Женщина прищурилась в полутьме прихожей, наклонилась поближе к фотографии. – ¿Qué es esto?[13] — спросил Смитбек. Неожиданно глаза старухи распахнулись. Любопытство сменилось подозрительностью. – ¡Vaya![14] — резко сказала она и захлопнула перед ним дверь. Смитбек постучал еще раз и еще, но больше никто не отозвался. Наконец он засунул свою визитку под дверь, вернулся на тротуар и огляделся. Через несколько домов невысокий жилистый человек лет шестидесяти косил газон перед домом. Смитбек направился к нему. Когда он приблизился, человек выключил двигатель. Он курил небольшую, дурно пахнущую сигару, на нем была футболка с логотипом ландшафтной компании. Смитбек кивнул ему, человек кивнул в ответ. Воодушевленный видом логотипа, репортер пустился в объяснения, на сей раз на английском. Минуту спустя человек прервал его: — No hablo inglés[15]. Смитбек показал ему фотографию: – ¿Qué significa eso?[16] Человек посмотрел на фотографию — на самом деле едва скользнул взглядом — и покачал головой. На его лице застыло заученно отсутствующее выражение. – ¿Lo ha visto antes? — не отставал Смитбек. Человек пожал плечами: — No hablo inglés. Господи боже, он же спрашивает по-испански! Но человек отрицательно качал головой и пожимал плечами. В конце концов Смитбек дал ему свою визитку, поблагодарил и пошел прочь. Человек тут же включил газонокосилку и вернулся к работе. Смитбек снова огляделся. Чуть дальше по кварталу еще одна женщина — немного моложе, немного лучше одетая — приближалась к входной двери двухэтажного многоквартирного дома, держа в обеих руках пакеты с покупками. Смитбек инстинктивно поспешил к ней и успел открыть для нее дверь. — Gracias, — поблагодарила она с улыбкой. — De nada. Пожалуйста. — Он вытащил из кармана фотографию татуировки. — Por favor — qué es esto? Женщина посмотрела на фотографию. Почти мгновенно на ее лице вместо первоначального дружелюбия появилось то же самое выражение, что и у старухи, — сочетание подозрительности и страха. Она повернулась к двери, но Смитбек еще раз остановил ее: — Por favor, por favor. ¿Quién lo lleva?[17] Женщина нервно огляделась из полутьмы за дверью. Потом дернула головой, показывая на запад, еще дальше по кварталу. И прежде чем Смитбек успел дать ей свою визитку или сказать что-нибудь, она поспешила вглубь дома, захлопнув за собой дверь. Смитбек медленно вернулся к машине. Господи, какая же стояла жара. Пока ему не удалось узнать ничего конкретного. Тем не менее уже само молчание и смятение людей о многом говорили. Он завел двигатель, отъехал от тротуара и двинулся дальше по кварталу в поисках того, на что показывала женщина с покупками. Он нашел то, что искал, на следующем перекрестке. На углу стояло здание полуразвалившегося клуба с открытой входной дверью, изнутри доносились звуки музыки — какая-то разновидность наркорэпа. Перед дверью стояли три молодых человека в футболках и старых джинсах. У одного на руках было несколько татуировок, у других вроде бы татуировок не было. Их дорогие кроссовки и золотые цепочки плохо сочетались с убогой одеждой. Смитбек остановился. У него был отличный уличный инстинкт, который в этот момент подсказывал ему, что глушить двигатель не стоит. Он опустил окно со стороны пассажирского сиденья и поманил юнцов: – ¡Hola![18] Ему пришлось повторить это еще раз, прежде чем один из трех отошел от стены и неторопливой походкой направился к нему. Смитбек показал ему фотографию татуировки: – ¿Qué es esto? Парень внимательно вгляделся в фотографию, потом повернулся к своим дружкам и что-то пробормотал — Смитбек не разобрал что. Теперь и они подошли к окну. Ощущение опасности в нем резко набирало обороты. – ¿Quién lo usa?[19] — спросил он как можно более спокойным голосом. Внезапно один из троих попытался выхватить у него фотографию. Смитбек вовремя отдернул руку, смял фотографию и бросил на заднее сиденье. Одновременно он сдвинул рычаг переключения передач вперед и поехал прочь. – ¡Vaya de aquí! — крикнул парень с татуировками. — ¡Hijo de puta![20] – ¡Pendejo![21] — прокричал другой и плюнул в сторону пассажирской двери. Смитбек ехал, часто поглядывая в зеркало заднего вида. Никто из парней не бросился вслед за его машиной, но было ясно, что они наблюдают за ним не менее внимательно, чем он за ними. Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. До бульвара Макгрегор было рукой подать, а оттуда до снятой им квартирки на Санибеле — полчаса езды. Добился ли он чего-то? Весьма вероятно. Был ли он очень близок к тому, чтобы наделать в штаны? Безусловно. 18 Во время следующего заседания начальник полиции П. Б. Перельман с новым интересом смотрел на коммандера Бо. Тот повел корабль к берегам Кубы — дерзкий шаг, что и говорить, — и вернулся, спровоцировав небольшой дипломатический инцидент, однако никаких результатов своего плавания предъявить не смог. Впрочем, человека на трибуне это ничуть не смутило. Нет, он даже стал еще самоувереннее прежнего, такой вот решительный, уверенный коммандер до мозга костей. Перельман подумал, что, может быть, именно это качество позволило ему подняться так высоко по служебной лестнице. Но после инцидента в море коммандер сместил приоритеты, оставил мысль о кубинской тюрьме и стал разрабатывать версию, что обрубки сбросили в море с корабля. Перельман оглянулся на Пендергаста, который, как обычно, стоял у задней стены, скрестив руки на груди и надвинув на лоб широкополую панаму, скрывавшую лицо. Бо откашлялся, его хриплый голос наполнил зал: — Я бы хотел представить вам доктора Боба Кендри, специалиста по океаническим течениям, который расскажет о новом направлении поисков. Доктор Кендри? На трибуну поднялся очень высокий человек. Лысый, лет шестидесяти, он тем не менее был строен, хорошо сложен и одет в сшитый на заказ синий костюм. В нем было что-то от кинозвезды, а когда он заговорил, и голос у него оказался соответствующий — низкий, ровный и спокойный. — Спасибо, коммандер Бо. — Он вытащил из кармана несколько листов бумаги и положил их на трибуну. — За три дня на берег острова Каптива — точнее сказать, в основном на берег острова Каптива — было выброшено сто двенадцать обрубков человеческих ног. Два обрубка прибило к острову Санибел, еще два выбросило на Северную Каптиву, один на Кайо-Коста и один на остров Гаспарилла. Задача расследования формулируется просто. Можем ли мы вернуться назад во времени на двадцать восемь — тридцать дней и указать, где обрубки попали в воду? Ответ: можем. Свет потускнел, и доктор Кендри стал говорить о течениях, ветрах, приливах, действии волн, на экране появилось несколько карт вместе с грубоватой анимацией того, как несколько плавучих предметов размером и плавучестью обрубков ног могли быть вынесены течением на остров Каптива. Десять минут спустя Перельман сказал Моррису, сидевшему рядом с ним: — «Зло превзошло себя в своем искусстве»[22]. Моррис закатил глаза: — Я уже давно потерял нить. Кендри замолчал, и Перельман понадеялся, что это уже конец. — И теперь в завершение… «Слава тебе господи», — подумал Перельман. — …как видите, мы смогли проследить маршрут этих обрубков на их пути от места выброса на Каптиве. Мы называем вот этот район как источник. Появилось изображение удлиненного штрихового овала, нарисованного не в заливе, а в Карибском море. — «В неизведанные воды, к далеким и враждебным берегам»[23], — пробормотал Перельман. — У вас цитата на каждый случай, да, шеф? — Определенно. — Он никогда не закончит, — заметил Таун. Кендри продолжил: — Этот район расположен в двухстах милях к западу от Каймановых островов и имеет площадь около шестисот квадратных миль. — Спасибо, доктор Кендри, — сказал Бо, возвращаясь на трибуну, когда зажегся свет. — Наше расследование продолжилось на основе анализа доктора Кендри. К счастью, заштрихованная площадь на карте лежит не на транспортных путях. И это неудивительно: не стоило ожидать, что корабль для сброса такого груза выберет судоходный район с напряженным движением судов. Используя данные транспондеров Автоматической идентификационной системы, мы определили, что в интересующее нас время — двадцать восемь дней назад плюс-минус три дня — прошли четыре судна. Кроме того, мы изучили спутниковые съемки района и определили, что в это время там находились два других судна меньшего водоизмещения, не имевшие траспондеров. Нам удалось идентифицировать все шесть. Таун наклонился и пробормотал: — Похоже, коммандер наконец взялся за ум. Перельман открыл было рот, но Таун поспешил сказать: — Шеф, пожалуйста, не надо больше поэзии. Перельман нахмурился: