Ее старания вызвали усмешку матриарха. На больших когтистых пальцах гиениды вновь заплясали искры. И вдруг в этот решающий для себя момент Веста стала совершенно спокойна. Она знала, что делать, она подготовилась. Она приложила ладонь к Гривне Погибели, глубоко вздохнула. Матриарх застыла, огонь на ее пальцах погас. В следующий миг она аннигилировалась – исчезла в один миг, и только одежда ее, тенью, силуэтом повалилась на пол. Мягко опустился плащ, зазвенел энергожилет, жалобно брякнула пластиковая корона. Ожерелье, высвободив всю свою энергию, рассыпалось пылью. Малую долю этого удара, отдачей, приняла на себя и Веста. Она лишилась всей энергии и упала ничком. Кто-то стучал в дверь. Я открыл глаза. Наброшенный на нее энергощит, мерцая, угасал. Я быстро осмотрелся, подбежал к Весте, потряс ее. – Вставай, нужно уходить! Она не отзывалась, только многозначительно стреляла глазами. Сообразив, я снял батарею и пристегнул к ней. – Мы победили? – слабым голосом прошептала она. – Победили, – я бережно помог ей подняться. – Нужно спешить. Стук повторился, теперь стучали настойчивей. Я растормошил Рэя. Он приподнялся, поморщился, приложил пальцы к вискам. – Нас не выпустят. Веста с трудом передвигалась, но уже вернула трезвость мысли. Я вновь осмотрелся. – Им нужна матриарх… Дверь отворилась, и народ увидел свою правительницу живой, пускай и со следами сражения. Я снова надел на Рэя энергомуфту и неприметно встал позади. На нас смотрели десятки пар глаз, несчетное множество голов терялось в глубине коридора. – Марсианин будет скормлен водохрюну, – спокойно объявила Веста. – Можете расходиться. Но гиеноиды не спешили выполнять приказа. Они выглядели напуганными и желали убедиться в целости матриарха. – Вы ранены, – отметил кто-то. – Позвольте вам помочь, – заботливо предложил другой гиеноид. – Всем разойтись! – грозно приказала Веста и обратилась к стражницам покоев: – Вы будете нас сопровождать. – Мы хотим посмотреть на кормление! – крикнули из толпы. – Разгоните их, – велела Веста. – Разойтись! – Дорогу матриарху! Гиеноиды нехотя подчинились. Размеренно вышагивая, стражницы держали Рэя впереди, за ними вальяжно двигалась Веста, а я замыкал процессию. Именно я рисковал больше других быть разоблаченным. Упершись взглядом в спину «матриарха», я скрывал нервозность под видом бдительности. Но опасения мои были напрасны, недолгое время гиеноиды шли за процессией, потом отстали. Из логова мы выбирались главной дорогой. Полы здесь также не отличались чистотой и, по-видимому, никогда не мылись, но никаких узких труб, гнилых вод и трупов миновать нам не представилось. Дежурные у титановой крышки люка, завидев процессию, не дожидаясь приказа, отвернули тяжелый затвор и посторонились, став навытяжку. Мы поднялись по металлическим ступеням, и только тогда я облегченно выдохнул. До окончания миссии оставалась самая малость. Водохрюн продолжал лежать в озере, и я надеялся, что подношением мы заслужили его расположение. Остановились на берегу, одна гиенида толкнула Рэя энергоматом. – Ступай. Он сделал обреченный шаг в воду, словно покорился судьбе. Вторая гиенида вдруг вздрогнула, вокруг нее заискрился туман. Напарница растерянно обернулась, ее система запоздало сообщила об угрозе. Я выстрелил ей в голову с двух энергорукавов. Обезображенное огнем удивление застыло на лице, тело с громким плеском упало в воду. – Отнеси напарницу водохрюну и останься с ней, – велела Веста подчиненной, лишенной воли. Она выплескивала последнюю каплю мести, тогда как проще и милосердней было приказать гиениде застрелиться. Царь животных следил за приближением потенциального неприятеля. Агрессивный по натуре водохрюн всех забравшихся на его территорию считал врагами. Необычайно уверенное поведение гиениды его смущало, заставляло глухо рычать и шумно выплескивать воду из ноздрей. Он опасался, что дерзкий чужак смертельно опасен, но тщательно это скрывает. С другой стороны, водохрюну неоднократно приходилось сталкиваться с гиеноидами, и он всегда легко одерживал верх. Тем более здесь, в воде он чувствовал себя как паук в паутине. Он принял подношение, но не успокоился. Водохрюн подплыл к добыче, по пути растворяя пасть и будоража воду. Добыча оказалась в пасти, но даже не попыталась сопротивляться. Мне хотелось поскорее уйти от логова гиеноидов, о чем я не преминул заявить. Рэй выразил солидарность, а Веста казалась удовлетворенной казнью. Мы поспешили переодеться и уйти. Боялись не царя животных, но разведки, которая непременно кинется искать матриарха. У рюкзаков замешкались, сомневаясь, в каком виде отступать. Вероятность встретить людей на открытых территориях меньше, чем стать мишенью отряда гиеноидов. И мы всегда успеем сбросить маскировочные плащи в первом случае или разыграть сражение с Рэем во втором. Неочевидной будет реакция гиеноидов логова, скорей всего на свету они не увидят матриарха в Весте, и обман раскроется. Поэтому мы предпочли родной человеческий облик. Веста уже бросила украшения матриарха в рюкзак, но Рэя заинтересовала туго скрученная разноцветная проволочная нить. – Надень еще раз, – попросил он, и, когда та послушалась, заключил: – Вот что мешало мне прочитать мысли матриарха. Нить поглощает мои телепатические волны. – Полезная вещь, – рассудил я. Рэй разорвал ее на две части, концы туго скрутил и отдал нам. – Обвяжите вокруг запястий. Они будут работать и теперь. Если когда-нибудь столкнетесь с телепатом, они могут спасти вам жизни. Вторым стоял вопрос дальнейшего пути. В достижении своей главной цели я не отказался от сотрудничества со Стервятниками, однако желал иметь и запасной план, то есть выполнить официальные требования для посещения Марса. Только вот в исполнении их существовала известная сложность. Чем совершенней становилась моя система, тем сильнее замедлялось ее развитие. Я беспокоился, что до вылета «Феникса» попросту не успею достичь пятой версии. Высказывать тревогу я не стал – не хотел портить триумфа Весты. Кроме того, я боялся, что она захочет вернуться в Новую Атлантиду. По умолчанию мы возвращались в «Левиафан», хотя прежде всего желали удалиться от логова гиеноидов и восстановиться. Окончательной точки прибытия еще не определили. В тридцати километрах от мясокомбината мы позволили себе первую остановку. Пока мы с Вестой восстанавливались, звуков преследования Рэй не услышал. Увы, столь быстрый способ лечения, применяемый нами, марсианину не был доступен, и до сих пор браслет регенерации восполнил его здоровье всего лишь до отметки умеренного повреждения. Пробудившись, я вспомнил о блоке полураспада, которого Рэю не хватало для сборки разрушительного оружия на основе импульсного генератора. Карта подсказывала, что для изменения направления сейчас самое подходящее время. Нам предстояло пройти почти тысячу километров или потратить 8,3 дня, не снижая темпа и не делая остановок. Конечно, на такой быстрый поход надеяться не приходилось – нужно было считаться и с естественными препятствиями в виде свалок и руин, и с агрессивными представителями современной фауны. Сейчас очень кстати пришелся бы электромобиль, но предоставить его нам на срок неопределенной длительности Гарольд не пожелал. Пришлось продолжить путешествие на своих двоих. Поднявшаяся пепельная буря дала нам передышку и возможность спокойно все обдумать. Большинство животных укрывается от бури, закапываясь в пепел, иные имеют защитные перепонки, закрывающие уши и органы дыхания. Прячущийся от высокой радиации, распространившейся по Земле после марсианской атаки, человек кибернетический к изменившимся условиям жизни приспособиться не успел. Прежде наш город-государство покрывал всю планету, и на его территории обитали и прочие биологические организмы. Когда появились первые, еще слабые, пепельные бури, различные организмы, не являющиеся людьми, сопротивлялись непогоде на улицах, люди же просто перебегали из одного жилища в другое. Со временем наши дома стали пустеть и проседать, Империя развалилась на отдельные безымянные поселения. Животные к изменившимся условиям адаптировались, а человек, тот его немутировавший остаток, сталкиваясь с уже рассвирепевшей и безраздельно завладевшей Землей бурей, теперь не мог приспособиться и вынужденно продолжал прятаться в домах, порою находясь в них безвылазно, как в тюрьмах, и лишь в редкий день выходя за добычей. Буря принесла к нашим ногам необычный листок дерева: гибкий, как пластик, с равными по длине зубцами, он казался скорее искусственным творением, чем деталью природного организма. Чуть поодаль лежал второй такой лист, за ним третий, дальше листов становилось больше, и, следуя основной их концентрации, мы легко нашли и само дерево. Небольшое, не выше колена, оно имело острую коническую форму, многочисленные маленькие листья мозаикой складывались в живой щит, закрывая дерево от земли до вершины ствола. Лишь кое-где зияли выбитые бурей бреши, но пепла по другую сторону кроны пробралось немного. – Плакучий древопластик, – представила дерево Веста, и я вспомнил, что видел такое же в оранжерее «Феникса». – Сканируйте местность, здесь могут быть убежища, – предположил Рэй. – Есть и другой способ переждать пепельную бурю, – возразила Веста. Мы стали близко друг к другу, и, когда буря уже неприятно бросалась горстями пепла, нас окружила телекинетическая сфера. Ветер усиливался, свирепо ревел, поднимал тонны пепла, прячущего нас от мира, а мир от нас. Но тщетно было его недовольство, сфера держала удар. Приглушенный барьером вой ветра создавал знакомое ощущение уюта: мне вспоминались дрожащие стекла «Гаража» и наши задушевные разговоры с Геной. Вдруг подумалось, что моему другу тоже пора оставить бар. Ведь он всегда на шаг был впереди меня, а теперь так непривычно видеть его позади. Нужно как-то связаться с ним. Ему должна понравиться Новая Атлантида, ведь в ней живут такие замечательные люди, как Веста. Мы сели вокруг деревца, словно древние путники вокруг костра, и я попросил Весту. – Расскажи о Новой Атлантиде. Она ждала этих слов. Ее губы, глаза, вся еще сущность обратилась в сияющую улыбку. Но затем она глубоко вздохнула, и тяжелое, лишь ненадолго оставленное бремя вновь навалилось на нее печатью сумрака. – Идея создания Новой Атлантиды принадлежала Диме. Он считал матерью человеческих пороков праздность, полагая, что она способна уничтожить нашу цивилизацию без войны. Чтобы спасти людей, их необходимо чем-то занять. Придумать же занятие себе большинство из нас не способно, ибо мы разучились думать, переложив это бремя на безропотные компьютеры. Когда их не стало, не стало и людей, если характеризовать наш вид в первую очередь как существ думающих. Возрождение величия, создание прежних условий существования и прежних вытекающих последствий деятельности занятого, а значит, мыслящего человечества Дима не считал самоцелью существования людей. Гораздо важнее, по его мнению, был сам процесс становления человека, его развитие, индивидуализация и умение мыслить самостоятельно. Мы должны пройти путь развития человека кибернетического земного заново, осмыслить формулы, выведенные уже не людьми, но компьютерами, а самое главное – продолжать движение. Всякая остановка вновь приведет к заболачиванию цивилизации – ее неизбежному погружению в праздность. Такова была философия Димы. Но сам он, паря в облаках, не касался земли и не имел рабочих идей, какие могли его замысел воплотить. Человек большого интеллекта, он не находил общего языка с простыми людьми, ибо они и так чувствовали себя счастливыми и решительно не понимали его беспокойств. Я стала первой, кто проникся его идеями, и вместе мы отправились в странствия. Мы искали союзников, людей высокоразвитых, способных пожертвовать десятки и сотни тысяч эксманов на возведение Новой Атлантиды. Никаких гарантий мы не давали, никакой прибыли не обещали, и ни одного бескорыстного мецената найти нам так и не удалось. Одним холодным непримечательным днем, когда, желая отогнать тяжелые думы, мы играли прутиками в одну из множества логических пепельных игр, нас окружили гиеноиды. Не знаю, как удалось им подкрасться незамеченными так близко, наверное, мы утратили бдительность, погрузившись в игру. В итоге мы проиграли оба. Могущественный техномант, Дима уничтожал гиеноидов группами. Он мог победить, если бы не защищал меня. Он открыл мне свою душу, а я его убила. На глаза Весты навернулись слезы. Можно было бросить какую-нибудь утешительную банальщину вроде «здесь нет твоей вины» или «он бы не хотел видеть твоих слез», но я предпочел не опошлять историю. После короткой паузы она продолжила: – Меня оживили в мастерской. Оказалось, то было одно из первых организованных нападений гиеноидов на группу людей, возглавляемую Рустамом. Помощь Димы очень сильно помогла Рустаму и его людям, им оставалось только разбить немногих выживших нападавших. Тела Димы найти так и не удалось. Не нашлось о нем и новых упоминаний в базе данных. – Она помолчала. – Будь он жив, я знаю, он пришел бы ко мне. До воплощения своих идей Дима не дожил совсем немного. Рустам проникся ими, но объяснил, что современные люди – это дети, великовозрастные нестареющие дети компьютеров. Потому и развивать их можно только исподволь, так, чтобы люди получали от этого удовольствие. Историю Новой Атлантиды Рустам начал с бара, ненавязчиво подвел к нему настольные, карточные, а после и динамически игры, которые стали фундаментом для самосовершенствования людей. Они стремились быть первыми сначала в играх, потом в науках, в искусстве, если не из эгоизма, то из желания не отставать от приятелей. Механизм был запущен, и город начал развиваться самостоятельно. Удивительно, но вместе с нами развивались и гиеноиды. Я поняла это сразу, как только начались первые исчезновения людей. Отложив открытое противостояние, они пытались одолеть нас хитростью, перебить по одному. Окончание истории вы знаете. – Эта история не закончена, – убежденно заявил Рэй.