– Наверное, в Кельтании тебе лучше прятать лицо, – советует он. – Твою бабушку здесь… не сказать чтоб любили… – Я знаю. – Итак, Эллорен Гарднер. – Клив произносит моё имя с невероятным презрением. – Чего же ты хочешь от меня? – Шелки не такие, как все думают, – торопливо объясняю я. – Марина… шелки, которую мы спасли… она умеет говорить. – Ты уверена? – с неподдельным изумлением переспрашивает Клив. – Да, никаких сомнений. Он подозрительно щурится. – Шелки выходят из моря не первый год. Гарднерийцы давно с ними знакомы, и весьма близко, о чём распространяться не положено. Так почему же шелки всё это время молчали? – Потому что это нелегко. Говорить на воздухе привыкшим общаться под водой очень трудно. К тому же им очень сложно разобрать нашу речь. – А твоя шелки, значит, особенная? – У Марины талант к языкам. И она долго жила с теми, кто ласково обращался с ней, – отвечаю я. – У неё было время выучить всеобщий язык. На нём она теперь говорит довольно бегло. И даже выучила много слов на эльфийском. – На эльфийском? – Одна из моих соседок по комнате – эльфийка. Клив вопросительно оглядывается на Айвена. – Эльфийская икаритка, – поясняет тот. Клив удивлённо поднимает брови, услышав об Ариэль, и совершенно ошеломлённый поворачивается ко мне: – Так, значит… эта шелки умеет говорить. – Мы могли бы устроить вам встречу, если хотите убедиться, – предлагаю я. – А зачем вам меня убеждать? Вот тут я не знаю, что ответить, и молча прошу помощи у Айвена. – У Марины есть сестра, – выручает меня Айвен. – Её тоже держат в неволе. Мы хотим спасти её и других шелки. Всех сразу. – Вы хотите освободить всех шелки, – недоверчиво повторяет Клив. – Да, – уверенно кивает Айвен. – И сделать это надо прежде, чем Вивиан Деймон убедит Совет магов их всех перебить. – И вы ждёте, что Сопротивление вам поможет. – Да. – Вы хотите, чтобы Сопротивление, собрав все свои скудные силы, кинулось освобождать шелки, когда на границе с Кельтанией полным-полно гарднерийских войск? – Не все силы, – упрямо качает головой Айвен. – Только часть. – Гарднерийцы в любую минуту могут перейти границу. – Они избивают шелки, – встреваю я в разговор. – Насилуют их! – Я прекрасно знаю, что они вытворяют с шелки! – рявкает Клив. – Они не животные, – не сдаюсь я. – Они люди, такие же, как мы… – Кельты тоже люди! – взрывается он, оскаливая зубы. – Однако, если мы добровольно не сдадим нашу страну целиком и полностью Гарднерии, ваши люди с большим удовольствием перережут всех нас! – В прошлом Сопротивление помогало феям, – напоминаю я Кливу. – И урискам. Шелки тоже люди. Как все. – Торговля шелки – одно из самых отвратительных и безнравственных занятий на свете, – пылая гневом, произносит Клив. – Однако ваше правительство готово объявить нам войну и поработить мой народ! Очень жаль, но я не могу бросить всё на спасение несчастных шелки. Они не станут сражаться с Гарднерией, а значит, тратить на них силы и время бессмысленно. – Айвен говорил, что вы за справедливость! – Верно. За справедливость для моего народа. – А что делать остальным? Клив смотрит на меня так, будто сейчас ударит. Даже Айвену так кажется, и он торопливо идёт ко мне. – Я очень старался вести себя как подобает с наивной гарднерийской принцессой, которая не видит дальше своего носа, – холодно произносит Клив, – однако ты хочешь правды – так слушай. – И поскорее! – огрызаюсь я. – У нас в Кельтании есть очень похожие традиции, только, помимо шелки, используют ещё и девчонок-урисок. Очень многие наши мужчины регулярно посещают особые… заведения. – Последнее слово Клив произносит с отвращением. – Большинство из членов Сопротивления и пальцем не шевельнут ради кучки шлюх шелки. И до урисок им тоже дела нет. – А вы один из них? – требовательно спрашиваю я. С меня будто сняли розовые очки. – Вы тоже в свободное время насилуете девочек-урисок и безответных шелки? Потрясённый моими нападками на старого друга, Айвен даже побледнел. – Нет, – отвечает Клив. – Я не зря сказал, что считаю это позором. Однако я реалист, Эллорен Гарднер. – Так, значит, помощи нам ждать неоткуда, – шепчу я, раздавленная несправедливостью. – Шелки никто не спасёт. Кроме нас. Клив пристально смотрит на меня, Айвен отворачивается к окну, чтобы скрыть гнев и напряжение. – Вообще-то есть кое-кто… – с сомнением в голосе произносит Клив. Мы с Айвеном одновременно устремляем на него вспыхнувшие надеждой глаза. – Кто? – произносим мы почти одновременно. – Амазы. Айвен переводит на меня удивлённый взгляд. – А вы подайте прошение их королеве, – предлагает Клив. – Только мужчинам туда нельзя, не то их обезглавят топорами с рунической вязью. Спросите Фрейю. Передайте, что это я вас послал. Только не называйте моё имя при всех, сообщите наедине. – Кто такая Фрейя? – изумлённо уточняю я. Клив с грустной улыбкой отводит глаза: – Старая знакомая. Понятно. Судя по голосу, больше чем просто знакомая. – Они вам помогут, – говорит он, задумчиво глядя в окно на лес. – Они терпеть не могут, если где-то мучают женщин. Вспыхивают, как огонь. С амазами шутить опасно, а злить их тем более. Уж поверьте мне. Клив снова поворачивается ко мне, и в его глазах мелькает что-то новое. Он поверил Айвену – я действительно не такая, как он думал. – Если пойдёте к амазам, – говорит он, – будьте очень осторожны, соблюдайте все их правила, особенно приближаясь к королеве. Там ошибаться нельзя. Сможет вам кто-нибудь рассказать об этих тонкостях? Айвен кратко рассказывает Кливу об Андрасе, Диане и Джареде. – А твоя мать об этом знает? – с улыбкой интересуется у Айвена Клив. – Кажется, она обрадовалась, что ты пропал в своём университете, учишься потихоньку, не лезешь в опасные переделки, работаешь на кухне и посылаешь ей всё до последней монетки. – Почти всё так и есть, – пожимает плечами Айвен. – А как насчёт «не лезть в переделки»? На этот вопрос Айвен не отвечает. Клив качает головой, искоса поглядывая на Айвена. – Хотел бы я видеть, как примет её твоя мать. Вы сейчас к ней? – Мы там переночуем, – отвечает Айвен. – Что ж, удачи! – Клив бросает на меня оценивающий взгляд. – Это может стать… непростой встречей. Для неё. – Моя мать относится к людям без предубеждения, – настаивает Айвен. Клив слегка хмурится, будто собираясь возразить, однако молчит. Не очень приятно слышать о себе такие речи. Возможно, матери Айвена будет непросто меня принять. Но ведь и Кливу было нелегко, а в итоге вышло всё очень неплохо.