P. S. От твоего P. S. меня стошнило. 17 ноября 1942 (после концерта) Дорогой Саверио, Я просто потрясена твоим самокритическим анализом и глубокими умозаключениями в процессе службы на Дядю Сэма. Хоуп и Кросби – ты серьезно? Хоть рассказал бы ребятам, как сильно я похожа на Дороти Ламур. Ну ладно, вот тебе еще одна история. Викки добыла нам ангажемент в одном клубе в Сан-Диего. Мы приехали, устроили все, порепетировали. Билеты были распроданы подчистую. Приезжаем мы выступать, владелец вот-вот откроет двери в зал и тут говорит: «Ну, раздевайтесь, дамочки». Джун говорит: «Что вы имеете в виду, сэр?» А он: «Вы ведь те девушки с ревю, которых я нанял?» Джун говорит: «Ну да». А он: «Так скидайте одежду». Тогда Джун ему: «Я сейчас легавых вызову», а он: «А я им покажу договор, и они вас посадят в кутузку за нарушение условий контракта». Как говорится, неожиданный поворот событий. В общем, оказалось, что нам надо было выступать в клубе в Сан-Обиспо – так, кажется, пишется, – а та, другая труппа поехала туда вместо нас, так что в итоге клуб Киуанис штата Калифорния получил гораздо более красочное зрелище, чем ожидал, но зато не услышал моей новой песни. На которую, кстати, вдохновил меня ты, мой старинный друг. Впрочем, не думаю, что зрители так уж пожалели о нашем отсутствии. Без сомнения, альтернатива была куда приятнее. С любовью, Чич P. S. Когда тошнит, надо полежать с холодным компрессом на лбу. 22 ноября 1942 Дорогая Чич, Пришли мне ту песню. С любовью, Саверио P. S. Если я стану так делать, ребята с этой лоханки превратят меня в отбивную. Скрестив руки на груди, Чичи стояла у пульта в студии звукозаписи Маччо в Санта-Монике. Она критически глядела на собственноручно записанные ноты, то стирая фразу из песни, то добавляя паузу в проигрыш. В стеклянное окно кабинки было видно, как Шейла, Энни, Кристина и Дебора надели наушники и наклонились к микрофону, чтобы проверить громкость. – Идете? – спросил инженер звукозаписи. – Ага. Начнем сначала. Чичи присоединилась к девушкам в кабинке и уселась за пианино. В этот день в студии все напоминало ей об отце, и она никак не могла избавиться от окутывавшей ее грусти. Так случалось иногда – волна скорби накрывала ее с головой, когда она меньше всего этого ожидала. Обычно ей удавалось воспарить над своей печалью, как будто наблюдая за собой в полете над давними воспоминаниями, но в те дни, когда ей требовался отцовский совет, она снова и снова понимала, как сильно ей его не хватает. – Поехали, девочки. Давайте доделаем припев. – Чичи натянула наушники, поправила микрофон и сыграла на пианино мелодию. Бархатные голоса квартета переплелись в гладком четырехголосном изложении: Мечтай о ней, Мечтай, мечтай о ней, Она ведь ждет, Мечтай, мечтай о ней. Инженер проиграл запись, и девушки склонили головы, сосредоточенно прислушиваясь. Кристина, высокая брюнетка, уставилась в пол, изо всех сил сдерживая слезы. Дебора грызла ноготь, чтобы отвлечься, а Энни выудила из сумочки носовой платок. – Вы как, девочки? – спросила Шейла. – Лично я совершенно расклеилась. – Она вытерла слезы рукавом. – Елки-палки. Ненавижу баллады. У Кристины брат воевал в Бирме, муж Деборы – в Италии, отец Шейлы был на подлодке, а парень Энни проходил военную подготовку в Джорджии. Эта песня слишком уж близко касалась их всех. – После первой фразы помеха, – сказала Чичи, вытирая глаза. – Давайте перепишем. Тони работал в дизельном отсеке подводной лодки, подкручивая предохранительные болты при помощи гаечного ключа. Эта операция напомнила ему о годах, проведенных на заводе «Ривер Руж». – Тебе письмо, Арма. – Спасибо. – Тони взял пакет, сел и распечатал его. Поздравляю с Днем благодарения! 26 ноября 1942 Дорогой Саверио, Надеюсь, на твоей лоханке найдется проигрыватель. Да здравствует президент Рузвельт! С любовью, Чич Тони пробирался по извилистым туннелям субмарины, бережно сжимая в руке пластинку на 78 оборотов. Он забрался в радиорубку по короткой лестнице, держась за нее свободной рукой. Барни Гилли, рядовой матрос из Биг-Стоун-Гэпа, штат Виргиния, отстукивал морзянку. Тони подождал, пока тот освободится. – Ты бы мог это для меня проиграть, Барн? – спросил Тони. – Почему бы и нет. Барни снял с полки проигрыватель и вручил Тони наушники, которые тот немедленно надел, затем осторожно положил пластинку на проигрыватель и опустил иглу. Тони прикрыл глаза и сосредоточился. Заметив выражение на лице Тони, Барни решил тоже послушать и подключил свои наушники. Лишь океан – и мысли о тебе, Лишь океан – один я на войне. Твои глаза, и локоны, и губы… А здесь лишь пена волн, побудки, трубы… Мечтай о ней… Мечтай, мечтай о ней. Она ведь ждет — Мечтай, мечтай о ней. На берегу – ни новостей, ни хлеба, Лишь танцы до утра под патефон. Я напишу ему, что не забыла, В далекий синий пенный океан.