– Мой отец был вампиром? – Конечно, нет. – Она протягивает ко мне руку: – О, Грейс, значит, вот чего ты боишься? Я делаю долгий выдох, чувствуя, как меня отпускает страх. – Сейчас я сама не понимаю, чего боюсь, Мэйси. Но раз уж ты, судя по твоей реакции, не считаешь, что я задаю тебе эти вопросы просто потому, что схожу с ума – и к тому же сейчас у меня на шее красуется след от укуса, – я принимаю как данность, что вампиры существуют. – Да, они существуют. – И учатся в этой школе. Она кивает: – Да. – И Джексон вампир. – Я еле дышу, ожидая ее ответа. – Думаю, об этом тебе лучше поговорить с ним самим, Грейс. Я хочу сказать, что… – Мэйси. – Я забываю про свою злость и позволяю ей увидеть страх и бессилие, терзающие меня в эту минуту. – Пожалуйста. Она не отвечает и просто смотрит на меня с несчастным видом. – Я думала, мы не просто родственницы, а подруги. – Так оно и есть. Само собой. – Тогда скажи мне правду. Джексон. Вега. Вампир? Мэйси вздыхает: – Да. Я ожидала этого ответа – и все равно он взрывается надо мной, словно граната. Мои колени подгибаются, я падаю и больно ударяюсь об пол. – Грейс! – Мэйси тотчас оказывается рядом со мной. – Ты в порядке? – Понятия не имею. – Я закрываю глаза и прислоняюсь затылком к двери. – Поэтому-то он и может находиться на морозе без куртки. – Да. – Значит, Лия… – Да. Я киваю. – А Флинт? – Нет-нет, Флинт определенно не вампир. Я опять закрываю глаза, и меня захлестывает облегчение, во всяком случае, пока она не продолжает: – Он… – Что? – Я открываю один глаз. – Он – что? – Я не уверена, что ты готова. – А когда-нибудь я буду готова? Закончи, пожалуйста, свое предложение. Он… – Он дракон. Теперь я открываю оба глаза: – Что ты сказала? Повтори. Она вздыхает: – Он дракон, Грейс. Флинт – дракон. – Ну, конечно. Ты хочешь сказать, что у него есть… – Я поднимаю руки и машу ими. – Да, у него есть крылья. – И… огонь? – Я сама отвечаю на этот вопрос: – Ну, разумеется. Как же может быть иначе, если его зовут Флинт?[13] Мой мозг плавится, плющится под весом всей этой новой информации. Кому вообще нужен ЛСД, если ты учишься среди чудовищ? Но что-то подсказывает мне, что это еще не конец. Наверное, именно поэтому я и подкалываю ее: – А кто тогда ты? Фея? – Никакая я не фея, – с оскорбленным видом говорит она. – Не фея, не вампир и не… дракон? Мэйси опять вздыхает: – Я ведьма, Грейс. Я проигрываю эти слова у себя в голове один раз, другой. Из всего, что я выслушала за сегодняшний день, это кажется мне особенно нелепым. – Что-что? – Ты меня слышала. – Теперь она смотрит на меня с самодовольной ухмылкой: – И хочешь знать еще кое-что? – Теперь уже нет, не хочу. Совсем. С меня хватит. Мой мозг… – Ты тоже должна была стать ведьмой. Глава 40 Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться Не может быть, говорю себе я. Это просто абсурд. – Какая чушь. – В который раз за последние минуты я воззряюсь на мою двоюродную сестру так, будто сейчас она начнет летать по комнате на метле. – Какой бы розыгрыш ты ни замыслила, последнее твое утверждение – это уже слишком. Потому что, кем и чем я бы ни была, я не ведьма. Я машу рукой, словно взмахивая волшебной палочкой. – Как видишь, ничего не произошло. Никаких отравленных яблок или волшебных зеркал. Никакого волшебства. Так что я точно не могу быть ведьмой. Мэйси смеется: – Я и не говорю, что ты ведьма. Но, если бы твой отец не влюбился в твою мать, ты, скорее всего, стала бы ей. – Погоди, ты утверждаешь, что мой отец был ведьмаком? – Да. Как и мой. А я ведьма. Это у нас семейное. Как это может быть? – Что-то я не пойму. Как мой отец мог быть ведьмаком, а я ничего об этом не знала? – Дело в том, что он потерял свою колдовскую силу, когда влюбился в твою мать. Ведьмы и ведьмаки не должны вступать в брак с обычными людьми – это разжижает их кровь. Поэтому, влюбившись в кого-то из таких людей, они… утрачивают свой дар. – Значит, мой отец был ведьмаком, а потом перестал им быть. И поэтому я не стала ведьмой? – Да, именно так. – Ты морочишь мне голову, Мэйси? – Я не могу не задать этот вопрос. – Пытаешься разыграть меня, да?