– Георгий Юстинович, снизу позвонили и сказали, что Артур Бурмистров в здании. – Хорошо, – кивнул Заимис девушке. – Как только он появится, пригласи его в кабинет Егора Викторовича. Я скоро буду. – Жора, ты окончательно задергал девчонок. У этой уже глаза на мокром месте. Может, выпьешь чего-нибудь? Расслабишься. – Я не пью, когда я в бешенстве! Заимис оперся о спинку кресла и посмотрел на спокойного Карулина. – Мы пришли в тупик, и это меня бесит, – сказал он. – Марта в панике. Кто бы мог подумать, что Егор так посмеется над всеми нами? И это его завещание… Вадим! – Я слышу тебя, – отозвался Карулин. – Не кричи. Заимис взял чашку. Кофе оказалось холодным, что вызвало у него очередной всплеск раздражения. – Мистификация какая-то, – злобно процедил Заимис, резко отставив чашку в сторону. – Дочь Егора – падчерица Бурмистрова, нашего прямого конкурента! Артур, как уж на сковороде, будет крутиться, лишь бы заполучить эти сорок процентов… – Слушаю! – грубо крикнул в трубку Карулин, недовольный тем, что звонок прервал их разговор. – Понятно. Нашли девку, – он повернулся к Заимису. – Мертва. Аккуратный выстрел в голову. Она уже неделю прохлаждается в морге. Кто-то удачно заметает следы. – Кто-то?! – возмутился Заимис. – Не бросайся обвинениями впустую, – предупредил его Карулин. – И будь осторожен в общении с Бурмистровым, уйми свою горячность. Иначе наломаешь дров. Сейчас не та ситуация, когда нужно нападать первым. Поэтому дадим Бурмистрову возможность почувствовать себя хозяином положения. – Артур уже чувствует себя хозяином. Не зря ведь он решил встретиться на нашей территории. Видимо, какие-то козыри в рукаве прячет. Они оба прошли в кабинет Азарова. Бурмистров еще не появился, и Заимис в ожидании нервно выхаживал туда-сюда перед дверью, пока Карулин не одернул своего взвинченного босса. – Успокойся! – прошипел он. Заимиса несколько отрезвил этот приказной тон. Он расправил плечи. – Долго ты еще намерен жить в своем кабинете? – неожиданно спросил он Карулина. – Все сотрудники смеются над твоей жадностью. Занимаешь такую должность, а ночуешь здесь же, на неудобном диване. Карулин ехидно прищурился: – Хочешь купить мне квартиру? Заимис не успел ответить ему, так как дверь кабинета открылась. На пороге возник Бурмистров. Он нагло осмотрел комнату и находившихся в ней мужчин. Высокий, хорошо сложенный, с широкими скулами и крупными чертами лица, Бурмистров не был красавцем, однако вызывал приятные ощущения у любого, с кем вступал в беседу. Обаятельный, элегантно и дорого одевающийся, он идеально подходил для должности генерального директора крупной компании, кем и являлся. В сфере бизнеса давно ходили легенды о его решительной настойчивости. Всем было известно: если Бурмистров ставит перед собою какую-то цель, он непременно ее добивается. Сейчас, по всей видимости, он желал заполучить «IrVi Group», значит, сделает все, чтобы так оно и случилось. Заимис лихорадочно вспоминал, что ему известно о человеке, намеревавшемся отобрать у него компанию. Конечно, «IrVi Group» не принадлежала Заимису, однако он потратил много времени и сил, помогая Азарову ее создавать, а потом и управлять ею. Компания была для него всем, и новость о том, что она может легко перейти в руки человека, который этого совсем не заслуживает, вызывала бурю протеста в его душе. Георгий готов обзавестись пистолетом и без всякого сожаления перестрелять всех, покусившихся на его детище. О Бурмистрове в принципе общественности было известно немного. В конце восьмидесятых годов он вместе со своим младшим братом занялся куплей-продажей недвижимости. В основном это были сделки, не связанные с престижными объектами, и заключались они в перепродаже списанных промышленных помещений и заводских корпусов. Работа неинтересная и приносящая не самый большой доход. Потом братья Бурмистровы переключились на строительство и продажу деловых помещений, прекрасно осознавая всю перспективность этой области недвижимости. Когда дело встало на рельсы, Артур и Максим вдруг рассорились. Компанию они делить не стали, Максим просто вышел из дела и уехал жить в Прагу. Насколько Заимису было известно, Бурмистров-младший проживал там и в настоящее время, наслаждаясь лыжами, пивом и красотками-чешками. Артур и близко не подпускал брата к управлению делами. Сначала ходили слухи, что кошка между ними пробежала из-за женщины, которую они не смогли поделить, но из достоверных источников стало известно, что братья банально разошлись во взглядах касательно вопросов управления компанией. К тому же уровень жадности у них был разный, вот поэтому Артур, не желая делиться, быстро избавился от Максима. Хотя тот ни в чем не нуждался, но наверняка обиделся на своего братца: Артур обставил дело с акциями «Kardo Development» таким образом, что Максим мог продать их только ему и никому другому. Естественно, Бурмистров-младший заупрямился и свои акции не продавал. Впрочем, это было выгодным вложением. Компания стоила дорого и прибыль приносила немаленькую, поэтому ни один из братьев не оставался в проигрыше. На сегодняшний день их когда-то небольшая фирма поднялась до таких высот, что входила в число крупнейших застройщиков Москвы. «Kardo Development» специализировалась на строительстве жилых комплексов бизнес-класса и была мощнейшей девелоперской компанией, которой принадлежал ряд заводов строительных материалов, сеть супермаркетов, развлекательно-торговых комплексов и бизнес-центров. Бурмистров-старший был талантливым руководителем – конечно, не таким хитрым и умным, как Максим, который в свое время и привел «Kardo Development» к процветанию, – но человеком жестким и безжалостным, что и помогло ему уволить брата с поста вице-президента компании, а заодно и отхватить себе дополнительно двадцать пять процентов акций. Ранее у обоих братьев было по сорок пять процентов, а десять находились на балансе компании. Теперь Артур Бурмистров владел контрольным пакетом размером в семьдесят процентов, а младший брат довольствовался двадцатью. Заимису нравились жесткие люди, которые в первую очередь думают о прибыли, а личные отношения не ставят в расчет. В бизнесе не бывает друзей и родственников, бывают только партнеры, которые – когда они становятся неугодными – просто сдаются в утиль. Подобный «братский» конфликт не вызвал у нас удивления и тем более осуждения, так как моральная сторона вопроса никого не беспокоила. Бурмистровыми сложно было не восхищаться. Они самостоятельно построили свой бизнес, не прибегая ни к чьей помощи. Далось это им нелегко: продвигаясь наверх, они потеряли многих друзей и приобрели не меньшее количество врагов. Зато фамилии обоих каждый год появлялись в списках богатейших людей столицы. Правда, имя Артура находилось в первых строчках, а Максим застрял где-то в середине. И теперь одна из этих изворотливых акул большого бизнеса стояла у двери и широко улыбалась. – Добрый день, господа, – поздоровался Бурмистров. Голос у него был низким, мягким и завлекающим. Стоявший в стороне Вадим Карулин усмехнулся, ощущая, как он плавно и незаметно подпадает под обаяние Артура. Он слегка качнул головой и отвернулся, предоставив Заимису возможность вести беседу. В принципе согласно своему рангу он вообще не имел права вмешиваться в разговор, потому что занимался вопросами безопасности, а не бизнеса. Но если вдруг он почувствует опасность – тогда другое дело. Тогда можно будет вызвать охрану и с позором выбросить президента «Kardo Development» на улицу. От мысли, как обаятельный Бурмистров шлепается на мокрый асфальт, ему стало весело, и Карулин прикрыл рот рукой, пряча улыбку. – Зачем пожаловал? – спросил Заимис. – Хотел посмотреть кабинет, в котором в ближайшее время начну работать, – улыбнулся Бурмистров и провел пальцами по поверхности стола. – Не слишком ли ты переоцениваешь свои возможности? Заимис с важным видом устроился в кресле, показывая, что сейчас Бурмистров здесь лишь гость. – Тебе известно, что Ирина, моя падчерица, вчера вернулась в Москву? Еще не знаешь об этом? – усмехнулся Бурмистров. – Неважно работают твои ребята, – он указал в сторону Карулина. – Так вот! Ирина согласилась передать мне свою часть акций. – Но еще не передала? – спросил Карулин. – Завтра. – Тогда завтра милости просим. – Заимис поднялся и указал рукой на дверь. – А сейчас уходи. – Жора, а ты так и не научился вежливости, – прищелкнул языком Бурмистров. – Далеко тебе до Егора. Не дипломат ты! Он слегка наклонил голову и не торопясь и не прощаясь вышел за дверь. – Блефует, хитрец, – непринужденно рассмеялся Карулин. – Пришел напугать нас, ввести в заблуждение. Молодец, Артурчик! На руках ничего нет, но играет он по-крупному. Такой самоуверенный! Думаешь, она передаст ему акции? – Нет. Линдерман – девица неглупая. Виктория сказала, что она настроена благожелательно и в первую очередь думает о том, чтобы наладить отношения. – Удивляюсь малышке Виктории. Такая извращенная фантазия! И, главное, прекрасные актерские данные. Надеюсь, Линдерман поверила в ее искреннее желание подружиться? – Думаю, да. Виктория хорошо постаралась, умаслив сестрицу. Сказала, что девушка купилась на ее лесть и слезы. Знаешь, из нее вышел бы неплохой руководитель. Жаль, что все свое время Вика уделяла мужикам и удовольствиям, не думая о бизнесе. Ну, ничего. Наверстаем. – Когда они встречаются? – Послезавтра, – ответил Заимис. – Марта недовольна, но смирилась. Согласилась не вмешиваться. – Не стоит сразу заводить разговор об акциях, – посоветовал Карулин. – Не учи! – оскалился Заимис. – Сами разберемся. Для начала девчонка должна привыкнуть к мысли, что у нее есть семья. Пару недель – и она сама решит отдать нам свою часть. Не согласится – поможем. В любом случае компания останется у Азаровых. Внебрачные дети – не в счет. Карулин улыбнулся быстрой смене настроения шефа. Еще какой-то час тому назад Георгий нервничал и трясся, ожидая Бурмистрова. Его терзал страх, а теперь, поняв, что ему и компании ничего не угрожает, он распрямил плечи и вел себя подчеркнуто уверенно. В этом был весь Заимис – показной театрал и игрок по жизни. – А Бурмистров? – Пока он нам не мешает. – Георгий пригладил белую бородку. – Но если вдруг вознамерится это сделать, мы подумаем, как его успокоить. Глава 11 Таисия взяла в руку фигурку коня и продекламировала: – На шахматной доске переполох: решают пешки, кто из них потенциальный Бог, на место королевское нацелясь. Ход первый. Начинает белый конь. Безумно рвется в бой прыжком отважным. Король на троне восседает важно… Ирина зачарованно наблюдала за ее плавными движениями. Кончиками пальцев она взяла фигурку и мягко поставила на доску. Профессор Линдерман с улыбкой проследил за выражением лица внучки, потом недовольно покачал головой, не оценив по достоинству ход, сделанный Таисией. – Как это предсказуемо, дорогая моя! Я ведь отвечу пешкой, – он передвинул черную фигурку. – Угроза слону! – Таисия в восторге потерла ладони. – Пешка сил не рассчитала и жертвой белого коня закономерно стала. – Что это за стихи? – спросила Ирина. – Импровизация? – Я похожа на поэта? – Ты похожа на еврея, который отвечает вопросом на вопрос. Ирина потрепала подругу по щеке и поудобнее устроилась в кресле, ожидая продолжения. Она ничего не понимала в шахматах, но ей было интересно наблюдать за ходом игры. Профессор Линдерман с наслаждением посмотрел на молодых женщин, решивших составить ему компанию в этот поздний вечер. Сейчас он ощущал небывалый внутренний подъем, пожалуй, впервые с того момента, как умерла его любимая жена Антонина. Алексей Лазаревич жил один в огромной квартире. Порою он чувствовал себя очень одиноким, в особенности в те моменты, когда за окном лил дождь, а он, сидя в своем кабинете, задумчиво перебирал шахматные фигурки. Они с женой хотели иметь много детей, но этому желанию не суждено было сбыться. Тоня отличалась слабым здоровьем, единственную дочь, Людмилу, она с трудом выносила и родила. Тяжелая беременность сказалась на ее физическом состоянии, сделав Тоню еще более болезненной, но не повлияла на ее веселый нрав. Она много смеялась, была впечатлительной и деятельной особой. Рядом с ней прошли самые счастливые годы его жизни, и Алексей Лазаревич вспоминал о них с тоской и радостью. Он часто говорил своей внучке Ирине, что ему необычайно повезло – быть спутником такой прекрасной женщины. Потом они оба смеялись, вспоминая слова Августина Блаженного, которые любила повторять бабушка Иры: «Женщина – тварь хилая и ненадежная». «Я – полное подтверждение этого изречения», – добавляла Тоня и бежала за сердечными каплями. Здоровье жены ухудшилось, когда дочь Людмила забеременела, едва поступив в институт, – так сильно она переживала. О том, кто был отцом Ирины, Людмила так матери и не сказала. Алексей Лазаревич, узнав, что его дочь станет матерью-одиночкой, глубоко опечалился и даже разозлился. В то время он занимал должность проректора МГУ. Ему были неприятны косые взгляды коллег, которые за его спиной смеялись над моралистом Линдерманом и его дочерью-потаскушкой, принесшей в его дом незаконнорожденного ребенка. Он стыдился этого положения, скрывался от друзей, не желая объяснять им в деталях столь деликатную семейную ситуацию. Но когда родилась Ирина, он понял, что любовь к ребенку не определяется условиями его рождения. Не имеет значения, кто его отец и при каких обстоятельствах зачали дитя. Главное, чтобы он был здоров и счастлив. Алексей Лазаревич обожал внучку, баловал ее и очень переживал, когда она покинула его и уехала в Лондон. А потом умерла Тоня, и он остался один. Дочь редко навещала его, однако профессор не испытывал по этому поводу особых сожалений. Их отношения с Людмилой испортились задолго до смерти Тони, после того, как дочь перестала уделять внимание своему ребенку. Мужа ее, Артура, Алексей Лазаревич не любил, поэтому не обижался, когда они оба вежливо отказывались от встреч, прикрываясь отсутствием времени, наоборот, тихо радовался тому, что ему не придется смотреть в неприятные лица. Подруг своей внучки он, напротив, обожал. В особенности бойкую светловолосую Таисию, ставшую его радостью и утешением. Они много времени проводили друг с другом, часто играли в шахматы, делясь новостями за чашкой чая, ходили в кино. В общем, Таисия была его близким другом, если можно назвать подругой женщину, почти на пятьдесят лет моложе старика. – Алексей Лазаревич, – услышал он ее певучий голосок, – ваш ход. Ирина подошла к картине, которую Таисия подарила профессору. После торжественного вручения полотна Алексей Лазаревич повесил картину на стену и часто любовался персонажами, застывшими в самый напряженный момент игры. Ирина дотронулась до холста. Краска уже давно высохла, но выглядела живой, словно ее только что нанесли.