– Я вовсе не собирался говорить тебе, что он опасен. – В его голосе звучит легкое раздражение. – И ты бы это знала, если бы перестала перебивать меня. Я чувствую, что начинаю краснеть. – Извини. Он только качает головой. – Я собирался сказать, что Джексон не похож ни на кого из тех парней, которых ты знала прежде. – Ну, еще бы. – Я изображаю пальцами клыки, и дядя Финн разражается смехом. – Я имел в виду не только то, что он вампир, но да, свою роль играет и это. От этих слов меня охватывает нервная дрожь, хотя я не совсем понимаю почему. – А что еще? – спрашиваю я, потому что не могу не спросить. – Я знаю о его брате… – Он рассказал тебе о Хадсоне? – Мой дядя явно ошеломлен. – Он сказал только одно – что тот умер. – А, ну да. – Судя по тому, как расслабляется его лицо, в этой истории есть еще многое, о чем я и не подозреваю. Об этом говорит также и то, что все, кому я рассказываю, что знаю о Хадсоне, реагируют одинаково. – Из-за его смерти на плечи Джексона пала большая ответственность – как та, которая прежде лежала на Хадсоне, так и его собственная. – Могу себе представить. – Нет, Грейс, не можешь. – Вид у него сейчас такой мрачный, какого я раньше не замечала никогда. – Потому что быть вампиром – это совсем не то, что быть обычным человеком. – Это понятно. Но ведь когда-то он был обычным человеком, не так ли? – Я вспоминаю все фильмы про вампиров, которые когда-либо смотрела, все романы, которые когда-либо читала. – Я хочу сказать… – Нет. Джексон родился вампиром. Теперь ошеломлена уже я: – То есть как? Я думала, что все вампиры… – Нет, не все. Вампиром можно стать – и чаще всего бывает именно так. Но им можно и родиться. Джексон был рожден вампиром, и остальные члены Ордена тоже. А это… имеет большое значение в нашем мире. Я совершенно не представляю, что он имеет в виду, потому что все еще думаю об этом его откровении насчет того, что вампиром можно родиться. – Но как? Я всегда полагала, что для того, чтобы ты стал вампиром, тебя должен укусить вампир. Разве не так? – Обычно именно так все и происходит. Но только если тебя хотят обратить. Если же такого желания нет, то тебя просто кусают, и все. Как… – Как Мэриз поступила со мной? – Да. – Он кивает. – Это все равно не объясняет, каким образом кто-то может родиться вампиром, – говорю я. У меня такое чувство, что во всей этой новой информации я могла бы просто утонуть, но в то же время хочется сказать… да ладно, не все ли равно. Наверное, после того как ты примиряешься с самим фактом, что все эти существа реальны, детали того, откуда они берутся, уже не могут тебя ошеломить. – Как и многое другое, вампиризм – это генетическая мутация. Да, она встречается редко, исключительно редко, но тем не менее это именно мутация. Первые документально подтвержденные случаи таких мутаций имели место несколько тысяч лет назад, и с тех пор их нашли еще немало. – Погоди, ты говоришь о вампирах, появившихся тысячи лет назад? Как такое возможно? Я хочу сказать – как можно это доказать? – Дело в том, что они все еще живы, Грейс. – А, ну да. – Как же я не подумала об этом сразу? – Ведь вампиры не умирают. – Да нет, они умирают тоже, просто намного медленнее всех остальных, поскольку их клетки работают не так, как наши. – И Джексон один из этих древних вампиров? – Мне становится здорово не по себе. Что странно – я легко приняла новость о том, что Джексон вампир, так почему же меня так пугает мысль о том, что ему, возможно, тысячи лет? – Джексон родился в самой древней из вампирских семей, но ему не четыре тысячи лет, если ты об этом. Слава богу. – Значит, вампиры рождаются только в этих семьях? А у других людей они рождаться не могут? – Это генетическая мутация, так что они могут родиться у кого угодно. Обычно этого не происходит, как правило, они рождаются только в шести старинных родах, но бывает, на свет появляются и другие прирожденные вампиры. Именно про них люди и читают в книгах, потому что эти вампиры ничего не знают о том, кто они, и… – И потому они выходят из-под контроля и убивают людей направо и налево? – Выражаться так я бы не стал, – с досадой говорит дядя Финн. – Но да, в основном именно они и создают новых вампиров, потому что просто не умеют иначе. Или потому, что им одиноко и хочется завести семью. Есть для этого и несколько других причин. Но в древних семьях дело обстоит иначе. – В каком смысле? Они не убивают людей? – Надо признать, что эта мысль приносит мне неимоверное облегчение. Во всяком случае, до того момента, когда мой дядя смеется и говорит: – Давай не будем поддаваться эмоциям. – Ну, что ж. Значит, Джексон… – Я не имею привычки говорить с учениками о делах других учеников, Грейс. Мы и так уже отклонились от той темы, которую я собирался с тобой обсудить. Это верно, но я многое узнала, а потому совсем не против. Хотя смех, с которым он сказал: «Давай не будем поддаваться эмоциям», внушил мне немалую тревогу. – Я не хочу возвращаться в Сан-Диего, дядя Финн. Сейчас я впервые сказала это вслух. Впервые подумала об этом и поверила, что это именно так. Но едва я произношу эти слова, как сознаю – это правда. Да, я скучаю по теплу, по пляжу и по той жизни, которая была у меня, когда были живы мои родители, но возвращаться я не хочу. Моих родителей больше нет, а все остальное в Сан-Диего привлекает меня куда меньше, чем Джексон. – Грейс, я рад, что тебе нравится Кэтмир, правда рад. Но я отнюдь не уверен, что могу обеспечить здесь твою безопасность. Я думал, что сумею защитить тебя, но сейчас уже вполне очевидно, что обычному человеку опасно оставаться в школе для тех, кто наделен сверхъестественными способностями. И это еще слабо сказано, думаю я. Но все же… – Разве я не сама должна решать, остаться в школе или уехать? – Да, решение за тобой. Но ты не должна принимать его из-за того, что тебе нравится какой-то парень. – Это не из-за Джексона. Вернее, не только из-за него. – Это тоже правда. – Я принимаю это решение из-за Мэйси, из-за тебя и даже из-за Флинта. Да, я скучаю по Сан-Диего и моей тамошней жизни, но этой жизни больше нет. Мои родители погибли, и если я снова окажусь там, если вернусь в мою прежнюю школу, вернусь к моей тамошней жизни, но без них, это будет каждый день напоминать мне о том, что я потеряла. Думаю, я не смогу оправиться от этой потери, дядя Финн, если по дороге в школу буду каждый день проезжать мимо моего прежнего дома, если буду бывать там, где бывала с моими родителями… – Мой голос срывается, и я отвожу взгляд, смущенная тем, что на глаза мне наворачиваются слезы. И тем, какой слабой я становлюсь всякий раз, когда вспоминаю моих отца и мать. – Хорошо. – Он берет мои руки в свои. – Хорошо, Грейс. Если ты так считаешь, то оставайся. Мы с Мэйси всегда будем тебе рады. Но надо что-то сделать, чтобы опасные ситуации больше не повторялись, потому что я не могу допустить, чтобы с тобой что-то стряслось, притом в школе, которой я руковожу. В тот день, когда ты родилась, я пообещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, если с ним что-то случится, и я не нарушу это обещание. – Вот и хорошо, потому что, честно говоря, эти опасные ситуации не нравятся и мне. Он смеется: – Кто бы сомневался. Ну, так что… На столе гудит интерком: – Директор Фостер, на третью линию поступил ваш девятичасовой звонок. – Спасибо, Глэдис. – Он смотрит на меня: – К сожалению, мне нужно ответить. Возвращайся в свою комнату и отдыхай. Я подумаю, что мы можем предпринять, чтобы обеспечить твою безопасность, и в обед зайду, чтобы поговорить об этом с тобой и Мэйси. Хорошо? – Отлично. – Я подбираю с пола рюкзак и иду к двери. Но, открыв ее, оборачиваюсь к своему дяде: – Спасибо. – Пока рано меня благодарить – ведь у меня еще нет никаких идей. – Спасибо за то, что ты приехал ко мне в Сан-Диего. За то, что приютил меня. За то, что… – За то, что теперь мы с Мэйси твоя семья? – Он качает головой: – За это тебе не надо благодарить меня, Грейс. Я же тебя люблю. И Мэйси тоже. Ты можешь оставаться с нами столько, сколько захочешь. Хорошо? Я глотаю образовавшийся в моем горле ком. – Хорошо. – И выхожу из кабинета, чтобы не дать себе опять, как и вчера, разразиться слезами. Но едва я успеваю закрыть за собой дверь и сделать три шага по коридору, как пол под моими ногами начинает трястись. Опять. Глава 45 Я всегда знала, что между нами полыхает огонь, просто мне было невдомек, что его извергаешь ты