– Мой отец съел меня. На этот раз она услышала этот голос так же отчетливо, как и шлепок тряпки об пол, когда выронила ту из рук. Так же отчетливо, как если бы говорящий стоял прямо у нее за спиной. Она резко развернулась – никого. Женщина была одна на чердаке. Или все же нет? «Он воротится назад», – так сказала тогда Малене. Малене, которая… – Моя сестрица была безутешна. – Нет! – ахнула женщина, когда голос заговорил в третий раз. У нее зашумело в ушах и поплыло перед глазами. Деревянный пол зашатался под ногами, и она задела ногой ведро. Окрашенная в красный вода разлилась по всей комнате. Затекла под шкаф, под комод, под кровать. – Не может быть! – Она собрала мои косточки в шелковый платок. Злодейка рванула дверь и сбежала вниз по лестнице, прочь от этого голоса, прочь, прочь, и едва не налетела на мужа, выбежавшего из комнаты внизу. Глаза женщины блестели безумием. По ее виду можно было подумать, что она увидела, а вернее услышала привидение, по его – что он стал свидетелем чуда. – Ты тоже это слышишь? – спросил он, хватая жену за руки. – Ч-что? – она старалась казаться удивленной, словно не понимала, о чем он говорит, но безуспешно. Ее голос дрожал. Внутри все дрожало. – Птицу, что так чудесно поет, – ответил он. – Я никогда прежде такого не слышал. – Птица, – прошептала она. И тут сообразила, почему этот голос звучал так странно. Потому что это был не человеческий голос, а песня птицы. – И положила покоиться под кустом. – Да это целая история, – сказал муж, открывая дверь. А женщина хотела только одного: захлопнуть ее и закричать, нет, заорать, чтобы он не выходил на улицу. Но крик застрял горле. Мужчина вышел, в глазах у нее потемнело. Когда мир снова стал прежним, она опять увидела перед собой мужа, на лице у него было изумление, а в руке – золотая цепочка. – Ты только взгляни, что мне бросила птица, – недоумевал мужчин. Черные точки запрыгали перед глазами, и она, словно будто сквозь густой туман, разглядела прибежавшую Малене. – Братец! Ты вернулся! Я знала это. – Братец? – услышала она голос мужа. – О чем это ты, Малене? Но девочка не ответила. Она уже выскочила за дверь, на залитый солнцем двор. Там на крыше пела птица: – Под кустом со сладкими ягодами. Женщине казалось, что мир распался, как карточный домик. Все кружилось быстрее и быстрее, сердце колотилось, мысли путались, и, словно находясь в смутном сне, она увидела, что дочь снова вошла в дом. На какой-то безумный миг ей показалось, что у Малене в руках внутренности. Сердце и печень. Но это была пара блестящих красных туфель. – Смотрите, что он мне бросил! – Малене, – голос мужа казался очень далеким. – Почему ты называешь птицу своим братом? И глухой голос дочери ответил, в нем звучали стыд и горечь: – Я… я совершила нечто ужасное… Мама… Мама помогла мне. – Малене! – крикнула она. Или ей только показалось? Ее ли это был голос? Будто чужой. И руки, схватившие Малене, казались чужими. Казался чужим рот, пытавшийся улыбнуться мужу: – Это просто ее выдумки. Просто… – Теперь я птица, красивая птица. На миг наступила полная тишина, все замерли. И тогда птичка снова запела, громко и отчетливо, и на этот раз все они услышали его. Весь жестокий рассказ от начала и до конца, исполненный так дивно, так дивно. – Моя мать убила меня, Мой отец съел меня. Моя сестрица была безутешна, Она собрала мои косточки в шелковый платок И похоронила под кустом. Под кустом со сладкими ягодами. Теперь я птица, красивая птица». – Мама, – прошептала Малене, вырываясь из ее рук. – Так это сделала ты? – Сынок, – прошептал отец и покачнулся. – Это правда ты? Женщина отшатнулась, будто получила удар. Издавая то ли стон, то ли рычание, она сорвала со стены ружье мужа и выскочила из дома, на ходу взводя курок. Неважно – птица или мальчик, теперь этот чертов малец должен умереть навсегда! Она сделала три шага и заметила упавшую на нее тень, взглянула вверх и как раз успела заметить мельничный жернов, со свистом летящий на нее. * * * Малене увидела, как птица села на куст можжевельника. Потом, будто из иного мира, появилось белое, как снег, облако и окутало птицу. А в середине облака то разгоралось, то гасло чистое, яркое пламя. Когда облако рассеялось, снова показался куст. А под ним сидел он. Ее братец. Ее любимый братец. Живехонький! – Это все мать. Ты ни при чем, – произнес он и рассказал, как все случилось. Про яблоко и сундук. – Она обманула меня, – воскликнула Малене. Ее брат кивнул. – Это значит… – едва слышно прошептал отец. – Мясо в капусте… Это… Мальчик снова кивнул. Малене обернулась и взглянула на мать, раздавленную мельничным жерновом. И при этом ничего не почувствовала. Вообще ничего. Впрочем, было одно чувство. Ненависть. – И что же нам делать? – пробормотал отец. – Люди никогда не поверят, что какая-то птица сбросила на нее мельничный жернов. Наступило молчание. Лишь от игры ветра перешептывались листья можжевельника. – Я проголодался, – нарушил тишину мальчик. Слова прозвучали как ответ на вопрос отца, и Малене вспомнила, как же вкусно пахли приготовленные матерью мясо и кислая капуста. Вспомнила, с какой жадностью отец поглощал еду. – Я тоже, – подхватил отец. Тут Малене сообразила, что братец предложил сделать. И ничего при этом не почувствовала. Совсем ничего. Впрочем, одно чувство было. Плод. Втроем они отнесли тело на кухню. Все наелись досыта. Гора Сезам