– И что вы предлагаете? Ставить оборудование на заведомо хлипкий фундамент в надежде на авось? – Нет. – Внимательно слушаю. – Моя фирма сейчас строит себе новый офис. У нас есть свое строительное подразделение, пока я ехала сюда, я поговорила с его начальником. Мы можем прямо сегодня начать необходимую работу. За свой счет, разумеется. Работа займет приблизительно два дня, в крайнем случае три. Еще пять дней уйдет на то, чтобы покрытие затвердело. Итого, задержка всего неделя. Ее мои ребята смогут наверстать. Вы же за это время юридически оформите претензию на основании результата экспертизы и обратитесь к подрядчику для досудебного урегулирования. Если не получится – пойдете в суд. Когда вам вернут деньги, расплатитесь с нами. Это самый короткий путь. Ей показалось или оба мужчины смотрели на нее с восхищением? В кабинет заглянула секретарша. – Владимир Николаевич, к вам следователь. – Да, солнышко, сейчас. Пусть подождет, мы уже заканчиваем. От слова «солнышко» Владе стало грустно. Конечно, она терпеть не могла делать выводы на основании стереотипов, но обычно начальники спят со своими секретаршами. – Договорились, – сказал Радецкий, не подозревающий о ее внутренних терзаниях. – Владислава Игоревна, спасибо за то, что настояли на экспертизе. И за предложенный вариант спасибо. Мы так и поступим. Олег Павлович, идите к юристам, я позже проверю. И сотрудникам Владиславы Игоревны оказывайте всяческое содействие. Это я проверю тоже. Если надо, ночью работайте. Обо всех остальных аспектах позже поговорим. Это ясно? – Абсолютно. – Тогда идите выполнять. Влада тоже поднялась со своего кресла, уходить ей отчаянно не хотелось. – Владислава Игоревна, останьтесь, пожалуйста. Мне нужно будет с вами поговорить. – Да, конечно, я подожду в приемной. – Не нужно. Что бы ни сказал следователь, в этом нет никакого секрета. По крайней мере, я его не вижу. Любопытная Влада тут же уселась обратно, в свой угол на диване, надеясь, что у следователя не будет другого мнения. Через мгновение в дверь уже входил незнакомый ей мужчина, внешне сильно похожий на медведя – высокий, крепкий, очень-очень большой. – Здравствуйте, Михаил Евгеньевич, – сказал Радецкий, видимо уже знакомый с этим человеком. Пошел навстречу, пожал протянутую руку. – Есть какие-то новости? – Есть, – интонация у следователя была непонятная, Влада своим чутким ухом выпускницы музыкальной школы сразу это почувствовала. С нехорошими новостями пришел визитер, ой с нехорошими. – Хочу вам официально сообщить, что задержан подозреваемый в преднамеренном убийстве медсестры вашей больницы Юлии Кондратьевой. Он во всем сознался. – Вот как. Это хорошо. Или нет? – Видимо, Радецкий тоже расслышал странность. – И кто это? – Николай Попов, молодой человек, с которым у Кондратьевой были отношения. Они встречались какое-то время и даже собирались пожениться. Потом девушка его бросила, потому что увлеклась вашим коллегой. Попов на почве ревности несколько раз устраивал Кондратьевой разборки. Это подтвердили ее подруги. В день убийства он позвал девушку на встречу в кафе, потом они вместе доехали до его дома, он обманом уговорил Кондратьеву подняться в квартиру, где и убил. Ударил гирей по голове. Потом, испугавшись содеянного, Попов вызвал своего приятеля, вдвоем они завернули тело убитой в ковер, вынесли из квартиры и погрузили в машину. Это заснято на установленных на подъезде камерах видеонаблюдения. – Простите, что перебиваю, но он что, дебил? – не выдержал Радецкий. Влада его понимала, история, которую рассказывал следователь, в голове у нормального человека не укладывалась. – Ну, его адвокат сейчас будет давить на то, что парень действовал в состоянии аффекта. У него обеспеченные родители, смогли себе позволить нанять Аркадия Ветлицкого, а он свое дело знает и стоит каждой вложенной в него копейки, – следователь усмехнулся. – Но думаю, что собранных улик хватит, чтобы доказать, что Попов прекрасно отдавал себе отчет в том, что делал. Они вывезли девушку на дачу, которая принадлежит родителям этого самого друга, а потом подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления. – То есть, по сути, мы имеем дело с обычным бытовым убийством? – задумчиво спросил Радецкий. – По сути, да. Типичное убийство на почве ревности. – А Нежинская? Ее тоже убил этот самый Попов? Юлия рассказала ему, что поделилась с одной из пациенток своими личными переживаниями? – Нет, Нежинскую Попов не убивал. Он вообще к больнице не приближался. После того как начался пожар, они с другом вернулись в город и, запершись в квартире, устроили попойку. Пили почти трое суток, благо запасы алкоголя в доме оказались вполне приличные. Когда мы Попова с его подельником вчера вечером задерживали, они еще не до конца протрезвели. – То есть смерть пациентки к убийству Юлии вообще отношения не имеет? Это просто совпадение? – А вот в этом я не уверен, Владимир Николаевич. Пока не уверен. Дело в том, что косвенно в смерти девушки виноват кто-то из вашего медицинского персонала. – Не понял, – отрывисто бросил Радецкий. – Попов на вчерашнем допросе рассказал о том, что в день убийства получил видео, на котором было заснято, как Сергей Королев и Юлия Кондратьева, скажем так, целовались в кабинете. Хотя там было больше, чем просто поцелуи. Именно из-за этого видео Попов озверел так, что позвонил Юлии и назначил встречу. – Видео? – теперь в голосе Радецкого звучала растерянность. – Кто мог его снять и тем более отправить? Зачем? – А вот это основной вопрос. И именно для того, чтобы найти на него ответ, мои люди будут работать в вашей больнице, опрашивая персонал. Для начала двух отделений – хирургического и кардиохирургического. Всех, кто мог знать о том, что у Королева и Кондратьевой роман. Именно об этом я, собственно говоря, и пришел вас предупредить. – Да, конечно. Вы можете делать все необходимое, соблюдая больничный распорядок, естественно. Графики операций срывать я вам не позволю, да и допросы вести лучше после операций, а не до. – Беседы, – мягко поправил следователь. – Что, простите? – Не допросы, а беседы. Процессуально они отличаются. Владимир Николаевич, разумеется, мы будем учитывать специфику вашей работы и стараться не беспокоить пациентов и не волновать врачей. Но убиты два человека, и найти убийц мое дело, так же как ваше – лечить. – Но при чем здесь Нежинская, я так и не понял. – Старушка могла знать, кто именно отправил Попову видео, ставшее, по сути, причиной убийства. – Поводом. – Голос Радецкого звучал устало, Владе на мгновение стало его жалко. – Если уж вдаваться в процессуальные детали, то не причиной, а поводом. Следователь усмехнулся. – Вы достойный собеседник, Владимир Николаевич. Вам палец в рот не клади. Поверьте, я все понимаю, в том числе и ваши чувства. Неприятно осознавать, что кто-то из ваших людей подонок. И уж вдвойне неприятно, если этот подонок окажется убийцей. – А другие версии вы по-прежнему не рассматриваете? Радецкий говорил так уверенно, словно знал, что другая версия существует. – Вы про историю, которую вытащила из нафталина Инесса Перцева? – следователь засмеялся, а Влада еще больше навострила уши. – Поверьте, я хорошо делаю свою работу, поэтому показания приятельницы Нежинской записал. Инессе, конечно, спасибо, что она проделала за меня в архиве огромную часть работы, но я бы и сам справился, правда. – Так вы будете вести эту линию расследования? – Буду, разумеется, буду. Вот только для начала предпочту все-таки разобраться с анонимом, который послал видео Николаю Попову. Если он причастен не к убийству, а только к подлости, тогда пойдем дальше. А если этот человек убил старушку, откуда-то прознавшую про его шалость, которая закончилась убийством Кондратьевой, то я сэкономлю немало времени, если не кинусь прямо сейчас разбираться с событиями двадцатилетней давности. На этом позволю себе откланяться. – Держите меня в курсе, – попросил Радецкий, тоже вставая. – Всенепременно. Закрыв за вышедшим посетителем дверь, он подошел к окну и уставился в него, не обращая на Владу ни малейшего внимания. Она чувствовала себя глупо, сидя в углу дивана, словно неодушевленный предмет. И зачем он попросил ее остаться? Молчание, повисшее в кабинете, затягивалось, и Влада уже была готова встать и выйти, когда он наконец повернулся к ней и сказал с доверительной интонацией: – Ненавижу понедельники. – Сегодня вторник. – Ненависть не утихает. Простите, Владислава Игоревна, я веду себя как невежливый хозяин, но для одного только начавшегося вторника неприятных новостей как-то слишком много. Еще раз спасибо, что проверили качество бетонной подушки в гибридной операционной. Головотяпство Тихомирова могло обойтись слишком дорого. Если это головотяпство, а не что-то худшее. Но с этим я разберусь. Вы сегодня начнете работать? – Да, я уже отправила сообщение своим ребятам, чтобы выдвигались на объект. Будем надеяться, что все будет хорошо и мы успеем вовремя. – Да. Будем надеяться. Надежда – это то, что остается всегда, даже если кажется, что шансов нет. Знаете, я давно живу, и мне казалось, что меня уже очень трудно чем-нибудь удивить. И все-таки я, признаться, удивлен тем, что в моем коллективе есть люди, способные на такую мерзость, как пересылка интимного видео. Какой-то смысл в подобном стукачестве же должен быть. Не может же это просто быть из любви к «искусству». Влада вдруг вспомнила разговор, свидетелем которого нечаянно стала несколько дней назад, принимая решение, ждать ли лифт или идти пешком. Да, точно. Женский приглушенный голос на лестнице говорил что-то типа «мне как-то не по себе. А вдруг она не пришла на работу из-за того, что я сделала». Ну да, точно. Неведомая женщина еще добавила, что Королев так расстроился, что у него чуть не случился гипертонический криз. Вернее, фамилия заведующего хирургией не звучала, но Влада все равно поняла, что речь идет именно о нем и не вышедшей на работу Юле. – Тому, кто отправил это видео, кто-то поручил это сделать, – медленно сказала она. – С чего вы это взяли? Ничего не оставалось, кроме как рассказать о подслушанном разговоре. – Вы не видели, кто это был? – спросил Радецкий. – Нет. Дверь была закрыта. Потом появился Тихомиров, вышел из лифта, – она тут же спохватилась, что нарушила обещание хранить тайну, но, кажется, Радецкий ничего не заметил, – и мы вышли на лестничную клетку, но там уже никого не было. – И голос вы не узнали? – Нет, конечно. Владимир Николаевич, я не очень хорошо знакома с вашими сотрудниками. Мой круг общения в больнице ограничен. – Да, я понимаю. А еще что-нибудь вы помните? Влада на мгновение задумалась. – Эта женщина еще уточнила, не надо ли рассказать о случившемся. И переспросила: «Нет? Вы уверены?» И все. – Ладно. Все тайное рано или поздно становится явным. Из этого и будем исходить. – А что такого интересного раскопала Инесса Перцева, то есть Инна Полянская? – с любопытством спросила Влада. – Расскажете? Если это не секрет, разумеется. – Понятия не имею, секрет это или нет. Но так как информацию Инна Сергеевна добыла частным порядком и, как вы видели, следствие не очень-то хочет тратить на эту информацию время, то обязательно расскажу. Только не сейчас. Я уже и так на двадцать минут выбился из сегодняшнего графика. У меня люди в приемной. – Да, конечно, – Влада вскочила с дивана, снова чувствуя себя лишней, ненужной. Но зачем-то же он просил ее остаться. Перед тем как уйти, она не удержалась и задала этот вопрос вслух. Радецкий улыбнулся.