Глава 3. Королева Алкайя Мы минуем многочисленные алые и пурпурные занавесы и входим в просторный зал с устланным яркими вышитыми коврами полом и увешанными гобеленами стенами. Вдоль одной стены – целый ряд туфель, вдоль другой – деревянные полки с аккуратно сложенными накидками и прочими предметами верхней одежды. Валаска просит нас снять обувь и тёплые накидки, потом поднимает угол тяжёлого занавеса и переступает через блестящий порог, который оказывается разноцветной, вырезанной из дерева змеёй. Оглянувшись, воительница зовёт нас следовать за ней. Выпуклые стены и потолок Королевского зала огромные и тоже покрыты роскошными коврами и гобеленами. Вытканные картины изображают события из истории амазов: вот три Первые женщины гуляют по прекрасному саду с Великой богиней; вот единственная преданная дочь убивает жестокого мужа; Богиня вознаграждает достойную дочь и нарекает её Амаз, одновременно вкладывая ей в руки стилус – палочку из звёздного света с рунической вязью. Дальнюю стену Королевского зала покрывает огромный, от пола до потолка, гобелен, краем закрывающий даже часть купола. На этой картине изображена Великая богиня в окружении сотни белых птиц. Они кружатся, взлетая вверх, а в высшей точке сливаются в одну гигантскую белую птицу. Я замираю, не в силах отвести глаз от белых крыльев. Птицы Великой богини очень похожи на белых птиц Древнейшего, которые сияют на витражах кафедрального собора в Валгарде, и на белых птиц на картинах и гобеленах Винтер, и на её скульптуры. Эти птицы привели меня к Марине. Стражи. Меня пробирает дрожь, и я тут же чувствую надёжно припрятанную в одежде белую волшебную палочку. Мне нестерпимо хочется взять её в руки и сжать резную деревянную рукоятку. Пространство Королевского зала – это огромный овал, даже больше Валгардского собора. Высокий купол здесь поддерживают тонкие колонны из вращающихся и скреплённых в длинные цепи рун. По центру пролегает покрытая великолепным ковром дорожка, которая ведёт к трону, стоящему у дальней стены. По обе стороны от дорожки толпятся женщины – они разговаривают, смеются, едят и пьют. Ступив на ковровую дорожку, я поглядываю по сторонам. Слева устроились кружком сереброглазые эльфы смарагдальфары – эти молодые женщины пьют чай и что-то обсуждают. На них тёмно-зелёные туники с чёрным орнаментом и длинные брюки, какие привыкли носить подземные эльфы, однако на лицах у всех татуировки амазов. К смарагдальфарам приближается ещё одна гостья. У неё заострённые уши, снежно-белая кожа и серебряные глаза, как у альфсигрских эльфов, а волосы необычного для этой расы лилового цвета. Перехватив мой взгляд, она подозрительно щурится. Покраснев от смущения, я отворачиваюсь – ведь неприлично так бесцеремонно разглядывать посторонних. Амазы разносят еду, и по залу разносятся ароматы неизвестных мне приправ и свежего хлеба. Женщины разбирают с подносов глубокие миски с едой и в благодарность кланяются. Заметив обнажённую по пояс уриску с золотистой кожей, я изумлённо распахиваю глаза. Женщина непринуждённо болтает с подругами и смеётся, а у её груди мирно сосёт молоко младенец. Я никогда не видела мать, кормящую ребёнка так бесстыдно, даже не прикрыв своей наготы. Эта картина одновременно шокирует и восхищает меня. В Гарднерии такого даже представить себе невозможно, равно как и в Кельтании и Верпасии. Женщины нигде не кормят детей грудью на людях, да и дома в такие моменты ребёнка, как правило, прячут под особым широким платьем матери. Мы, как магнитом, притягиваем множество любопытных взглядов. Женщины оборачиваются, всё громче звучат тревожные разговоры, которые постепенно охватывают весь зал. Приближаясь к трону королевы у дальней стены, я нервно оглядываюсь. В самом центре возвышения, откинувшись на мягкие роскошные подушки, восседает пожилая женщина. Её кожа тёмно-зелёного оттенка, уши заострены, а длинные седые волосы уложены тугими кольцами на темени, будто корона. Её лицо испещрено татуировками и металлическими украшениями. По всей вероятности, именно эта пожилая женщина и есть властная королева Алкайя. По бокам от трона расположились широкоплечие воительницы в парадной военной форме. На подушках тут же восседают суровые амазы, забросив за спину боевые топоры. Другое оружие или лежит у их ног, или приставлено к стене, украшенной роскошным гобеленом. Среди грозных воительниц по левую руку от королевы расположилась и Алкиппа. Её топор, с покрытой рунами рукояткой, стоит совсем рядом – стоит только протянуть руку. Алкиппа бросает на нас откровенно неприязненный и угрожающий взгляд. Я судорожно втягиваю воздух и выдерживаю пылающий гневом взгляд Алкиппы. Сердце у меня бешено колотится, однако я медленно выдыхаю, пытаясь успокоиться. Валаска останавливается у возвышения, и мы останавливаемся вместе с ней. Меня тут же находит пронзительный взгляд королевы Алкайи. Она поднимает трясущуюся руку с искривлёнными пальцами, и по залу проносится шелест встревоженных голосов, который, впрочем, тут же смолкает. – Подойдите, путники, – произносит королева, жестом приглашая нас приблизиться. Мы делаем ещё шаг вперёд, и я, по примеру Валаски, опускаюсь на колени и низко склоняюсь перед королевой. Марина делает то же самое, искоса бросая на меня беспокойный взгляд, когда мы касаемся лбом ковра. Диана и Ни Вин стоят неподвижно. – Ну-ну, – произносит королева низким глухим голосом. – Вот так сюрприз. Неужели это правда, и внучка Карниссы Гарднер явилась просить королеву амазов о помощи? – Это правда, королева Алкайя, – отвечаю я, не отрывая глаз от алого ковра. – Я Эллорен Гарднер, и мы ищем твоей помощи. По залу разносятся гневные возгласы, и я застываю на месте. Наконец крики стихают – по-видимому, королева велела подданным замолчать. Я осторожно поднимаю глаза на Алкайю. – Встаньте, путники! – приказывает Алкайя, в её голосе проскальзывают лукавые нотки. Марина, Валаска и я поднимаем головы, но остаёмся на коленях. – Валаска, – ласково обращается королева к нашей сопровождающей, – ты вызвалась охранять наших гостий, спасибо тебе. Валаска поднимается на ноги и с широкой улыбкой в глубоком поклоне склоняется перед королевой. – Я счастлива служить королеве Алкайе и рада сопровождать нашу гарднерийскую гостью. Королева усмехается уголком рта. – Смотри не переусердствуй, Валаска. Нам не нужны гарднерийские войска у границы, чтобы выкрасть захваченную в плен внучку Чёрной Ведьмы. О чём она? Кто станет меня освобождать? – Эллорен Гарднер, – посерьёзнев, произносит королева, – многие из нас помнят твою бабушку и горе, которое она принесла нашему народу. Поговаривают, что с тобой надо бы поскорее разделаться, пока твоя магия не вошла в полную силу, раз уж мы проморгали твою бабку. Амазы поддерживают королеву одобрительными криками, и я тяжело опускаюсь на ковёр. – Во мне ни капли магической силы, – прерывистым голосом настаиваю я. – Я никому не угрожаю. – Однако с тобой очень опасная телохранительница. Королева кивает на Диану, которая, по своему обыкновению, держится спокойно и бесстрастно даже в присутствии правительницы государства. – Я Диана Ульрих из стаи Гервульфа. – Сейчас последует перечисление всех родственников до седьмого колена… однако на этом приветствие Дианы заканчивается. Ликанка бросает на меня хитрый взгляд и поворачивается к королеве. – Эллорен Гарднер вскоре станет мне сестрой, и я пришла на вашу землю как её охранница. Эллорен спасла Марину, шелки, вырвала её из лап отвратительного мужлана, которого стоило бы убить на месте. Эллорен жаждет собрать армию, чтобы освободить всех шелки, томящихся в неволе. В зале за нашей спиной слышатся сумбурные взволнованные обрывки разговоров. Марина, решив, что пришло её время высказаться, смущённо поднимается на ноги, её серебристые волосы сияют в бликах алых факелов. – Говори, шелки! – приказывает королева Алкайя, снова утихомирив гостей. – Если, конечно, ты и правда можешь говорить. Марина решительно распрямляет жабры. – Королева Алкайя, нам нужна твоя помощь, – прерывисто произносит она. – Мои сёстры в плену у гарднерийцев, и Совет магов призывает их убить. Амазы охают и перешёптываются. – Значит, это правда, – удивлённо качает головой королева. – Шелки умеют говорить. Пристально вглядевшись в лицо Марины, королева, прищурившись, поворачивается ко мне: – Эллорен Гарднер! Понимаешь ли ты, почему к тебе приставили чародейку Ни Вин? – Многие опасаются, что я Чёрная Ведьма из Пророчества, поскольку так похожа на бабушку. – Ты копия своей бабушки, – отрывисто заявляет королева Алкайя. Как обычно, при упоминании о бабушке меня бросает в жар. – Быть может, это и так, но я похожа на неё лишь внешне. И во мне нет ни капли магии. – Я искоса бросаю взгляд на Ни Вин. – И я не понимаю, почему мне нужны охранники ву трин. Толпа позади нас разражается нетерпеливыми возгласами. Королева Алкайя поворачивается к неподвижной, как статуя, Ни Вин. – А что скажешь ты, чародейка? Веришь ли ты, что эта гарднерийка говорит правду? Ни Вин задумчиво оглядывает меня и наконец отвечает: – Да, я ей верю. Эллорен Гарднер спасла шелки – это очень смелый поступок. Я верю, что она унаследовала от бабушки лишь внешность. Зал разражается гневными протестами. Королева Алкайя терпеливо ждёт, обдумывая необычные новости. – Скажи, чародейка, кто нанёс тебе эти раны? – спрашивает королева, когда гул стихает. – Карнисса Гарднер, – выдавливает Ни Вин. И снова поднимается буря гневных возгласов. Ни Вин дожидается тишины, чтобы продолжить свой рассказ. – Это случилось на Войне миров, – бесстрастно поясняет чародейка. – Когда гарднерийцы продвигались на восток, Чёрная Ведьма осыпала нас небесным огнём, и в дом моей сестры попал огненный шар. В тот день погибли все мои родные. Я выжила – и я проклинаю тот день. Меня душит стыд. Я и раньше подозревала, что Ни Вин ранили на Войне миров, но услышать от неё, как это произошло, слишком тяжело. – И всё же внучке Карниссы Гарднер ты готова дать шанс? – Да. Но только потому, что она спасла шелки. Королева Алкайя откидывается на подушки. – Тогда и мы, возможно, последуем твоему примеру и хотя бы позволим этой гарднерийке рассказать всё до конца. Мне, кстати, весьма любопытно, как внучка Чёрной Ведьмы умудрилась не только освободить шелки, но и подружиться с дочерью вождя стаи ликанов. Все взгляды в зале устремляются на меня – и ни один из них нельзя назвать дружеским. В воцарившейся тишине слышны только резкие возгласы детей и плач младенцев.