В комнате стояла кромешная тьма. Арина вошла, приподняв над головой зажженную свечу. В нос ударил запах пыли. Пламя свечи заиграло на стене, заколебалось от легкого, проникшего в комнату извне ветерка. Арина огляделась. Ничего страшного в помещении на первый взгляд не было. Скорее наоборот - комната была обставлена с большим вкусом. Кресла, диван, комод, на стенах гобелены. Видно, что Егоров пытался стилизовать помещение под гостиную английского особняка. Именно поэтому, наверное, в комнате имелся и камин, который Арина сначала не разглядела. На первый взгляд ей показалось, что противоположная двери стена просто выложена из кирпича - странная прихоть архитектора, - но, приглядевшись, она поняла, что провал в ней не что иное, как дыра камина. Потом Арина увидела чугунную решетку, поленницу, валяющуюся поодаль кочергу. Пройдясь по комнате, она избавилась от дурного предчувствия. Обычная гостиная, разве очень пыльная, словно в ней годами не убирались. Ну и головы, висящие на стене, не очень приятная вещь. Да не человечьи же, а всего-навсего звериные: кабаньи, лосиные. Егоров явно пытался придать помещению английский лоск, создав что-то типа охотничьего домика джентльмена. Зачем ему только? И к чему эту комнату так тщательно запирать? Загадка. Арина направилась к выходу. Она уже жалела, что взломала эту дверь - стоило рисковать ради трех звериных голов на стенах, - и со страхом представляла, что будет, когда Егоров вернется и увидит раскуроченный замок. Арина поспешила убраться подальше из этого пыльного мрачного помещения, со стен которого на нее взирали мертвые глаза. Она почти достигла круга света у двери, как запнулась обо что-то. Арина наклонилась. У ее ноги валялся чей-то портрет в рамке. Девушка подняла его. Хрупкая светловолосая девочка с ангельским личиком смотрела с картины широко открытыми голубыми глазами. Арина пригляделась, поднеся свечу совсем близко. Ангелочек на портрете был не так юн, как показалось вначале. Скорее на картине была изображена девушка-подросток в пору своего первого цветения. Незнакомка была очень красива и как две капли воды похожа на Арину. Та самая Елизавета? Почему, если Федору так дорога его сводная сестра, он столь небрежно отнесся к ее портрету? К тому же холст оказался проткнутым чем-то острым в двух местах, и, похоже, целенаправленно. Арине расхотелось уходить. Она прошлась по комнате вновь. Теперь ей бросился в глаза явный беспорядок. Один из гобеленов сорван, стул валяется, кочерга, опять же, не в подставке вместе с остальными. Арина подняла ее, хотела вернуть на место. Но остановилась. На конце ручки она с ужасом разглядела сгустки запекшейся крови. Что же произошло в этой страшной комнате? Драка? Убийство? Если да, то кого? И при чем тут истерзанный портрет Лизы? У Арины голова пошла кругом. Бросив кочергу на пол, она выбежала вон. * * * Егоров вернулся через три дня. Арина хоть и распорядилась заменить замок, все равно переживала. У ее мужа звериное чутье, и если он унюхает, что в его берлоге кто-то побывал, незваному гостю будет ох как плохо. Опасения оказались лишними - Егоров не только не ругался, он даже был непривычно вежлив. Через день он опять отбыл и вернулся только через неделю. В тот день Арина чувствовала себя плохо. Лежала. Егоров вошел к ней в комнату без стука и участливо спросил, как здоровьице. Арина заверила, что нормально. - Тогда ты в состоянии встать? - так же вежливо продолжил он. - Зачем? - Показать кое-что хочу. - Хорошо. - Арина встала, накинула шаль. Егоров взял ее за руку и вывел из комнаты. - Куда мы? - В дом трех медведей. - Куда? - Арина испуганно остановилась. - Сюда. - Федор грубо пихнул жену к запертой двери. - Зачем ела из чужих чашек, спала на чужих постелях? Зачем ты совала нос куда не просят? Надеялась, что я не замечу? - Но ты ничего не говорил все это время, я думала… - Ты не думай. У тебя это плохо получается. Я сразу понял, что ты, глупая баба, сунула свой любопытный нос куда не следует. Да потешиться хотел. Дай, думаю, успокоится. А ведь успокоилась. Бояться перестала. Ай да дурак муженек, хохотала про себя. Лапотник. Провела я его опять. - А ты дурак и есть, - набравшись храбрости, выпалила Арина. Оглушительный удар был ей ответом. - Попробуй еще меня так назвать! - пригрозил Егоров, после чего впихнул ее в дверь. Вошел следом. - Вот ты и попала сюда. Располагайся. - Он усадил ее, еще не пришедшую в себя от сильнейшего удара по лицу, на диван. Зажег свечи в канделябрах. - Спрашивай. - О чем? - Арине стало жутко. Тишина, абсолютный мрак за пределами светового круга, запах пыли, щекочущий нос. И страшный человек с горящими глазами напротив. - Что ты хотела узнать, когда ворвалась сюда? - Правду. - О чем? - О твоей жизни. - Пф, - фыркнул он. - Кому это интересно? Тебя интересовало что-то другое. - Что за кровь на кочерге? - испугавшись саму себя, выкрикнула Арина. - Моя. - Он наклонил голову, подставляя под свет темя. - Шрам видишь? Подарок женушки. - Нонны? - Катерины. Нонна была прекрасной женщиной. С другими двумя мне не так повезло. - Значит, она была смелее меня. Я только мечтаю о том, как убью тебя. - Ага. - Он страшно рассмеялся. - Только умерла она, а не я. - Ты убил ее? - Помилуй. Она умерла от болезни. - Он даже не пытался говорить правдиво. Все в его облике - глаза, искривленный рот - говорило о том, что он врет. - Я любил ее. Эту комнату для нее устроил. Даже камин велел выложить, хотя на кой он здесь? Шотландский замок ей подавай. Вот, измудрился. Замок жирно, но комнатенку оборудовал. - И что случилось? - Умерла, говорю. - Но сначала огрела тебя кочергой. Что произошло? Почему портрет Лизы разодран? Какую тайну скрывает эта комната? - Портрет? Где? - Он начал озираться. Увидев картину, взял ее в руки. Смотрел долго, не отрываясь. И во взгляде Арина уловила неожиданно бесконечную любовь и грустную нежность. Егоров способен на это? Не может быть! Через мгновение мягкое выражение испарилось с его лица. Злобная маска появилась вновь. Федор бросил портрет в камин. - Умерла. Пусть катится к чертям. - Но ты же любил ее. Единственную, кого по-настоящему любил! - Что ты знаешь обо мне? - Егоров согнулся, зашипел ей в лицо. - Как ты смеешь лезть мне в душу? Осмелела, никак? Грязнуха! - Такой злобы и ненависти Арина не видела в его глазах никогда. - Федор, прости. - Прости-ить? - взвыл он. На человека он теперь не походил ничуточки. Кусок ожившей злобы. Демон ненависти. - Я тебя заставлю мужа уважать! - заорал он и ударил ее по лицу. - Заставлю! - еще один удар. Во рту у Арины появился привкус крови. Егоров вытащил из-за пояса нагайку. Замахнулся. Ударил. Этого ему показалось мало. Он сорвал с нее платье и начал в исступлении стегать по голой спине. Когда все тело зажгло огнем и голос, уставший от крика, сел, она почувствовала, как ее перевернули, раздвинули ей ноги и протаранили безжалостно. Через минуту все было кончено. Она лежала в полуобмороке на пыльном полу. Егоров встал, оправился и ушел. Дверь за ним закрылась. Ключ повернулся. Свет померк. Арина провалилась в бездну. Глава 5 Из комнаты ее не выпускали в течение двух недель. На следующее утро после расправы, когда она еще не оправилась от шока, вошел Егоров. Постоял молча с каменным лицом, потом бросил ей принесенное платье и удалился. Ключ повернулся вновь. Арина услышала голос из-за двери: «Из комнаты не выпускать, кормить два раза в день. Приеду через неделю. Ослушаетесь - хуже будет». Полностью пришла в себя Арина только на следующий день. Встала, увидела поднос с едой около двери. Вид пищи родил урчание в желудке, но она есть не стала - ее тошнило от боли. Вся спина горела, лицо опухло и ныло, во рту по-прежнему стоял привкус крови. В комнате царила тьма, только из-под двери просачивалась полосочка света, позволяя разглядеть поднос и спинку дивана. Арина легла на живот. Закрыла глаза. Боль не давала отрешиться от реальности. За дверью раздались шаги. Арина привстала, схватила подсвечник: если это опять Егоров, она без боя не дастся. Дверь распахнулась. В комнату хлынул поток дневного света и запах свежести. На пороге стояла Дуняша. Прищурившись, она смотрела в темноту. - Детка, что тебе? - спросила ласково Арина. - Хозяйка, что он сделал с вами? - В голосе девчонки слышались слезы. Она подбежала, порывисто обняла. - Успокойся, все уже позади. - Да где ж позади, коль у вас спина вся истерзана! Я вот мази принесла. Чичас помажем, вам полегче будет. Давайте-ка. - Арина повернулась к Дуняше своей кровоточащей спиной. Девчушка запричитала, потом сбегала, принесла теплой воды, обмыла, помазала густой, приятно пахнущей полынью мазью. Потом Арина немного поела и легла на диван. Двухнедельное заточение началось. Поначалу все было более или менее нормально. Дуняша носила еду, книги - в комнате остались спички и свечи, поэтому можно было читать, - разговаривала с хозяйкой. Арине не хватало свежего воздуха, но и к этому она привыкла, тем более что Дуня намыла в комнате полы и в ней стало значительно легче дышать. Через неделю Егоров не приехал. Это могло бы и порадовать, но Арина начала заболевать. То ли лежание на холодном полу в полураздетом виде, то ли недоедание, то ли нехватка свежего воздуха, а скорее все вместе послужило причиной недомогания. Сначала оно Арину не напугало - она слишком часто хворала, чтобы небольшой жар мог ее выбить из колеи. Но с каждым днем ей становилось все хуже. Температура подскочила до критической, в груди появились хрипы. Потом Арина начала задыхаться и бредить. Она просилась на воздух, раздирала на груди платье, стонала, звала какого-то Никиту. Прислуга не находила себе места, каждый понимал, что хозяйке нужен врач и другое помещение, но ослушаться приказа никто не смел, поэтому лечение сводилось к отпаиванью отварами и настежь распахнутой двери - чтобы больная могла видеть свет. Егоров вернулся с недельным опозданием. Сразу прошел на второй этаж. Увидев незапертую дверь, зло нахмурился. Тут же ему в ноги бросилась заплаканная Дуняша и начала сбивчиво объяснять, что приключилось с их хозяйкой. Федор не на шутку испугался. Велел перенести горячую, обливающуюся потом жену в свою комнату. После рыкнул на челядь, послал за доктором своего кучера и сел у кровати ждать. Болезнь оказалась серьезной, но не смертельной. Грипп. Доктор, милый сухонький еврей, поднял Арину на ноги уже через неделю. Все это время Егоров не отлучался из Ольгина, сидел подолгу у постели жены, много молился и дождался наконец, когда супруга откроет глаза и осмысленно на него взглянет. - Очнулась, душа моя? - радостно спросил он.