- А тебе есть дело до этого? - чуть слышно проговорила Арина. Она чувствовала слабость во всем теле и опустошение в душе. - Конечно. - Федор был на удивление весел. - А знаешь почему? Потому что ты умрешь, когда я этого захочу. - О господи, опять. - Арина отвернулась к стене, не желая видеть торжествующую рожу своего мучителя. - Смотри на меня! - грозно приказал Федор и грубо повернул ее к себе. - С папашей твоим я уже почти расквитался. Осталось чуть подождать. - Что ты опять придумал, изверг? - С твоим батянькой ничего и придумывать не надо. Чтобы его погубить, надо просто дать ему волю делать так, как он хочет. - Егоров сидел в кресле, постукивая нагайкой по голенищу сапога, и казался очень довольным. - Вот поразительно, старик уже, того гляди рассыплется, а все туда же. Картишки, рулеточка, бабы продажные. Слышишь меня, по девкам все шастает петушок наш. - Оставь меня в покое. Я больна, слаба. Дай мне выздороветь или умереть! - выкрикнула Арина и тут же, будто выдохлась, в изнеможении опустилась на подушку. - В покое я тебя не оставлю, даже не мечтай. - Федор, ты женился на мне только для того, чтобы мучить? Зачем было платить так дорого за столь сомнительное удовольствие? - Я женился, чтобы жить счастливо. - Он вскочил со своего кресла, навис над ней. - Я мечтал о тихой семейной жизни, о преданной жене. Твое ангельское личико только маска, но я на него купился. А ты оказалась шлюхой, что же мне прикажешь с тобой делать? Уж не любить ли? - Отпустить. - Куда? В имение? Все мечтаешь об этом? Забудь. - Он опять сел. Теперь лицо его было спокойно. - Кстати, не хочешь спасти батяньку? Его скоро посадят в долговую яму. Но если ты передашь мне права на Перелесье, которое я по глупости тебе подарил, я, может, выручу тестюшку. А? - Не получишь ты от меня ничего. - Не жалко папеньку? - Жалко. Но я знаю, что твои слова гроша ломаного не стоят. - Да ну? А мне кажется, что ты сбежать надумала. Дык не поможет. Опять найду и приволоку обратно. - Он встал, потянулся. - Засиделся я с тобой. Пойду свечу поставлю в церкви. Одну за здравие, другую за упокой. - Кого похоронил? - Еще не похоронили, но ждем-с. - Федор, ты правда в Бога веруешь? - Конечно. Не слышала разве, сколько я церквей на свои средства построил? - Слышала. Но не пойму, как истинно верующий может быть таким жестоким. - Я не жестокий, а справедливый. А то, что грешу иногда, так это не беда, авось бабульки в церквях замолят. Ну, выздоравливай. Я в N-ск. Приеду не знаю когда. Но ты жди, моя верная жена. Вернулся Егоров неожиданно рано - через пару дней. Арина уже вставала и даже выходила на балкон подышать морозным воздухом, но, увидев приближающуюся тройку, вернулась в комнату, прилегла и сделала вид, что спит. Федор вошел к ней, не раздеваясь. Постоял хмуро, потом приказал: - Собирайся. Через полчаса поезд в N-ск. - Мы едем в город? Но зачем? - На похороны. - Кого? - Батяньки твоего. Застрелился он. * * * Похороны были устроены пышные. Закрытый гроб (поговаривали, что Барышников снес себе полчерепа) был выставлен в здании Художественного музея, бывшего некогда собственностью покойного. Для прощания с экс-губернатором пришли многие: новый губернский голова, его заместитель, полицмейстер, все дворянское собрание, члены Думы, а также карточные шулеры, вольного вида женщины и прочий сброд, который не был пущен на порог кордоном полиции. Было много хвалебных речей, фальшивых слез, особенно старался губернатор барон Фредрике, всегда считавший Барышникова «чертовым либералом», но по случаю кончины возлюбивший своего предшественника. Похоронили Алексея в фамильном склепе, рядом с родителями, сестрами, братьями и женой. У могилы было дано несколько залпов. В Рождественской церкви отслужена панихида. Одним словом, похороны стали заметным событием для города. Арина пребывала все время в какой-то прострации. Она сидела у гроба, позволяла мужу держать себя за руку, принимала соболезнования, но не причитала и не плакала. Серьезная, бледная, с сухими колючими глазами, она привлекала всеобщее внимание. Куда бы Арина ни направилась, всюду слышала один и тот же любопытный шепоток. Гости, сбежавшиеся на похороны, словно на бал, - наряженные и возбужденные, судачили о том, что Егоров просчитался при выборе жены. Больная, тихая, судя по всему, злая - иначе поплакала бы у могилки папеньки. Правильно, что держит ее в деревне, нечего таким букам в обществе делать. Арина, до которой доносились обрывки разговоров, плевала на них. Но ту часть, которая относилась к самому Федору, прослушала с любопытством и нескрываемым удивлением. Она узнала, что ее муж добрейшей души человек. Что он оплатил похороны и долги покойного, что выстроил ночлежку и дом для вдов, что он каждую неделю ходит в церковь и раздал в качестве милостыни уже около десяти миллионов. Это все Егоров, который пинает ее, сечет с нескрываемым удовольствием? Невозможно поверить. На следующий после похорон день Федор отбыл в Астрахань по своим торговым делам. Жену оставил в N-ске. Вернуться обещал не позднее чем через месяц. Арина возликовала, узнав об этом. Месяц одиночества, а значит, счастья. Не желая сидеть все это время в мрачных стенах серого егоровского дома, она решила отправиться в Перелесье. На этот раз поехала она по железной дороге. Оказалось, что от Ольгина до ее имения по прямой не больше двух часов на извозчике. Арина сидела в санях. Ей было хорошо. Тепло и радостно. Шуба согревала тело, предвкушение милого отдыха - душу. Весело тренькал колокольчик, бодро тараторила Дуняша, взятая за компанию. Морозец бодрил. Солнце играло со снегом, превращая его то в голубой, то в белый искрящийся ковер. Показались ворота. Купол церкви. Вот и дом должен вынырнуть, а за поворотом показаться крутой берег Оки и красное цилиндрическое строение, похожее на средневековую башню. Извозчик сказал: «Тпру». Лошади встали. Арина вывалилась из саней и побежала вдоль стройных голых лип. Вместо высокого, чудного в своей эклектичности особняка на фоне тусклого голубого неба высился обгорелый, почерневший остов. Несколько колонн, закопченная, некогда белая арка и груда черного мусора - вот и все, что осталось от родительского дома. Арина в ужасе перевела взгляд на восток. Там, нависая над обрывом, стоял мрачный, темно-серый, с пустыми глазницами окон, разрушенный замок. Над его крышей кружили вороны, а на обугленном балконе сидели нахохлившиеся галки. Арина закричала. Птицы, испугавшись чуждого в этой тишине шума, взмыли вверх. Рухнула со скрежетом обгоревшая балка. Арина упала в снег и потеряла сознание. Глава 6 Через месяц Егоров вернулся. Арина встречать мужа не вышла. Она заперлась в своей комнате и, сжимая в руках подсвечник, притаилась. С того дня как она увидела, что с ее имением сделал Егоров, ее не покидала жажда мести. Единственное, что остановило ее, когда уже одна нога была занесена над обрывом и желание умереть вытеснило все остальные, так это видение ЕГО кончины. Арина, застыв над проклюнувшейся изо льда черной водой, представила, как обрушивает на ЕГО голову тяжелый подсвечник. После чего Егоров падает у ее ног и истекает кровью. «Я убью его», - решила она и отправилась назад в Ольгино. Теперь ее мечта исполнится. Она знала, что он придет незамедлительно и, встретив препятствие в виде запертой двери, сокрушит его. Тут она и ударит. Что будет потом - смерть или каторга, ее не волнует. В любом случае не страшнее, чем жизнь с НИМ. - Открой, - послышался знакомый властный голос из-за двери. - Катись отсюда, - выкрикнула Арина и крепче сжала подсвечник. - Я все равно попаду к тебе в комнату. Дверь можно сломать, дура. Но тогда тебе будет только хуже, лучше пусти. - Зачем ты сжег мой дом? - А, значит, все-таки пыталась удрать. - Его злорадный смех заставил Арину поежиться. Как же она его боялась! - Открой. Ну! - Уйди. - Не видела своего любимого мужа целый месяц и даже не соскучилась. Ай да жена! - Арина вздрогнула, когда дверь затряслась под сильными ударами. - Молись, женушка. Твой супруг почти с тобой! Арина отступила. Толчки стали сильнее. И вот он ворвался в комнату. Потный, злой, страшный. Ничего не видя перед собой от гнева, Федор остановился. Арина размахнулась и что есть силы ударила его по опущенной голове. Раздался хруст. На черных волосах выступила кровь. Егоров покачнулся, поднял удивленные и совсем не страшные в этот момент глаза на жену, после чего рухнул. Убила! Арина вылетела из комнаты. Схватила пальто, сумку и, полуживая от страха, побежала на станцию. Вечером она была в N-ске. Причесавшись, надев лучшее платье, она села в гостиной ждать. Она была уверена, что с минуты на минуту за ней придет полиция. Ее арестуют, потом сошлют в Сибирь. И все будут говорить, что она убила мужа из-за денег. А из-за чего же еще? Арина была спокойна, так спокойна, как никогда за последние несколько лет. Наконец в дверь постучали. Она пошла открывать. На лице милая улыбка, а в сердце ни грамма сожаления. Дверь открыта. На ступенях с перевязанной головой - Егоров. Живой, только усталый и бледный. «Я же его убила!» Арина отшатнулась от призрака, охнула. - Испугалась, душа моя? Не бойся. Это муженек твой. - Он схватил ее за горло, впихнул в дом. - Я же говорил, что меня нелегко убить. Меня Бог бережет. Мы друг другу многим обязаны. * * *