– Эти отметины оставил на тебе не расшиватель, Грейс. И не змея. Думаю, ты и сама это знаешь, иначе не колотила бы в дверь Джексона в шесть часов утра. Когда он все-таки озвучивает эту скользкую тему, на меня снисходит покой. Возможно, это от лекарств, возможно, так у меня начинается шок, а может быть, дело просто в облегчении оттого, что кто-то наконец говорит со мною честно. Как бы то ни было, я делаю глубокий вдох и проигрываю в голове мой первый разговор с Джексоном. «Есть тьма чудес на небе и в аду, Гораций, не снившихся философам твоим». После чего спрашиваю, потому что мне хочется это услышать: – Тогда что же оставило на мне эти следы? Несколько бесконечных секунд Мекай не отвечает. А когда мне начинает казаться, что он так ничего и не скажет, говорит: – Истина состоит в том, Грейс, что иногда правильным бывает самый очевидный ответ. Глава 39 Когда тебе нужен галлюциноген, его никогда нет под рукой После этого дивного откровения у нас с Мекаем не остается тем для беседы, если не считать того, что он настойчиво предлагает проводить меня до моей комнаты. Да и о чем нам с ним говорить, если я никак не могу решить, доверять ему или нет. Я же совсем не знаю этого парня. Да, Джексон ему доверяет, но Джексон сейчас бог знает где, так что это еще ничего не значит. Как ничего не значит и то, что все последние пятнадцать минут мой телефон разрывается от сообщений, которые шлет мне Джексон. Но я уже писала ему, а он вместо ответа отправил ко мне Мекая. Так что теперь он может спросить Мекая, если ему хочется что-то узнать обо мне, потому что сама я не стану отвечать. Можно ли это назвать ребячеством? Возможно. Благоразумно ли это? Еще как. Ведь сейчас я в таком настроении, что вполне могу написать нечто такое, о чем потом буду жалеть. Лучше успокоиться, остыть и поговорить с ним лично, когда он вернется. К тому же, если бы сейчас он попробовал мне солгать, я бы не оставила от наших с ним отношений камня на камне. По дороге в мою комнату Мекай несколько раз пытается завести разговор, но я слишком потрясена, чтобы давать ему хоть сколько-нибудь развернутые ответы. Нет, я его не игнорирую, просто голова у меня идет кругом. Это наверняка кошмарный сон, говорю себе я. Это единственное разумное объяснение. В конце концов Мекай оставляет свои попытки завязать светскую беседу, но вместо облегчения я чувствую только, что между нами повисает неловкое молчание. Настолько неловкое, что, когда он доводит меня до моей двери, я ожидаю, что сейчас он поспешит уйти. Однако вместо этого он стоит и ждет, когда я отопру замок. – Я не приглашаю тебя зайти, – говорю я, даже не потрудившись повернуть голову и взглянуть на него. – Я на это и не рассчитывал. – Но как только я открываю дверь, он припечатывает ее ладонью, чтобы я не смогла закрыться. Внутрь он не заходит, а просто стоит у самого порога, не переступая его. Что кажется мне странным – ведь занавес из ниток бус, наверное, пребольно бьет его током, – но тут я вспоминаю одно из первых правил, о которых говорится в книгах и фильмах про вампиров. Правило, гласящее, что они не могут зайти в помещение, если их туда кто-то не пригласит. От этого еще больше сносит крышу – даже до того, как до меня доходит, что он не даст мне закрыть мою же собственную дверь, пока не сочтет нужным. – Эй! Что ты делаешь? – Я хватаю его предплечье и тяну прочь от двери. Он просто стряхивает мои руки, поведя плечом. – Не беспокойся, я не собираюсь к тебе заходить. – Затем улыбается моей кузине: – Привет, Мэйси. – Привет, Мекай. – У нее все еще заспанные глаза, и она одета в пижаму, что, вероятно, и объясняет, почему она не замечает, что между мной и Мекаем ведется силовое противоборство. В руке она держит чашку кофе, что говорит о том, что ее разбудили не мы, но я все равно рада, что она сейчас не в нижнем белье. – В чем дело? – Ни в чем. Он уже собирался уходить. – Я бросаю на него предостерегающий взгляд. Он даже не пытается изобразить смущение, а просто говорит: – Джексон не хочет, чтобы она сегодня ходила на уроки. – Хорошо, – не раздумывая, отвечает моя кузина. – Хорошо? – вопрошаю я. – Джексон не может указывать мне… – Мой отец уже сообщил учителям, что после того, что случилось вчера, на уроках ее не будет. Как говорится, великие умы мыслят одинаково. – Она сердито смотрит на меня: – Сейчас тебе полагается лежать в кровати. – Ты останешься с ней? – спрашивает ее Мекай, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать в свою защиту. – Да, само собой. А что? В чем дело? – Еще не знаю. Уверен, что как раз это Джексон и собирается выяснить. Лицо Мэйси напрягается: – А что, что-то не так? – Еще не знаю, – Мекай кивком показывает на меня: – Пусть она расскажет тебе все сама. – Послушай, я же стою здесь, перед тобой, что, скажешь, нет? А раз так, то ты можешь говорить со мной, а не через мою голову. Мекай поднимает брови: – Да ну? По-моему, я уже пытался это делать. – Знаешь что? Выкуси. – Я состраиваю гримасу. – Ах да, я и забыла. Кто-то меня уже укусил. Мэйси резко поворачивается ко мне: – Что ты сказала? – Она знает, Мэйс. Моя кузина, и без того бледная, бледнеет еще больше. – Что именно она знает, Мекай? – Ты можешь идти, – говорю я ему, вцепившись в край двери и пытаясь закрыть ее и оттеснить его от порога. – Послушай, Грейс, прости, мне правда очень жаль, – говорит он прежде, чем я успеваю закрыть дверь. Я резко останавливаюсь. – Это ты меня укусил? – Что? Нет! Конечно, нет. – Тогда тебе не за что извиняться. – Я вздыхаю, чувствуя, что моя ярость начала слабеть. – Я не злюсь на тебя лично, Мекай, я просто злюсь… злюсь и боюсь. – Понятно. – Он мнется. – Означает ли это, что ты не злишься и на Джексона? – О нет. Как раз для Джексона я и коплю всю свою злость, и не смей говорить ему, что это не так. – Поверь мне, ничего такого я ему не скажу. – Мекай ухмыляется: – Мне совсем не улыбается оказаться в гуще этого конфликта. К тому же пора уже немного сбить с него спесь. Я фыркаю: – А тебе пора уходить. У меня есть кое-какие дела. И закрываю дверь перед его носом. Теперь мы с Мэйси остались одни. Я пытаюсь собраться с мыслями и сформулировать то, что хочу сказать. Но Мэйси опережает меня: – Грейс, это не… Я поворачиваюсь к ней: – Я сейчас задам тебе один вопрос, Мэйси, и хочу, чтобы ты дала мне абсолютно честный ответ. А если ты этого не сделаешь… то я соберу вещи и вернусь в Калифорнию. Поживу с Хезер, подам прошение о наделении меня правами совершеннолетней, сделаю все, что будет нужно. Но я клянусь, что после этого ты никогда меня больше не увидишь и не получишь от меня никаких известий. Ты поняла? Если такое вообще возможно, Мэйси бледнеет сильнее. У нее так округляются глаза, что, кажется, еще немного – и они займут половину ее лица. Но это не мешает ей кивнуть и тихо сказать: – Да, поняла. – Ты вампир? – Поверить не могу, что я задаю ей этот вопрос. – Что? – Она энергично мотает головой: – Нет. Меня охватывает неимоверное облегчение… во всяком случае, пока до меня не доходит, что ответ на один этот вопрос проблемы не решит. Вопросов у меня десятки. – А твой отец вампир? – Нет.