Последний раз глубоко вздохнув, Ника поторопилась выбраться из кареты вслед за отцом. Стоило ступить белоснежными туфельками на брусчатку, как тут же посыпались радостные крики и восхищения. Лица знакомых смазались в одно сплошное пятно, но то тут, то там глаза выцепливали алые балахоны храмовников. Стоят кольцом, опасаются, что сбежит?! Ника шла подруку с отцом, шаг за шагом приближаясь к ожидающему её герцогу. Тот, словно коршун следил за каждым её движением, на губах мужчины играла ухмылка. Нике оставалось лишь гадать, с чем та связана. Чарльз подвёл к нему дочь и вложил её руку в протянутую ладонь Ридани, охваченную черной кожей перчатки. Эринике показалось, что её рука угодила в капкан. Невидимые шипы впились в кожу, запуская холод в вены, парализуя тело до самых костей. – Ну здравствуй, дорогая невеста, – прошила сталь голоса. Сухой взгляд карих глаз, как выжженная солнцем пустыня, стремился нырнуть в душу Ники и поглотить, испепелив жизнь дотла. Почему-то ощущалось именно так. Сердце бахало где-то в районе горла, Ника боялась им подавиться. А время потекло мучительно медленно, распадаясь осколками надежд. И что-то зашевелилось в груди, отчаянно заскребло, понукая рвануть от Черного Герцога прочь, но… Эриника не могла. Долг перед родом и семьёй крепче самой лучшей цепи удерживал на месте. – Зд.. здравствуйте, – всё, что смогла вымолвить в ответ. Она впервые так близко разговаривала с хозяином Порт-Ниасля, до этого только издали наблюдала или слышала сплетни о нём. – Да начнется церемония! – Прокаркал священник, призывая всех к тишине. Фоорп довольно хмыкнул и подтолкнул замешкавшуюся невесту ближе к арке и наконец отпустил её ладонь из захвата. Ника вздохнула с облегчением, понадеялась, что получилось это незаметно. Со всей силы вцепилась похолодевшими пальцами в несчастный свадебный букет пионов и совершенно не вникала в слова, которые вещал старик в золотой церемониальной парче. Глаза Ники бегали по аквамариновой морской глади за спиной священнослужителя, по коричневому борту корабля и по истёртым доскам пристани. С каждой секундой становилось труднее дышать, словно что-то выкачивало силы. Перед взором потемнело и замелькали пятна, Нике уже поверилось, что она сейчас запросто хлопнется в обморок. Не тут-то было. Святой отец закончив праздную речь, перешёл к клятвам. Чарльз заранее предупреждал дочь, что их с Ридани сначала обвенчают прилюдно, а потом уже на корабле они проведут ритуал обмена кровью и, соответственно, консумацию брака. От одних мыслей о последнем у Ники всё обрывалось внутри. Лечь со стариком!.. – …согласен! – Прозвучало рядом низким басом. Получив ответ от жениха, священник обратился к невесте: – Согласна ли ты, дочь дома Веренборг, добровольно связать себя узами брака с достопочтенным герцогом, сыном рода Ридани? Быть ему верной любящей женой, матерью детей, опорой на жизненном пути. Вместе встретить и перенести все печали и беды? Поклянись. Круглые, глубоко посаженные глаза священника под кустистыми бровями смотрели в упор. Фоорп тоже повернул голову, хмуро, угрожающе сощурился, ожидая положительного ответа и никак иначе. Вдруг поднялся, завыл ледяной ветер и проскочил колющим порывом меж Эриникой и герцогом, сорвав с волос невесты ажурную фату вместе с плохо прикрепленной диадемой и отбросил их в море. – Дурной знак! – Зароптал кто-то. – Триединый гневается… – по толпе прокатился встревоженный гул, народ начал перешёптываться и молиться. Фоорп грубо схватил Нику за запястье и прошипел сквозь сжатые губы на ухо, чтобы она ответила уже. – Д..да. Я согласна. Клянусь! Музыканты подхватили, заиграв веселую песнь, натужно рвали струны на инструментах, силясь переиграть громкость свирепого ветра. Ридани покровительственно кивнул и разжал хватку, вернув свое внимание старику в балахоне. Эриника тут же потёрла ноющую от боли руку, с сожалением подумав, что на коже наверняка отпечатаются синяки. – Я, отец Иоан, наделённый властью, данной мне Богом и церковью объявляю вас законными мужем и женой. Можете поц… «Бух!» «Фьюх!» Окончание фразы заглушил залп пушечных ядер, выпущенный со стороны моря. На город, дальше в центр, обрушился град огненных шаров, раздавив строения. Вспыхнул огонь, он быстро перехватился и с удовольствием лизал всё, до чего смог дотянуться, разрастаясь с каждой минутой всё сильнее и сильнее. – Корабль! ..иратский! – …откуда он взялся?! – Отразить нападение! …Чего стоите столбом?! От какофонии испуганных вскриков, треска и свиста новых выстрелов заложило уши. Схватившись руками за голову, Эриника осела на колени. Слезились глаза, в нос забивался запах гари, воздух застрял в горле, грудь раздирал судорожный кашель. Ридани куда-то запропастился, позабыв о невесте, верно сбежал, опасаясь за собственную шкуру. Барон Веренборг прорвавшись к дочери через толпу обезумевшего люда, пытался увести её за собой в безопасное место, что-то говорил, однако Ника отца не слышала. Расширенными от страха глазами, она наблюдала, как на горизонте морской пучины растёт и расплывается тёмная точка, стремительно несётся вперед, разрезая воду чернильной иглой-кинжалом. Как к берегу подплывает огромный чёрный корабль. И как только пушки достали до земли?! Рваные тёмно-бордовые паруса, словно измазанные в засохших пятнах крови, раздувало ветром. Вражеский корабль. Здесь, в порте. Осознание медленно, но верно стало вклиниваться в мозг, возвращая разуму ясность и способность соображать. Приближающееся судно обволакивала туманная дымка, серая завеса перетекала к пристани, но это не мешало Нике разглядеть стоявшую на краю борта фигуру мужчины. Он держался обеими руками за такелажную сеть, совершенно не боясь сорваться с края. Дрожь крупной волной пробежалась от макушки до пяток, ероша крохотные волоски на шее и руках, а сердце заколотилось в ребра, готовое проломить в них дыру и убежать прочь от хозяйки. Как наяву ветер донес позабытые Эриникой слова прабабушки: – «С моря на город наползет туман, застелется по улочкам подбираясь к жертве, В сизой густоте скрывается тот, о ком поют в легенде. Черны глаза дьявола, полны блеска алого, а душа мертва. Ты, дитя, беги! Береги своё сердце от зла. Алые глаза. Туман. С такого расстояния Эриника не видела цвет глаз незнакомца с корабля, но интуиция подсказывала, что сказка Дианны ожила. Пра была не безумна – вон, на беснующихся волнах плывет тому доказательство. – Бежим, Ника! – Прорывается окрик отца в мысли, вытесняя ступор. – Давай же вставай! Это корсары! Нужно укрыться как можно скорее. Пираты. Триединый! Вскочив на ноги, Ника кинулась вслед за отцом, а в голове всё ещё звучал и повторялся голос покойной пра: – Беги, Ника! Не дай злу погубить тебя! И Эриника побежала. Порт-Ниасль охватила паника. Огонь пожирал, превращая дома в пепел. Здания, резные деревянные столбы стенали и ломались, давлением выбивало стекла. Повсюду слышались крики, вопли, люди мельтешили, мешали друг другу, не слушая стражу, которая безуспешно пыталась навести порядок и отразить нападение корсаров. Пираты появились из ниоткуда. Их черный корабль будто слился воедино с морской гладью, накинув на себя полог из воды, и пробрался незамеченным постовыми солдатами на вышках. Выпущенные с канонерских лодок пушечные ядра не наносили абсолютно никакого вреда вражескому фрегату, налетали на невидимую стену, взрывались и распались осколками подле корпуса. – Проклятая магия! – Бранились на чем свет стоит воины. Они ужасались тщетности прилагаемых усилий и теряли боевой дух. Вооружившись мечами со щитами, мужчины столпились на скрипучих досках пристани и наблюдали, как целехонькая чёрная махина подплывает к берегу. Как смело спрыгивают с неё оскалившиеся в предвкушающей ухмылке матросы и бегут на них с воинственными кличем. Капитан по-прежнему не шелохнется, стоит себе в обманчиво расслабленной позе, покачиваясь на вантах. Полы его черного плаща трепет ветер, лицо скрыто тенью капюшона, и только алые глаза смотрят в упор, парализуя противника, сковывают в судорогах мышцы, заставляя задыхаться в удушающем кашле. – Эт-то… да это же сам Морской Дьявол! – Спасайтесь!.. *** Эриника бежала за отцом и служкой по имени Тарос, того прислал на помощь Ридани. Тарос выловил их из толпы и пообещал отвести в безопасное место. Ника никогда ещё не видела ничего подобного. Суета, разруха, перепуганные люди. Крики, стоны. На их тихий городок никто толком не нападал, а тут заявились пираты! Некогда прекрасные фонтаны, статуи лежали теперь в грудах обломков, живые цветы и зелёные насаждения скукожились от поступающего огня, крошился и распадался камень. Дома обваливались один за другим, как карточные домики. Кудлатый туман поступился к порту и запустил щупальца по улицам. Собаки рвались с цепей, стирая кожу на шеях в кровь, лаяли до хрипоты, чуя приближающуюся смерть. Брошенный людьми скот бесновался в стойлах. Ноги Эриники подгибались от усталости, подол белоснежного платья в некоторых местах порвался и заляпался грязью. Опалённые огнем лепестки роз поднимало в воздух от бега и швыряло в разные стороны. Позади слышался лязг метала, свист и крики – стража ещё пыталась сдержать натиск врага, но корсары прорвали оборону и ринулись в дома за наживой. – Сюда, господин, миледи! Тарос поманил за собой, указывая пальцем на старую часть храма, реставрацию в ней давно приостановили за ненадобностью. Прошлым летом по распоряжению Ридани рядом отстроили новый храм Трехликому Богу. Барон Веренборг остановился, оперся руками о колени, хрипло надрывно дыша. Взглянул на покосившуюся от времени не внушающую доверия хлипкую конструкцию, если та обвалится и их всех погребет под собой! Поверенный герцога заметил замешательство: – Не бойтесь, господа. Внутри этой ветхой постройки на такие случаи есть специально обустроенное убежище, у Герцога припасено много таких мест по городу. Идёмте, необходимо торопиться. Эринике с отцом ничего не оставалось делать кроме, как довериться, и действительно внутри оказалась потайная комната прямо под сгнившими досками пола. Чарльз проследил, как в люк спускается дочь и наказал: – Сиди здесь тихо. Тарос останется охранять тебя сверху, а я пойду за Лианой и Корнель. – Но папа…