– Дверь прикрой! – крикнул Степанов. – У меня и без того зуб на зуб не попадает! – Ты, видимо, так волнуешься потому, что гадаешь – как тебя завтра начальство «облизывать» будет? – сипло рассмеялся Лысенко. – Что, Макарыч, новую звездочку захотел? – Отстань, Коля, – скривился Степанов и раздраженно посмотрел на лысую голову майора. – Лысый Лысенко! Надо же, как тебе не повезло – и с фамилией, и с волосами! Борис затрясся от беззвучного смеха. – Не скальтесь, – предупредил их обоих майор, вылез из машины и подошел к своим ребятам, чтобы обсудить план действий. – Штурмовать будут, – улыбнулся Борису Степанов. – Как поживает господин Никлогорский? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Признаться, я был уверен в том, что Михаил Андреевич найдет убийц сына. Но вот что я лично приму участие в их задержании – такое казалось мне маловероятным. – Жизнь иногда дарит нам подарки, – хмыкнул Борис. – Пользуйся ими молча. – Борис Аркадьевич, – Степанов проигнорировал последнее замечание, – я ведь правильно назвал ваше имя? Борис прищурился, словно вспоминая собственное отчество, по которому к нему в последний раз обращались на суде, оглашая приговор. – Правильно, – сказал он. – Были ли у Михаила Андреевича какие-либо просьбы? – осторожно поинтересовался Степанов. – Я о трофеях говорю. – Егерь, черт тебя побери! – заржал Борис. – Всех оставь себе, кроме Бурмистрова-младшего. Этого я увезу с собой. Они оба замолчали, наблюдая за тем, как люди Лысенко, осыпаемые мелкими хлопьями снега, который пошел как нельзя более кстати, заняли каждый свою позицию и двинулись к дому. Борис вспомнил годы своей службы в армии и те несколько месяцев, проведенные им на Кавказе. Когда-то он, тоже с автоматом в руках и со страхом в груди, шел в атаку на врага. У него возникло знакомое ощущение, будто он сам сейчас крадется между редких сосенок и голых кустов, зорко всматриваясь в объект… Борис всей кожей ощущал бдительную напряженность бойцов спецназа. Он забрал у Степанова бинокль и, затаив дыхание, отслеживал их передвижения. Они были уже у самого дома, как вдруг во дворе показался какой-то бугай. Он подошел к стоявшей у ворот машине, оперся толстой задницей о капот и закурил. Ребята пригнулись к земле и мгновенно исчезли из виду. – Крыльцо не просматривается, – поцокал языком Борис. – Лысенко тоже сетовал по этому поводу, – отозвался Степанов и замолчал, блаженно предвкушая, как завтра на планерке он доложит генералу о раскрытии сразу нескольких дел, уже попавших в категорию висяков. Степанов взглянул на Бориса. Борис Аркадьевич Мильгунов – так звали помощника Никлогорского, ведавшего охраной Червонного. Дважды судим, первый раз – за незаконное приобретение и хранение наркотиков, второй – за убийство. «И как только он, контрактник, увяз в торговле наркотой? – подумал Степанов, разглядывая гладкое, без единой морщинки лицо Бориса. – Правда, тогда на Кавказе этим многие промышляли. Хорошо, что не за распространение срок получил, а только за хранение. А если бы он того лейтенанта не придушил во время задержания, то вел бы праведную жизнь. Это же надо – так стиснуть парня, не давая ему выстрелить в своих подельников, чтобы тот задохнулся. Какая же у него кликуха на зоне была? Забыл. Вот память!» – Началось, – сказал Борис, указав в сторону участка. Оттуда послышались глухие выстрелы. Глаз резанули яркие вспышки – они вылетали из дул автоматов. Отряд Лысенко действовал быстро и уверенно. Несколько бойцов уже вошли в дом. – Твою мать! – вскричал Борис. – Ты-то куда прешь, Говорило?! Степанов увидел, как машина, на которой приехал Борис Аркадьевич, быстро покатила вслед за автобусом спецназа к дому, где велась перестрелка. – Заводи, Степа, – услышал он приказ и не посмел ослушаться. – Быстрее, не жалей свою железку, все равно казенная! Они уже подъезжали к дому и тут увидели, как разбилось окно, оттуда вывалился какой-то мужчина и, отстреливаясь, побежал к машине. Потом он метнулся влево и повис на заборе, убитый метким выстрелом майора Лысенко. Из дома вышел командир группы и отчитался: – Чисто. Семь трупов, один ранен. Легко, в плечо. – Восемь?! – опешил Лысенко. – Их должно быть десять человек! Ищите, остальные вряд ли далеко ушли, они все еще где-то здесь. Краем глаза он уловил легкое движение возле туалета. Через секунду оттуда выскочил толстый Карулин и, петляя как заяц, понесся по направлению к машине, в которой сидел Гаврила. Борис выскочил на улицу. С одинаковой скоростью они с разных сторон приближались к Гавриле. Словно могучий рейнджер из вестерна, Гаврила бесстрашно открыл дверцу, выскочил из машины и прицелился. Карулин оказался немного расторопнее и точнее. После прозвучавшего выстрела Гаврила быстро пригнулся и тут же, к облегчению Бориса, поднялся. Карулин был уже рядом с ним, готовый пристрелить лежавшего на земле мужчину и запрыгнуть в машину, но внезапно остановился, увидев Бориса, прицелившегося в него. Недолго думая, он несколько раз нажал на курок. Раздались два выстрела – больше патронов в магазине его пистолета не оказалось. Карулин поднял было руки вверх, но, мгновенно просчитав, какое наказание грозит ему за совершенные преступления, прицелился в майора Лысенко. Получив от него несколько пуль в грудь, он уронил руки вдоль тела и рухнул в снег. Гаврила осторожно дотронулся до шатавшегося Бориса. Тот не удержался на ногах и упал ему на руки. Аккуратно придерживая раненого друга, Гаврила опустил его на землю и с испугом оглядел залитую кровью куртку. – Борька, ты что? – Живой? – прохрипел Борис и, не дождавшись ответа, обмяк. – Боря! – скрипя зубами позвал его Гаврила. К ним подошел Лысенко, опустился на колени и приложил пальцы к шее Бориса. – Мне жаль, – сказал он, с сочувствием глядя на побелевшего Гаврилу. – Эй, Гавр, очнись, – подергал его за плечо Степанов. – Свяжись с Михаилом Андреевичем. Скажи, что Бурмистров-младший сбежал. Старший убит выстрелом в голову. Заимис ранен. Гаврила ничего не слышал, он вцепился в куртку мертвого Бориса и думал лишь о том, что виноват в смерти друга. Если бы не его желание получить похвалу от Никлогорского, Боря остался бы в живых… – Как – сбежал? – наконец он понял смысл сказанного и потянулся за телефоном. – Твой не возьмет. Здесь низина, – сказал Лысенко и протянул ему маленький черный предмет. – Бери. Спутниковый. Гаврила набрал номер и тихо сказал в трубку: – Бурмистрова-младшего упустили. Борис погиб. Из-за меня… Глава 36 Ирина тихо открыла дверь, остановилась в прихожей и услышала голос Таисии, доносившийся из кабинета деда. Она читала строки из стихотворения, которое Ирина уже слышала однажды. – И белой королевы вверх взмывает флаг. Защита пешек и слонов отчаянно пробита. Фигуры черной силы торжествующе кричат. И, как последний гонг, по полю разнесется… Макаронина! – обрадованно воскликнула Таисия, вдруг заметив стоявшую на пороге Ирину, наблюдавшую за ходом ее игры с профессором. – Здравствуй, дорогая! – Всем привет, – с улыбкой ответила Ирина. – Я в кухню. Ужасно проголодалась. Вы составите мне компанию? Она постаралась, чтобы ее голос звучал беззаботно и доброжелательно. – Я с тобой, – Таисия поднялась с кресла и, подойдя к Ирине, крепко обняла ее. Ирина дотронулась до ее светлых волос и вгляделась в лицо подруги. Безмятежная, нежная и восхитительно красивая. Такой была Таисия, ни на секунду не терявшая самообладания, с нежностью улыбавшаяся подруге, которую безжалостно предала. Ирина взяла ее за руку и повела за собой. – Как прошел день? – спросила она, оказавшись в кухне. – Замечательно. А где ты была? Я два часа назад пришла, а тебя все нет. – Я гуляла. Ты знаешь, что мы с дедом переезжаем в Брайтон? – Да, он уже сказал, – улыбнулась Таисия и, подойдя к холодильнику, посмотрела, из чего можно приготовить ужин. – А где Дмитрий? – спросила Ирина, наблюдая за ее неторопливыми движениями. – Я звоню ему с самого утра, а он трубку не берет. В лице Таисии ничего не изменилось. – Мы виделись вчера, – солгала она. – А где он сегодня – мне неизвестно. Может, загулял. Говорила я тебе, что не стоит доверять ему! – А кому можно доверять? – не удержалась Ирина. – Тебе? – Милая, что произошло? – Таисия медленно закрыла дверцу холодильника и посмотрела на подругу. – Твой взгляд… Ты от меня что-то скрываешь? – У меня нет секретов. – Разве? – усмехнулась Тая. – Секреты есть у всех. А у некоторых их даже больше, чем нужно. Эта фраза окончательно вывела Ирину из себя, и она забыла о данном ею Михаилу Андреевичу обещании – сдерживать эмоции. Ирина стремительно подбежала к подруге, схватила ее за волосы и со всех сил толкнула в стену. Таисия взмахнула руками, задела плечом шкафчик и упала на пол. Посуда в шкафу протяжно зазвенела. Ирине показалось, что это жалобно заплакало ее сердце. В кухню, привлеченный этим шумом, вошел профессор и озабоченно склонился над Таисией. – О господи! Поранилась? – он посмотрел на кровь, струившуюся из ее носа. – Дедушка, не волнуйся, – сказала ему Ирина, намочила полотенце и приложила к лицу подруги. – Все в порядке. Тая просто оступилась. Иди отдыхать. Я сама о ней позабочусь. Профессор, уловив в тоне внучки угрожающие нотки, послушно удалился. Ирина плотно прикрыла за ним дверь, схватила мокрое полотенце и принялась хлестать им Таисию по лицу. – Ах ты, дрянь! – тихо шипела она, так, чтобы ее голос не донесся до соседних комнат. – Секреты, говоришь?! Я тебе покажу секреты! Таисия сначала прикрывалась руками, потом свернулась в калачик и застонала, догадавшись, что Ирине обо всем известно. Ирина схватила ее за шею, развернула к себе и ударила по лицу. – Дмитрия ты видела?! Где?! В той больнице, где он сейчас находится?! – Она заметила в глазах Таисии огонек страха и рассмеялась. – О, да! Он выжил! Ирина вдруг села рядом с Таисией на пол и, обхватив колени руками, расплакалась. – Почему, Тая?! – едва выговорила она, так сильно ее трясло от рыданий. – Ради чего?! – Я люблю его, – еле слышно отозвалась Таисия. – Кого? Бурмистрова-младшего? – горько усмехнулась Ирина. – Он использовал тебя, идиотка! Ты ему верила, строила козни и готова была с легкостью уничтожить меня. И все это – ради любви? Боже! Тая, ты позволила ему убить мою сестру, Дмитрия!.. – Сама же сказала, что он жив, – прошептала Таисия и поднялась.