Однако это затянувшееся молчание дает мне время подумать. Обо всем, что идет не так. Включая окончательную утрату мною контроля над моей жизнью. Ведь гибель от свалившейся мне на голову люстры – это самая странная смерть, какую только можно представить. Что бы там ни говорил Джексон, вся эта история кажется мне такой дичью. Но внезапная, как гром среди ясного неба, потеря родителей показала мне, насколько легко можно погасить человеческую жизнь. Я зажмуриваю глаза, пытаясь отогнать ужасные образы, теснящиеся в моей голове. Не дать горю, из-под бремени которого я только-только научилась выползать, придавить меня снова. Должно быть, на моем лице отражается мука, потому что дядя вдруг прерывает свое молчание: – Ты уверена, что чувствуешь себя нормально, Грейс? Эта люстра была огромна – и страшна. Да, она была огромна и страшна, и я не понимаю, как случилось, что моя жизнь настолько вышла из-под контроля. Всего пять недель назад мы с Хезер ходили по магазинам в поисках платьев для выпускного бала и жаловались на сложность предуниверситетской программы по английскому языку и литературе. Теперь же я круглая сирота, живущая бок о бок с кучей самых разных сверхъестественных существ и с завидной регулярностью спасающаяся из лап смерти. Остается надеяться, что смерть не станет преследовать меня с той же неумолимостью и неуклонностью, с какой она убивает всех героев фильма «Пункт назначения». – Да, со мной все нормально, – отвечаю я, потому что в физическом плане так оно и есть. На мне нет ни царапины – во всяком случае, свежей. – Просто я немного не в своей тарелке. – Да ладно, Грейс. Даже для меня это стало психической травмой, а ведь меня там даже не было. Поверить не могу, что после такого ты всего-навсего чувствуешь себя немного не в своей тарелке. – Он неуклюже гладит меня по руке. Я знаю, он пытается успокоить меня, но глаза его, вглядывающиеся в мое лицо, полны тревоги. Я стараюсь не подать вида, и, видимо, мне это удается, поскольку в конце концов он качает головой и откидывается на спинку своего кресла. – Ты совсем как твоя мать, ты это знаешь? Она тоже хладнокровно относилась ко всему, что преподносила ей жизнь. Никаких слез, никаких истерик, только спокойствие и непоколебимость. Когда он заговаривает о моей матери теперь, когда мне так ее недостает, я сжимаю кулаки и вонзаю ногти в ладони, чтобы не дать себе сорваться. К счастью, дядя Финн не развивает эту тему, не продолжает говорить о невероятной способности моей матери спокойно реагировать на все, которую я не унаследовала от нее, что бы там ни думал мой дядя. Вместо этого он открывает что-то на своем компьютере и распечатывает. – Ты правда уверена, что с тобой все нормально? Ты не хочешь, чтобы Мэриз осмотрела тебя? – спрашивает он, кажется, уже в тысячный раз. Ну нет. Я знаю, Мэйси сказала, что Мэриз укусила меня, чтобы залечить мою артерию, но мне совсем не хочется опять допускать ее к моему горлу или к какой-то другой части моего тела. – Честное слово, со мной все хорошо. Тебе надо беспокоиться не обо мне, а о Джексоне. Ведь он закрыл меня от осколков хрусталя. – Я уже попросил Мэриз его осмотреть, – говорит он. – И потом приглашу его к себе, чтобы поблагодарить за спасение моей любимой племянницы. – Единственной племянницы, – напоминаю ему я, возвращаясь к игре, в которую наша семья играла всю жизнь. Возвращаясь к какой-никакой нормальности в ситуации, которая совершенно не нормальна, и я хватаюсь за эту нормальность обеими руками. – Единственной и любимой, – уточняет он. – Одно не исключает другого. – Хорошо, хорошо, мой любимый дядя. Наверное, так оно и есть. – Наверняка. – Его немного натянутая улыбка становится радостной, довольной, но она быстро гаснет, и между нами опять повисает молчание. На этот раз я уже не могу не ерзать, не вертеться на месте – не потому, что нервничаю, а потому, что хочу побыстрее уйти и добраться до Джексона. Когда я видела его в последний раз, он явно был на грани, и мне хочется удостовериться, что ничего дурного не случится ни с ним, ни с кем-то другим. Но дядя Финн, похоже, толкует мое ерзанье совершенно иначе – он с тяжелым вздохом проводит рукой по волосам. Затем говорит: – Теперь, когда ты узнала правду, у тебя, наверное, есть немало вопросов. Немало? Ну да, миллиона два-три. Начиная с вопроса, который я уже задавала и на который он предпочел не отвечать. – Почему ты мне не сказал? Ты мог бы сказать об этом, когда предложил мне перебраться на Аляску, приехав на церемонию прощания и похороны. – Мне казалось, что на тебя и так свалилось слишком много и совершенно ни к чему убеждать тебя в том, что вампиры и ведьмы – это не выдумка, а реальность. Что ж, наверное, это справедливо, но все же… – А почему ты не сказал и после моего приезда сюда? Он делает долгий выдох. – Я собирался объяснить все постепенно. В твой первый вечер в Кэтмире я планировал дать тебе понять, что ситуация здесь очень отличается от того, чего ты могла бы ожидать, но оказалось, что тебя очень подкосила горная болезнь. А затем случилось все остальное, и я рассудил, что будет лучше оставить тебя в неведении еще на какое-то время. Тем более что после разговора с доктором Блейк доктор Уэйнрайт сказала мне, что, по ее мнению, надо дать тебе привыкнуть к Аляске и огромным изменениям в твоей жизни и только потом сообщать, что все истории о сверхъестественном, которые ты читала и смотрела в кино, это правда. – Все? – Теперь брови поднимаю уже я сама. – Возможно, не все. Но многие. Пожалуй, это не лишено смысла, но я по-прежнему настроена скептически – тем более что у меня еще не было возможности поговорить с доктором Уэйнрайт. Но как кто-то вообще может считать, что можно скрыть наличие в этой школе множества зловещих ночных тварей? Ведь, думая о том, как Флинт спрыгнул с дерева, спасая меня, о том, как Мэйси на глазах у меня вершила магическое действо, о том, как человековолки разгуливали в морозную ночь в одних только джинсах и футболках, о том, как Джексон… творит то, что творит, я представить себе не могу, чтобы я не врубилась сразу, не поняла, что к чему. Конечно, я думала, что дело не в вампирах, а в инопланетянах, но мне в любом случае с самого начала было очевидно, что тут что-то не так, очень-очень не так. Должно быть, мой скептицизм ясно отображается на моем лице, поскольку дядя Финн скорчивает гримасу. – Да, теперь, по прошествии времени, я понимаю, что это изначально был плохой план. Не так-то легко скрывать, что вампиры и драконы существую, ведь сейчас между ними как раз в разгаре масштабная борьба за власть. – Борьба за власть? – На нечто подобное намекала Мэйси. Тогда я подумала, что она зря размышляет о сложной иерархии с группировками учеников, но теперь, когда мне понятно, что речь идет о различных видах сверхъестественных существ… ее предостережение приобретает куда больший смысл. И кажется мне куда более пугающим. Он качает головой: – Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. По-моему, на сегодня с тебя уже хватит, как и с меня. Кстати, это напомнило мне о том, зачем я в действительности привел тебя сюда. Пожалуй, мне еще не приходилось сталкиваться со столь неуклюжей сменой темы, и я едва не высказываю ему это вслух, потому что понимаю – он рассказал мне далеко не все. Наверняка есть еще много чего такого, о чем дядя умолчал. Но вряд ли спор с ним стал бы хорошим способом его разговорить. – Я тут думал о том, что после твоего приезда с тобой произошло множество ужасных вещей. – Со мной – нет, – напоминаю ему я. – Джексон меня много раз спасал. – Это мне известно, но мы не можем рассчитывать на то, что Джексон всегда будет рядом. Здесь происходят такие вещи, которых в других школах просто не бывает, как ты в последние дни убедилась и сама. То, что случилось во время землетрясения, – это несчастный случай, как, конечно же, и падение люстры. Но это наводит на размышления. Что будет с тобой, если кто-то здесь утратит контроль над своей сверхъестественной силой и рядом не окажется ни Джексона, ни Флинта, ни Мэйси, так что некому будет тебя уберечь? Что, если ты серьезно пострадаешь? – Он качает головой: – Я бы не смог с этим жить. – Ты думаешь, дело в этом? В том, что кто-то потерял контроль над своей силой? – Точно мы не знаем, но думаю, можно предположить, что так оно и произошло. Кто-то из ведьм или ведьмаков пытался разобраться, на что они способны, и бах… Хотя люстры у нас прежде и не падали, но висюльки хрустальные летали. Случалось также и многое другое. Наверное, это лучшая новость за весь сегодняшний день, поскольку это значит, что Джексон, вероятно, зря психовал. Никто не пытается меня убить, просто кто-то облажался с использованием своей магической силы, а я случайно оказалась рядом. Это куда более правдоподобно, чем думать, что кто-то и впрямь хочет меня убить. – Как бы то ни было, – говорит мой дядя, опять сложив пальцы домиком, – поэтому-то я и хочу отправить тебя обратно в Сан-Диего. Глава 44 Дом, милый дом – Аляска – Отправить обратно? – Меня пронзает ужас – отчаянный, испепеляющий. – Что ты имеешь в виду? Там для меня уже ничего нет. – Я знаю. – Он печально качает головой. – Но я начинаю думать, что тут для тебя тоже ничего нет. И там ты хотя бы будешь в безопасности. – Как мои родители? – с болью и ужасом говорю я. Вернуться в Сан-Диего означало бы оставить Джексона, а я этого не хочу. Я не могу это сделать, только не теперь, когда стало очевидно, что между нами что-то есть. Когда он – это первое, о чем я думаю, проснувшись поутру, и последнее, что мне приходит на ум, когда я ложусь спать. – Это было ужасное стечение обстоятельств, Грейс. Несчастный случай. – Несчастные случаи происходят везде. И если со мной что-то случится, я предпочитаю, чтобы это произошло здесь, где рядом есть Мэйси и ты, а еще… – Я замолкаю, не желая высказывать вслух то, что еще только начинаю понимать. Что каким-то образом за эту неделю Джексон Вега стал мне дорог. Но, похоже, мой дядя более проницателен, чем я думала. – Джексон? – мягко спрашивает он. Я не отвечаю. То, что происходит между ним и мной, так и останется между нами. Объяснять это дяде Финну я не стану, потому что не могу. Но мое молчание – это тоже ответ. – Я знаю, Джексон может быть… – он на миг замолкает и делает еще один долгий выдох, – соблазнительным. Я знаю, как к нему относятся девушки, и все понимаю. Он… – Нет, дядя Финн! Нет! – Мне хочется заткнуть уши, лишь бы не слышать, как мой дядя называет парня, в которого я все больше влюбляюсь, соблазнительным. – Нет? – растерянно спрашивает он. – Тебя к нему не тянет? – Просто нет, и все! Не знаю, что происходит между Джексоном и мной, но мы с тобой… не будем об этом говорить. – Не будем? – Нет. – Я мотаю головой. – Ни сейчас, ни потом. – Честное слово, говорить о парнях с тобой так же тяжело, как говорить о них с Мэйси. Всякий раз, когда я заговариваю с нею о Кэме, она начинает вести себя так, будто я попросил ее проглотить глаз тритона. Ну, ладно, не будем говорить о парнях. Но я должен предупредить тебя, что Джексон… – Опасен. Да, об этом Мэйси уже прожужжала мне все уши. И, может быть, так оно и есть, но со мною он всегда был мягок, так что…