чтобы родители все время заглядывали мне через плечо. Зои рассеянно кивнула, но у нее было ощущение, что скоро тут ничего не уляжется. * * * Шины велосипеда жалобно взвизгнули, когда Зои нажала на тормоз. Она остановилась у моста на Уайт-Понд-роуд; легкие жгло от напряжения. Этим утром мать разрешила Зои поехать в школу на велосипеде лишь потому, что опаздывала на работу, и взяла с нее обещание ехать вместе с Хизер, а после школы прямиком мчаться домой. Так Зои и намеревалась сделать. Но не сделала. Каждый раз, когда она встречала Кэрри в школьных коридорах, ее горло перехватывало от стыда и вины. Она чувствовала себя так, будто Кэрри знала, что Зои нарисовала себе картинку с мертвой и голой Кэрри в воде. Когда та улыбалась ей на физкультуре, Зои краснела и, вздрагивая, быстро отводила взгляд. Образ мертвой Кэрри неотступно преследовал ее, норовя выскочить в самый неподходящий момент. В конце концов Зои решила, что если она доедет до моста и сама посмотрит на это место, то сможет избавиться от жуткой картинки. Она слезла с велосипеда и спустилась по заросшему травой берегу прямо к тихой реке Ассабет. Поверхность воды покрывала зеленая ряска, покачиваясь на маленьких, почти незаметных волнах. Так это здесь они нашли тело? Зои знала, что тело было слегка прикрыто водой — по крайней мере, так говорили в школе. Прочие слухи бродили в бесконечных перешептываниях. Кто-то сказал, что перед смертью девушку изнасиловали. Кто-то другой сказал, что ее мучили, ее лицо было опухшим и в синяках. Ее руки были связаны за спиной. Ее порезали ножом. И от каждого нового слуха Зои чувствовала себя слабой, напуганной, беспомощной. Сейчас она знала имя жертвы. Ее звали Бет Хартли, она работала секретаршей у местного бухгалтера-счетовода. Двадцать один год. Этим утром Зои увидела в газете ее фотографию. Лицо казалось знакомым. Может, они встречались на улице? Или в парикмахерской? Или в пиццерии? Вполне возможно. Мейнард — город маленький. В газете не было других подробностей; в ней лишь говорилось, что полицейское расследование продолжается. Теперь, когда она стояла здесь и вода сверкала под лучами солнца, вся эта история казалась невозможной. Зои, даже постаравшись, больше не могла представить себе тело, лежащее в воде. Слишком гротескный, слишком чуждый образ. Однако страх не отпускал ее… и в него затесалось что-то еще. Возбуждение. Нервная дрожь. Что-то прошуршало в листьях у нее за спиной, и девочка резко обернулась; сердце колотилось как бешеное. Сзади ничего не было. Может, птица? Зои вздрогнула, хотя день был довольно теплым.