— Филистер. — Четыре судна, — продолжал Бо, — были крупные, под флагами всемирно известных судоходных компаний: теплоход «Перл Нори», танкер для перевоза химических веществ; контейнеровоз «Эмпайр кэрриер»; «Эверест», тоже контейнеровоз; теплоход «Первый морской волк», танкер для перевозки сжиженного газа. Два других судна были местные: одно — прогулочная яхта под названием… — Он помолчал, нахмурился. — «Обезьяна видит, обезьяна делает». Другое — восьмидесятифутовый траулер «Ирландское пробуждение». Оба приписаны к портам на побережье залива. Он замолчал и, прищурившись, оглядел собравшихся. — Таким образом, следующий этап расследования включает среди прочего обнаружение и допрос капитанов этих шести судов. — Его взгляд остановился на Пендергасте. — А, агент Пендергаст, рад, что вы вернулись после отсутствия. Допрос этих капитанов — идеальная работа для ФБР. Я бы хотел, чтобы вы и Бюро взяли это на себя. Пендергаст не ответил и даже никак не дал понять, что слышал слова коммандера. Бо повысил голос: — Агент Пендергаст! Эй-эй! Агент ФБР продолжал стоять, скрестив руки на груди. Трудно было сказать, о чем он думает, его лицо все еще было скрыто под полями шляпы. Мгновение спустя он коротко кивнул. — Как у вас дела? Есть успехи с базами данных Национального центра анализа насильственных преступлений? — Похоже, мы имеем дело с чем-то беспрецедентным. — А как продвигаются поиски изготовителя обуви? — Прекрасно, спасибо. Мы отправили агента в Китай. «Спасибо» почему-то прозвучало слегка презрительно, но, может быть, подумал Перельман, это только игра его воображения. Коммандер принялся раздавать другие задания, и в этот момент Пендергаст предпочел выскользнуть из комнаты, как кот. 19 — Мне не хочется быть грубой, но это похоже… похоже на… — Гладстон замолчала, не зная, с чем сравнить. — А я люблю быть грубым, — сказал Лэм. — Это похоже на взорвавшийся лобок. «Возможно, он прав», — подумала Гладстон, глядя на изображение южной части залива на большом экране. Тысячи вертлявых черных линий начинались у Тёрнер-бич и направлялись во все мыслимые стороны. — Какой хаос. Здесь невозможно установить закономерности. — Я продолжаю дорабатывать программу, — обиженно сказал Лэм. — И сколько еще это стоило нам по времени центрального процессора? — Ну, около двух тысяч. — Господи боже. Так в чем проблема? Лэм покачал головой: — Главным образом в том, что все математические решения уходят в воображаемое пространство. — И это означает?… — Анализ течений дает невероятные результаты. Похоже, нигде во всем Мировом океане нет места, где можно было бы сбросить сто с лишним обрубков ног, чтобы их вынесло на Тёрнер-бич так, как их вынесло. Такого места просто не существует. — Оно должно существовать. Лэм пожал плечами. — А как насчет того мусора, который воняет в кладовке? Лэм сделал вид, что его рвет: — Я каталогизировал все, что поддавалось опознанию. Никаких дымящихся пистолетов. — А что анализ? Ты внес это в уравнение? — Внес. Не всё — выбрал такие предметы, чтобы получить достаточно широкое представительство. И опять те же невозможные результаты. — Но мы знаем, что обрубки таки прибило к берегу! Лэм вздохнул: — Как я тебе уже сказал, это невозможно. — Это не может быть невозможно! — Гладстон готова была вцепиться себе в волосы. — Не кричи на меня! — Я не кричу. Я акцентирую. — И не акцентируй на меня! Ты же знаешь, какой я чувствительный. Гладстон закатила глаза: — Ты должен найти, в чем ошибка, и вернуться к анализу. — Ладно. Мне-то что. Но каждый раз, когда я сажусь за компьютер, нам это обходится в пять сотен. Гладстон замолчала, задумавшись. В лаборатории воцарилось молчание. Потом она вытащила свой телефон, набрала номер и включила громкую связь, чтобы слышал Лэм. — Могу я поговорить с агентом Пендергастом? — спросила она, когда ей ответили. — Слушаю. — Это Гладстон. Рада, что дозвонилась, — сказала она. — Мы работаем над анализом, о котором вы просили. — И как продвигаются дела? — Мм… хорошо. Очень хорошо. Мы приготовили полный каталог мусора, вынесенного на берег, а теперь дорабатываем математические модели. Прогресс огромный. Лэм скорчил гримасу. — Рад это слышать. — Но обработка больших чисел — дело дорогое. У нас уже немаленький счет за использование университетского компьютера. — Позвольте узнать сколько? — Мы потратили несколько тысяч и, возможно, перейдем черту в десять тысяч, прежде чем получим результат. — Я даю вам разрешение потратить до пятнадцати тысяч. — Вау. Спасибо, это здорово. Правда здорово. — Она помолчала. — Есть одна вещь, которая очень помогла бы нам улучшить расчеты. Эта вещь крайне необходима, если откровенно. — И что же это может быть? — Нам нужен обрубок. Вообще-то, даже два. Чтобы точно моделировать поведение плавучего предмета с учетом нескольких других переменных. Последовала долгая пауза. — На какой срок они вам понадобятся? Гладстон посмотрела на Лэма. Тот поднял обе руки и растопырил пальцы. — На десять часов. — Думаю, я смогу предоставить их вам, но только на половину этого времени, и я должен буду присутствовать при них постоянно. Это приемлемо? — Пресвятая богоро… — начал Лэм тихим голосом, но тут же замолчал и кивнул ей. — Да. Спасибо. Спасибо огромное. — В таком случае я постараюсь быть у вас не позже чем через час. И я искренне надеюсь, что дополнительное финансирование поможет вам и доктору Лэму продвинуться дальше. Доброго вам дня, доктор Гладстон. Она опустила телефон: