– Верно. Гиеноиды лишились матриарха, но изберут новую. И вновь нападут на людей и будут делать это снова, пока Новая Атлантида не станет сильной настолько, чтобы устранить в их умах саму мысль о нападении. – Я надеялся, когда матриарх будет убита, ты согласишься полететь с нами на Марс, – робко признался я. Веста грустно улыбнулась. – Это не обязательно навсегда, – продолжил я. – Вернуться будет проще. – Я не могу покинуть родную планету, когда она так сильно во мне нуждается, – призналась она. – А ты… почему так упорно хочешь улететь? – Я лишь ищу места для спокойной жизни. На Земле такого не осталось. – Нет, это не…– она перевела рассеянный взгляд на Рэя. – Рэй, ты веришь в будущее Новой Атлантиды? – Я все это уже видел, – нехотя признался он. – Города строятся и разрушаются. Под напором зависти и жадности людей рушится самый крепкий общественный строй. – А все-таки я попробую еще раз, – твердо заявила она. – Не могу не попробовать. – Конечно, – Рэй с пониманием кивнул. Пусть неумышленно, но я оскорбил идеи Весты. Мне стало стыдно. – Я обязательно вернусь, – попытался я извиниться. – Но за свою жизнь хочу увидеть что-то настолько красивое, после чего необидно будет и умирать. Веста сразу оживилась. – Саша, ты никогда не был на Марсе? Я покачал головой. – Даже прежде, когда посетить его было несложно, у меня не было пятой версии. Веста загадочно улыбнулась – Скоро будет. Глава десятая Теперь нас вела Веста. На все вопросы о ее замысле она отвечала уклончиво, и я, поразмыслив, решил не портить интриги. По лицу Рэя я догадался, что предмет разговора ему хорошо известен, но давать подсказок не стал, заявив только, что будет весело и мне эта затея понравится. Повсюду в округе из пепла поднимались какие-то антенны, трубы, детали машин и прочий хлам. Здесь могли быть люди, ведь еще старая примета гласила: чем больше мусора, тем ближе люди. Чуть поодаль почти с меня ростом высилась вершина заметенной пеплом ограды. Состояла она из труб толще человека и даже сейчас, изъеденная радиацией, выглядела внушительно. Она тянулась метров двадцать, после чего терялась в свалке отходов человеческой цивилизации. – Обломки великого Императорского моста, некогда пересекавшего море, – подсказала Веста. В поисках полезных в странствиях вещей или просто тех, которые можно было продать, мы поднялись на кучу мусора. Вскоре стало понятно – поживиться здесь нечем. Все то был хлам, гниющий, ржавеющий. Он стремительно разлагался под действием радиации, становясь частью бесконечного пепельного океана. Времена, когда свалки были главными кормильцами человечества, неизбежно уходили в прошлое. Я заметил копошащуюся в мусоре чахлую мелкую крысу. Она близко подобралась к нам, но либо сама того не замечала, либо не считала нужным пугаться. По привычке я выстрелил. За крысу мы не получили ни одного эксмана, и это значило – по уровню организации она уступала нам втрое. Если бы я не поспешил, мог бы узнать об этом из сообщения системы. Шум выстрела всполошил остальных прячущихся крыс, каковых оказалось множество – все такие же мелкие и облезлые. Поблизости что-то затрещало, откинулась неприметная в мусоре металлическая пластина, и один за другим из открывшегося отверстия вышли десять человек. Все покрытые гниющими язвами, волдырями и наростами. Лица болезненные, голодные навыкате глаза и впалые щеки, многие почему-то без пальцев, кто-то без части скальпа, без уха или глаза, с неестественно вывернутой стопой или без ноги. Все в старом грязном тряпье, лишь один с пистолетом, остальные с кривыми затупленными ножами и ржавыми ломами. – Сложите оружие и назовитесь, – прохрипел предводитель – тот, у кого был пистолет. Определить уровень его энергии я не мог, но на ногах он держался из последних сил. – Эдвард? – изумленно спросила Веста. – Веста? – также удивился мужчина и медленно опустил оружие. Она решительно приближалась к нему, напряженность столкновения мгновенно схлынула. – Что с тобой произошло? Эдвард ответил не сразу, такой, казалось бы, простой вопрос его смутил. – Прошло много лет. Мы вымираем, как и человечество в целом. Чему ты удивилась? – Человечество еще борется за свою жизнь, а вы – нет. Я знала другого Эдварда. Где он? Что с ним стало? – Ему пришлось измениться, чтобы выжить. – Расскажи мне, – с волнением попросила она, предчувствуя нечто страшное. – Помнишь, я обещал выжить любой ценой? Конечно, помнишь. Я исполняю это высокое обещание, – он наклонился к ее уху и прошептал: – Я прячусь. – А потом приложил палец к ее губам. – Скажи, многих ли живых существ ты видела в окрестностях? – Мы встретили пепельника в пятидесяти километрах отсюда, – вспомнил я. – Вам очень повезло. Вы его съели? – Что? Нет… – Тупицы! – вспылил он, потом выпучил глаза, испуганно дернул головой по сторонам и прикусил кулак. – Надо было съесть. Здесь есть нечего. Ядовитая свалка все убивает. – Тогда почему ты остаешься здесь? – спросила Веста. – Пустыня! – с глубокой болью в голосе застонал он. – Повсюду пустыня! Я пытался уйти, – он посмотрел на людей за спиной. – Мы все пытались уйти. Но это тупик. Едкий мусорный газ крутит пепельные бури. Одну за другой. Отсюда не уйти – не успеть. Мы питаемся крысами, разводим крыс. Зря вы убили нашу крысу, зря – она была еще маленькой. Есть нечего! Иногда сюда забредают пепельники – редко, очень редко. Счастливый день. А иногда… иногда нужно есть пальцы. Еды нет. Энергии нет. Пепел вокруг нас начал подниматься, его движение в воздухе ускорялось. Мусорные жители с первобытными исполненными страхом криками поспешили вернуться в убежище. – Прячьтесь! – приказал нам Эдвард. Дождавшись исполнения приказа, он нырнул в яму сам, набросил творило и сцепил тяжелым засовом с другим металлическим мусором, служащим ему опорой. Развернуться внизу было негде – мы едва не прижимались друг к другу. А еще здесь невероятно смердело – вот и все, что можно сказать о яме. Сложный смешанный запах вызывали полуразложившиеся в радиоактивной липкой жиже крысиные трупики и даже один растаявший по пояс обезображенный разложением человек. Веста поморщилась. – Зачем вы их здесь бросили? – Болели. Больные тела нужно уничтожать, чтобы не заразились здоровые крысы. – Вы все больные, – не удержался я. – Мы не больные! – поспорил кто-то из толпы. – Не больные, – согласился Эдвард. У больных вытекают глаза, а мы видим. Вероятно, потеря зрения являлась одной из последующих стадий болезни. На этот раз я промолчал. – Саша, – протолкнулась ко мне Веста. – Мы должны их спасти. Я сильно сомневался, что их вообще еще можно спасти, – болезнь не только обезобразила их внешне, но, очевидно, поразила глубоко изнутри. – Они не поместятся под сферу, – негромко ответил я, надеясь, что Эдвард не станет прислушиваться либо из-за болезни не сможет. – Я знаю. Но их нужно вытаскивать. Я сделал глубокий успокаивающий вдох и неторопливо выдохнул. За последние дни я помог людям больше, чем за всю прежнюю жизнь, и сейчас моя эгоистичная натура жаждала внимания к себе самой. Кроме того, я привык получать плату за содействие, и если она не всегда являлась решающим фактором в принятии решения, то уж немалой частью этого решения точно. Получить же награду от мусорных жителей я не надеялся. Но, размышляя над вопросом глубже, я осознал причину своего нежелания помогать им. Они мне напоминали меня. Того Александра из «Гаража», которого не выпускала в открытый мир боязнь неудач. Потому я и притворялся безразличным лентяем и барным философом. Как же ненавидел я себя поначалу! А потом привык к себе новому и уверовал, что всегда таким и был. Так и эти люди, они создали себе ложь и в нее поверили. Неужели за все время своего пребывания здесь они не нашли способа бежать? Не верю. Правдоподобней кажется версия неудачи и последующее полное капитулирование. Возможно, впрочем, немалую роль здесь играл и сам мусорный газ. Или были иные причины, повлиявшие на поведение и мышление этих людей. Всей картиной я не располагал, потому и судить справедливо не мог. Эта мысль меня остудила, и я даже испытал стыд – чтобы помочь другу, не обязательно быть с ним согласным. – Хорошо. Попробую связаться с Гарольдом. Он что-нибудь придумает. Мусорные жители перешептывались, слова «больной» и «мутант» звучали чаще других. Они украдкой, как думали, указывали на Рэя, подобно детям, которые считают подобные выходки незаметными. Эдвард беспокойно смотрел на нас, вероятно, он все-таки слышал наш разговор. Некоторое время он в нетерпении покусывал кулак, но страх быстро разомкнул ему губы и слетел с кончика языка. – Уйдете или останетесь? – Мы попробуем вытащить вас, – ответила Веста.