– С Карнель у нас брак по расчету, а ребенок в течении года – одно из условий договора, иначе отец лишил бы её наследства. Не я выбрал её себе в супруги. У Чарльза закололо кончики пальцев, захотелось утешить дочь, но не решился. Мог лишь стоять, сжимать и разжимать кулаки. – Мне жаль, Эриника. Твое замужество… Изначально брачный договор заключался с молодым наследником, но к сожалению юный господин погиб при трагических обстоятельствах пятнадцать лет назад. Теперь же… из живых Ридани остался только Фоорп. Отец сокрушенно покачал головой и добавил: – Дочка, если ты свяжешь свою жизнь с кем-то помимо Ридани, то… просто погибнешь. Просто погибнешь. Громкое эхо ещё долго отзывалось в пустой голове. Глава 2 Красавец сокол поднырнул под пышное облако и спикировал вниз к беспокойному зеркалу океана. Самцу не терпелось узнать, кто такой смелый и глупый забрёл в Мёртвые воды. Затерянный лабиринт никого не щадит, останки множества кораблей и моряков, а также их проклятое золото с другими сокровищами покроются на морском дне. Черный, как камень оникс, огромный корабль безжалостно рассекал волны ведомый капитаном, за которым стелился шлейф грозной славы и холодного расчёта. Поверженные волны тихонько стенали и бились о борт корабля, играли лазоревыми бликами в лучах полуденного солнца. Сокол пустился в вираж, снизился и стремительно пронёсся над палубой мимо сонных, но знающих своё дело матросов, взмыл вверх и вцепился острыми когтями в мачту, желая немного понаблюдать за непрошеным гостем. Скосил глаза-бусинки для наилучшего ракурса, однако пируэты не могли быть не замечены хозяином судна. Не успела птица просидеть и пол минуты, как её согнала арбалетная стрела. – Лети прочь и предупреди ведьму о моем визите. Низкий грубый голос сопровождается испуганным соколиным криком, а спустя пару мгновений с бордовых парусов под ноги пирата приземлились выпавшие коричневые перья. Мужчина насмешливо хмыкнул и наступил на них носком кожаного сапога. – Трусливая птица. – Из провала капюшона лица не разглядеть, но смельчакам обычно хватает поймать злой алый взгляд и уяснить, что связываться с этим человеком лучше не стоит. Мужчина в плаще прошел и встал за штурвал, собираясь лично провести корабль – своё детище через опасные скалистые участки, чтобы наконец добраться до искомого затерянного острова. Перепуганный сокол достигнув ветхой с виду лачуги, скрытой в горном ряде и меж дремучих лесов, с разлету прошмыгнул в распахнутое окошко и плюхнулся на любимую жердочку, он принялся крикливо жаловаться на своего обидчика хозяйке. Седовласая женщина облаченная в застиранное парчовое платье заляпанное зельем помешивала деревянной продолговатой ложкой мутное зелёное варево в котелке над горящим очагом. Висящие на морщинистой шее множество различных амулетов и оберегов, бусины, заплетённые в волосах, мерно покачивались и позвякивали в такт древнему песнопению, что лилась из уст пророчицы. – Знаю, знаю, мой хороший. Он невежа и грубиян, – успокаивала старица любимца в перерывах между строчками. – Таким неотёсанным Его сделала тяжёлая судьба. Ты уж прости. Сокол ещё поворчал для порядка, но вскоре успокоился и даже задремал на облюбованном месте, а женщина продолжила свое занятие. Закончила ритуал к заходу солнца и присела ожидать гостя. С последним лучом в дверь громко постучали. – Заходи, коль пожаловал. Чего теперь топчешься на пороге? Тяжёлая дверь избы отворилась, в проём согнувшись в три погибели протиснулась внушительная фигура. Выпрямиться в полный рост мужчине не позволял низкий потолок, пришлось усесться на жёсткую лавку. Чёрные глаза с алым отблеском светились из-под неизменного капюшона, пират никогда не снимал покрова головы не перед кем. О нём ходят разные слухи, люди судачат о безобразности его лица и гнусном жестоком характере, он разграбил и потопил множество судов. Он медленно обшарил взглядом внутреннее убранство домишка, на глаза попался дубовый стол, заваленный всеми возможными склянками, свитками, травами и побрякушками; в одном из углов прямо под потолком висело вырезанное из дерева лико Триединого, на пристенных полках курились благовония и тлели свечи. Старуха обнаружилась на трехногом табурете возле большого котла. За её спиной на увешанной черепками и сухими ягодами коряге гордо хохлился и недобро глазел в ответ сокол. – Здравой будь, ведунья. – И тебе не хворать. Зачем явился, дьявол морей? Серые подслеповатые глаза старицы уставились на пришлого выжидающе, с прищуром. Женщина сложила руки под грудью и ногу на ногу завела. Пират замер, на мгновение ему почудилось, что перед ним сейчас не старуха, а молодая красавица сидит… смоляные косы до пояса, щеки красны, губы, словно роза майская. И взгляд такой проницательный, будто в самую душу нырнула и все тайны из глубин наизнанку вывернула. Матёрый пират тряхнул головой, изгоняя морок. Никто не знал истинный возраст пророчицы, но поговаривали у неё за плечами уже несколько веков числилось. Отыскать её в лабиринте Мёртвых вод удавалось редким счастливчикам, и то только тем, кого она захотела сама видеть. – Ты и так всё наперед знаешь, – ощетинился. Жутко он не любил, когда против него колдовство пряли. – Вон, кости с рунами на ковре раскинуты. Женщина довольно хихикнула. Вспорхнула с табурета, словно снова юна, и кинулась к столу. Прихватила травок молотых, да распылила перед носом позднего гостя. – Наблюдательный. Знаю, знаю, за ответами приплыл в такую даль-далёкую, – запричитала, кружась перед опасным моряком в замысловатом танце. От чадящих на полках свечей и травяных сборов у мужчины вело голову, он сжал в кулаках ткань дорожного плаща, чтобы окончательно не потеряться. А старица намеренно погружала в транс, что-то шептала на неизвестном наречии. – То, что ищешь ты давно, спрятано под носом… Поможет увидеть дева, что юна, кровью с тобою связана случайно, но нерушимо… Колдовство снимет она, если сможет коснуться сердцем сердца… Плохо разборчивая речь ведуньи не хотела укладываться в спутанном сознании, как пират не старался. Следил за чудным действом, а видел иное: остров, утёс и девушку в белоснежном платье, потом образ сменился на парящую в ночных небесах сову. Картинка смазалась, и теперь он видел себя, держащего ту же девицу на руках, а из её груди торчит золотая рукоять кинжала. Его кинжала… – Хватит! Ты что мне за видения шлёшь?! – Пират вскочил с лавки и принялся веки тереть. Забыл про рост и бухнулся макушкой о низкий потолок, грязно ругнулся. А старица спокойно ответила продолжая помахивать тлеющим пучком трав: – Всего лишь то, зачем ты пришел. В видениях отыщешь ты ответы. – Нет, это просто бред! Я несколько недель плыл к тебе за советом! – Возмущённо шипел, потирая ушибленное место. – Все так сначала говорят, – парировала женщина, становясь напротив. – Тебе решать, принять ли грядущую судьбу. – Это всё? – Да, странник. Тебе пора в путь. Мужчина поднялся, оправил плащ. Выудил на свет мешочек с дарами и бросил на пол, прошептав «за работу». Развернулся к двери, но прежде, чем оказался на улице, в спину хлестнули слова: – Путь к деве укажет звезда. Смотри, не проворонь, когда пролетит мимо тебя. Дверь со скрипом затворилась. Пират зашагал размашистым шагом от избы к бухте под мелодичный стрекот светлячков, в голове ещё долго гудел прощальный надтреснутый шепот ведьмы: – И помни, дьявол морей, каждый сам кузнец своей судьбы… *** Эриника после разговора с отцом была сама не своя. Ночью сон не пришёл, и она не могла найти себе места, бродила из угла в угол по дому, благо не трогал никто. Даже дражайшая мачеха с сестрицей носа не высовывали. Единственной с кем Ника могла бы поделиться печалями и мыслями находилась в отшельничьей башне, но она приболела на днях. Беспокоить лишний раз не хотелось, но Ника всё же направилась к прабабушке на рассвете, ведь больше никто не сможет помочь добрым советом. Дианна недавно проснулась и полусидела в постели, слуги заботливо подоткнули ей под спину подушки и укрыли ноги теплым одеялом. Сегодня на улице стояла холодная погода. Преддверие осени, ветер рвал и метал, озорно срывал листья с крон и кружил в танце по двору, а затем укладывал причудливыми узорами на черепичную крышу поместья. Один полужёлтый листик прилип к окну, и женщина наблюдала за ним сквозь стекло. – Ба! – Громко шепнула Ника, замерев на пороге, стараясь привлечь к себе внимание. Дианна вздрогнула и повернула голову на звук, на губах тут же засияла радостная улыбка. – Моя милая, ты пришла в такой ранний час чтобы проведать умирающую старушку? Нику покоробила совесть, стало стыдно, что пришла тут со своими проблемами, когда пра нездоровится. – Ты что такое говоришь?! Тебе ещё жить и жить, ба! Ника прошла, села на край кровати, наклонилась и обняла Дианну за пояс. А женщина погладила правнучку по макушке и грустно ответила: – Не-ет, Ника, мое время подходит к концу. Посмотри на лист на стекле, – дождалась пока девушка найдет взглядом искомое. – Моя жизнь увядает, как и этот лист, она давно растеряла краски. Я чувствую, скоро моя душа покинет телесную оболочку и пустится в завлекательное путешествие, чтобы потом, возможно, когда-нибудь переродиться. – Бабушка… На глаза наворачивались слёзы, Ника крепче стиснула руки за спиной пра. Дианна всё детство была для неё теплым лучиком света в одинокой тьме. – Не печалься, дитя моё. Таков круговорот всех живых существ. – Пожилая женщина легонько отстранила внучку от себя, заглянула во влажную зелень глаз. – Лучше расскажи, что у тебя приключилось? – Ба… – губы Ники задрожали, но она не позволила себе зареветь, стойко пересказала разговор с отцом и поделилась открытием из древнего свитка. Дианна поцокала языком, грузно вздохнула и велела внучке сесть. Ника выпрямилась и расположилась поудобнее, но рук бабушки не отпустила. – Что ж, вот и пришел твой черед войти во взрослую жизнь. – Дианна смахнула с щеки слезу. – Как ты знаешь в моих венах тоже течёт проклятая кровь Веренборг, однако по счастливой случайности мой Дар не проснулся: когда-то в юности я угодила под копыта дикой лошади. Знахарю пришлось рискнуть и перелить мне кровь. Я чудом не ушла в чертоги, две недели провалялась в агонии лихорадки. Зато потом мне довелось прожить жизнь обычной женщины. Аурелия с Чарльзом нашли меня и забрали в этот дом гораздо позже того, как поженились. Женщина замолчала, задумчиво смотря на взволнованную Нику. В голове роился улей мыслей, Дианна выцепливала одну за другой и складывала в слова. – Я каждый день наблюдала, как изводили себя твои родители, выстраивая между друг другом принудительную дистанцию. Они действительно любили, но им суждено было страдать. Эта проклятая кровь Веренборг погубила не одну жизнь молоденьких девушек! – Неожиданно воскликнула Дианна, хлопнув свободной рукой по постели и отчасти перепугав внучку. – Ба, – тихо, задрожавшими губами прошептала Ника, опустив глаза на витиеватый рисунок постельного белья. Плечи её осунулись, будто на них разом обрушились тяжёлые камни, лишая последней надежды. – Ты тоже советуешь мне выйти за старого герцога и разделить с ним жизнь?