Таун фыркнул: — Странный он гусь. Что он делает с этим собранным мусором? Хотелось бы мне увидеть лицо менеджера из мотеля «Фламинго вью», когда Пендергаст принес туда эти вонючие мешки. — Он остановился во «Фламинго вью»? — спросил Моррис. — Я думал, у федералов бюджеты побогаче. — Может, он просеивает мусор в надежде найти карту капитана Кидда, на которой указано, где спрятаны сокровища? — сказал Таун. Перельман не ответил. Он размышлял об этом, после того как Пендергаст уехал со своей подопечной, и в конечном счете пришел к выводу (который показался ему вполне обоснованным) относительно того, что Пендергаст собирается делать с этим мусором. Странно, почему Бо не сделал того же… и почему сам Перельман этого не сделал, если уж на то пошло. Гусь-то он странный, это точно, но и чертовски умный. 12 Памела Гладстон отперла дверь своей лаборатории и придержала ее, пропуская вперед агента ФБР. Маленькое помещение было заполнено всевозможным электронным оборудованием — компьютерами, мониторами, терминалом Автоматизированной системы наблюдения за поверхностью под эгидой Национального управления океанических и атмосферных исследований. — Можете убрать со стула эти справочники, — сказала Гладстон, указывая на табуретку. — На полу им самое место. Пендергаст переложил книги на пол, но садиться не стал. Вместо этого он огляделся вокруг; его глаза, как обычно, сверкали. Вошел Лэм в фирменных красных кедах с высоким верхом и вклинился в тесный уголок, служивший ему рабочим местом. Гладстон села в собственное просторное кресло и откинулась назад, сцепив руки перед собой. Она посмотрела на Пендергаста: — Ну хорошо. Вы хотели поговорить? Давайте поговорим. — Я консультировался с разными источниками, и, насколько я понял, у вас есть нетрадиционные теории, касающиеся моря и течений. Гладстон невольно улыбнулась: — Нетрадиционные? Вы как будто описываете мои политические воззрения. — Я ненавижу политику, а в настоящий момент еще сильнее, чем когда бы то ни было. Меня интересуют исключительно ваши океанографические воззрения. Она отбросила с лица светлые волосы. Соленый ветер всегда делал их непокорными. — Мои теории. Хорошо. Что ж, они включают хаос. Я хочу сказать, в математическом смысле. Вы знакомы с так называемым эффектом бабочки? Взмахнет в Африке бабочка крылышками, а во Флориде — ураган. — Да, я знаком с этой причудливой идеей. — Причудливой, — с усмешкой пробормотал себе под нос Лэм. Гладстон сердито посмотрела на него. — Это, конечно, преувеличение, но на самом деле имеется в виду, что мельчайшие изменения изначальных условий в системе могут иметь гигантские последствия, нарастая как снежный ком. Мы с Уоллесом применяем эту математическую концепцию к океаническим течениям. К сожалению, большинство моих коллег считают, что мы ошибаемся. — А вы ошибаетесь? Она не ожидала такого вопроса. — Все зависит от того, что вы имеете в виду под «ошибаетесь». Я уверена, что мы на правильном пути, но мы получаем неверные результаты. Это нетривиальная проблема. Мне нужно время. И больше информации. Те, кто считает, что мы на неправильном пути, это другое дело. Им не хватает воображения. Они… как бы это сказать… глуповаты. Тонкие губы Пендергаста искривились в ироничной, едва заметной улыбке. — По моему опыту, большинство людей немного глуповаты. Чтобы не сказать больше. Гладстон не смогла сдержать смех, как и Уоллес. У этого человека, несмотря на его суровый вид, было забавное чувство юмора. Она продолжила: — Океанические потоки подчиняются строгой логике. Прилив — вода приходит, отлив — вода уходит. Кольцевое течение двигается так и так, на предсказуемый манер. Все это отражено здесь, в картах. Проблема в том, что, когда вы выпускаете в океан поплавки с навигационными трекерами, вы не можете предсказать, куда приплывет каждый отдельный поплавок. Вы выпускаете их все вместе, а они уплывают кто куда. Вы выпускаете их в разных местах, а они сбиваются в кучу. И вот мы с Уоллесом пытаемся создать фрактальную математическую модель для объяснения этого эффекта. — Я ее уже создал, — сказал Лэм. — Сам. Агент неторопливо кивнул. Она не знала, сколько он в самом деле понял из сказанного. Прочесть что-то на его мраморном лице было невозможно. — Как работает эта модель? — спросил он. — Уоллес, давай, умник. Лэм демонстративно откашлялся: — Гм. Мы начинаем с того, что превращаем поверхность моря в миллионы векторов и проводим фрактальный матричный анализ, который показывает развитие каждого вектора во времени с учетом различных начальных условий температуры воды и воздуха, ветра, приливов, волн, течений, солнечной энергии и других факторов. В конечном счете мы получаем многомерную карту Пуанкаре океанической поверхности. Расчеты мы делаем с помощью суперкомпьютера Q во Флоридском Атлантическом университете. — Лэм наклонил голову. — Я понятно говорю? Агент Пендергаст откинул назад голову. — Карта Пуанкаре? И это все? А почему вы, черт возьми, не использовали одиннадцатиразмерный матричный аттрактор Рамануджана? Лэм опешил: — Мм… что? — Я думаю, наш гость шутит, — сказала Гладстон. — О-о-о, — протянул Лэм. Она поняла, что он привык к монополии на иронию в лаборатории. — Нет, у меня нет никаких вопросов, — сказал Пендергаст, — по той простой причине, что я понятия не имею, о чем вы говорили. — Но я пытался излагать как можно проще, — сказал Лэм с ухмылкой, приходя в себя. — Не имеет значения. — Агент посмотрел на Гладстон. — Насколько хорошо работают ваши модели? Гладстон улыбнулась: — Вынуждена сказать, что пока мы получаем полное говно. Агент поморщился, и она, к своему удивлению, поняла, что ее вульгарность оскорбила его. — Но они будут работать, я в этом уверена. Позвольте, я вам покажу размер проблемы. Уоллес, ты можешь включить видео поплавка? — Почему бы и нет? Лэм подошел к терминалу и начал манипуляции. Вскоре появилось изображение восточной части Мексиканского залива и побережья Флориды. — Уоллес сейчас покажет вам анимацию отслеживания всех поплавков, на которые у нас есть данные, за последние двадцать лет. Этих поплавков тысячи. На карте появились черные линии, зачертившие почти каждый дюйм, а еще через несколько секунд закрывшие весь экран. — Вы видите, какое это сумасшествие. Гладстон показала на большой волосистый пучок линий, которые шли из Карибского моря вдоль побережья полуострова Юкатан, сворачивали в залив, огибали западное побережье Флориды, обтекали острова и устремлялись в Атлантический океан, оставляя в заливе множество завихрений и водоворотов. — Это то самое знаменитое Кольцевое течение, — сказала она. — Но как видите, хотя в него укладываются многие линии, есть сотни линий, которые выбирают другой путь. И именно эти линии-исключения я и пытаюсь встроить в нашу математическую модель. Уоллес — гений, и, как вы выяснили, никто не понимает его уравнений. — Мы продвигаемся вперед, — сказал Лэм. — И я бы не стал называть наши последние результаты говном. Мы уже дошли до стадии полуговна. Гладстон рассмеялась и продолжила: — Еще одно. Результаты наших моделей опровергают традиционную мудрость морских волков — знатоков залива, мудрость, накопленную поколениями седых мореходов. Молодая женщина вроде меня и американский яйцеголовый китаец вроде Уоллеса… ну что мы можем знать? Мы, мягко говоря, непопулярны. Итак… чем мы можем вам помочь, агент Пендергаст? — Я хочу проследить путь этих обрубков на остров Каптива. Проследить их до места, где они оказались в воде. Вы можете это сделать? Она подозревала, что именно к этому они и придут. — Можно попытаться. — Вы сумеете сохранить информацию, которой я с вами поделюсь, в полной тайне? — За продление аренды моей посудины я подпишу соглашение о неразглашении своей кровью. — В этом нет необходимости. Скажите, что вам требуется, чтобы проделать анализ. — Для начала мне понадобится вся информация, какая у вас есть, как можно более точная, о том, где и когда был выброшен на берег каждый обрубок. Если есть какие-то видео или фотографии, это очень поможет. С ними выбросило на берег что-то еще? — Обычные обломки и всякий плавучий хлам — морские водоросли, щепки, разный мусор. — Кто-нибудь его собрал?