— Генри. — Джулия взбежала по ступеням. Он не стал дожидаться ее и прошел в зал, оставив обескураженную женщину на лестнице. — Все могло быть гораздо хуже! — прокричала ему вслед Джулия. Когда девушка нашла его, Генри стоял посреди комнаты, спиной к выходу, засунув руки в карманы. — О, так, может, мне стоит отблагодарить вас? — не поворачиваясь ответил мужчина, услышав стук ее каблуков по кафельному полу. Она шла медленно, словно продумывая каждый шаг. — Я допустил ужасающую ошибку во время этого расследования, и, скорее всего, меня выкинут из организации к чертям собачьим. И дело даже не в том, что вы сделали, дорогая моя Джулия, а в том, чего не сделал я в самом начале расследования, зациклившись на вашей персоне. В зале никого не было. Он медленно обернулся. Джулия казалось такой растерянной и беззащитной. Зачем она пошла за ним? Что она хотела доказать ему? Свою невиновность? Забавно. От ее близости загадочная сладкая истома в его теле смешалась со злостью, отчаяньем, обидой и безнадежностью. — Подойди, Ванесса, — ухмыльнулся Генри, глядя ей в глаза, — я кое-что покажу тебе, хотя не сомневаюсь, что ты об этом знаешь гораздо лучше меня. Он протянул девушке руку, и Джулия, словно загипнотизированная, сделала шаг навстречу Генри. Он коснулся ее запястья, глядя в большие синие глаза, и электрический ток пронзил все его тело от кончиков пальцев до макушки головы. Брикман тут же забыл, зачем пришел сюда. Казалось, что в то мгновенье, когда он почувствовал мягкость кожи Джулии, кто-то стер его память. Потерялось все то, что он с ужасом понял и осознал всего несколько минут назад. Генри перестал соображать, упустил из виду, где находится. Напрочь выкинул из головы все то, что будет с ним через минуту, а ведь, по сути, его карьера закончена. Он чувствовал тонкость ее запястья, казалось, мог сосчитать ее бешеный пульс. Рука Джулии немного дрожала. Здесь и сейчас осталась только эта тягучая сладкая горячая волна желания и страсти между ними. Он должен был подвести ее к картине и показать, что именно нашел. Но как только Генри дотронулся до нее, ощутил аромат ее духов, увидел, как горят ее глаза не меньше, чем его собственные, он потерял счет минутам и безрассудно потянул девушку на себя. Обняв ее одной рукой за талию, другую он нежно, но в то же время уверенно запустил в ее белокурые волосы. Джулия, словно тряпичная кукла, податливо прильнула к агенту. Он целовал девушку, не сдерживаясь и не стесняясь, так как хотел целовать только ее. Жутко возбуждающая смесь из страсти и ненависти, льда и пламени, добра и зла. Вот она — грань, которую ни в коем случае нельзя было переступать. Он мечтал обличить ее и засадить в тюрьму ничуть не меньше, чем сорвать это скромненькое платье с ее груди. Еще несколько глубоких, необдуманных движений, и он оторвался от нее. Взял ее за плечи, отодвинул от себя, затем резко развернул лицом к стене, на которой располагалась всего одна картина. — Я не понимаю, Генри, послушай, — задыхаясь, попыталась она повернуться к нему, но он держал ее двумя руками. — Мисс Орманд… — А что если я влюбилась… — О боже, Джулия, не разочаровывайте меня еще больше, — прошептал Генри. — Я уже вижу лицо моего босса. Тема планерки будет звучать так: «Закат. Начало». Начало заката великолепной карьеры молодого и преуспевающего агента Интерпола. Черт, я должен был стать легендой, а стану посмешищем. — Генри, я не понимаю. — Какая самая дорогая картина здесь? — встряхнул он девушку за плечи, подведя еще ближе к стене. — Я не знаю, — пожала она плечами, — Пикассо. — Ты знаешь, — разозлился Генри, но ему так хотелось прикасаться к ней, даже сейчас, когда он точно знал, что в ней его погибель. Он сжал ее плечи еще сильнее, отчего вокруг пальцев мужчины образовались красные следы. Джулия вскрикнула, а Генри зашептал: — Гоген. «Когда ты выйдешь замуж?» Какое символичное, однако, название. Она стоит триста миллионов долларов. — Он коснулся ее уха и заметил, что девушка закрыла глаза, задышала чаще, облизнула пересохшие губы. — Адреналин. Он повышает уровень бодрствования, энергию и активность, вызывает психическую мобилизацию, реакцию ориентировки и ощущение тревоги, беспокойства или напряжения. Адреналин генерируется при пограничных ситуациях. Ситуациях, при которых возникает серьёзная опасность для жизни. Страх быть разоблаченной вперемешку с желанием моих прикосновений. Правда впечатляет, Джулия? Это так чертовски заводит, что даже страшно, — носом он потерся об ее шею. — Что ты ему сказала? Что напичкала меня снотворным или ударила кулаком в нос и я провалялся всю ночь на полу без сознания? Джулия откинула голову на плечо агента и застонала: — Обожаю, когда ты умничаешь — это так соблазнительно. Генри разжал пальцы, отпустив плечи Джулии. Затем отступил назад, и девушка чуть не упала на пол, но удержалась на ногах. Брикман довольно грубо схватил ее за руку. Это было так не похоже на воспитанного и утонченного агента. Но сегодня в этом зале прошлое было забыто, все было иначе. — Идем ближе, дорогая. Вот тут, в самом центре картины. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, Генри. Тео сказал, что частный детектив следил за тобой и обнаружил картину у тебя в номере. Я лишь сказала, что знаю. — И когда он тебе это сказал? — Он позвонил мне, когда я зашла в кабинет следователя. — А зачем он поменял дверь в гостинице? — Чтобы не пугать постояльцев! Что тут непонятного? Кто будет жить в гостинице, в двери которой куча дыр? Генри разжал пальцы. Ее рука безжизненно упала. На несколько мгновений Генри замер и, глядя в глаза Джулии, покачал головой: — А я обожаю, когда ты врешь — это не менее соблазнительно. Глава 18 Генри удивленно присвистнул, выглянув из открытого окна такси, когда желтый автомобиль с шашечками на боку остановилсся возле дома следователя афинской полиции Тома Коккинакиса. Толстые шины прошуршали по гравию. Брикман не глядя отдал идеально ровную купюру в окно и на ощупь толкнул дверцу авто, захлопывая. Генри не ожидал, что жилище следователя окажется трехэтажным коттеджем площадью не менее ста семидесяти квадратных метров. Дом был оштукатурен и окрашен в спокойных пастельных тонах. Бежевый колер стен приятно сочетался с персиковыми вставками над окнами и балкончиками. Садовая дорожка из гравийного щебня вела к широкой лестнице на большую открытую веранду второго этажа. Первый уровень здания располагался в цокольной части, где, судя по окнам, находилась вместительная гостиная. Потянув толстую кованую ограду на себя, Генри ступил на аккуратно подстриженный зеленый газон, методично поливаемый импульсными разбрызгивателями по углам ухоженной лужайки. Петли калитки скрипнули, и в окнах на втором этаже зашевелились шторы. Поднявшись по лестнице, Брикман подошел к белоснежной двери с объемным декоративным номером квартиры на ней. Цифра сто восемьдесят семь располагалась на ветке оливы, на концах которой сидели четыре небольших голубя. Едва коснувшись полотна костяшками пальцев, Генри постучал и улыбнулся, ожидая встречи с хозяйкой дома. Дверь мгновенно распахнулась, как будто открывший стоял прямо за ней все это время, и неожиданно Генри получил сразу два страстных поцелуя, по одному на каждую щеку. — Мое имя… эмм, — засмущался Генри, улыбаясь и краснея. — Ваше имя мне и так известно, — заохала немолодая, но все еще привлекательная гречанка. — Вы Генри Брикман, тот самый приезжий следователь. К сожалению, Тома нет дома. — О, я, — Генри обернулся, посмотрев на отъезжающее такси, — я думал, он еще не уехал, хотел обсудить кое-какие детали нашего дела по дороге в участок. Женщина распахнула дверь шире. — Ничего страшного, нам ведь это не помешает раззнакомиться, верно? — подмигнула хозяйка с пышными черными волосами, собранными в прическу в греческом стиле. Все волосы оставались на виду. Мягкие завитые локоны закрывали ключицу, а некоторые пряди были зафиксированы на затылке. Хозяйка дома провела гостя в кухню и усадила за широкий дубовый стол. — Здесь довольно одиноко в будни, но я всегда нахожу себе занятие, — махнула она на подоконник, заставленный ухоженными горшочками с домашними растениями. Все они выглядели свежими и цветущими. Генри перестал улыбаться, когда женщина отвернулась и засуетилась с синим керамическим чайником в руках. Он медленно повернул голову и стал осматриваться, изучая, впитывая окружающую его обстановку, словно губка. — Дом невероятно большой. Знаете мадам, я знаком с Томом недавно, но из того, что я узнал, — он добавил голосу теплоты, — меньше всего ожидал увидеть подобное жилище. — Том всегда мечтал об огромном доме, — поднесла чашки к столу женщина и села напротив, предлагая Генри домашнее печение. — Сказывается детство. В свое время ему пришлось ютиться в одной комнате всем семейством. — У вас очень красивый дом. — Ой, не напоминайте. Он стоит огромных денег, и мы даже половину за него не выплатили. Генри сосредоточился, но виду не показал и улыбнулся. — Я говорила, что это самоубийственная идея — покупать столь огромный дом. Иногда мне кажется, что даже мое нижнее белье заложено и необходимо его беречь, чтобы не порвать, но я не унываю, — рассмеялась мадам Коккинакис. — Вы не устроите мне экскурсию? — улыбнулся Генри, покончив с чаем. Брикман встал и предложил свой локоть женщине. — Дом моей матери в Лондоне гораздо меньше, к тому же она не умеет заваривать столь замечательный чай. Они прогуливались по владениям Киккинакисов и, наконец, не спеша добрались до гостиной. Взгляд Генри упал на рамки с фотографиями, стоящие на белоснежном камине. — Это ваши дети? — коснулся он позолоченной кружевной резьбы. — Да! Елена и Атанас. — О! Бессмертный! — театрально воскликнул Генри, улыбнувшись. Женщина в недоумении посмотрела на Генри. Ее карие глаза лучились добротой. Брикману стало стыдно за то, что он планировал сделать, но ему необходимо докопаться до истины, или он просто не сможет жить дальше. — Я увлекаюсь значением имен. — Ааа, — она рассмеялась. — И где они сейчас, ваши дети? — Учатся, пока что учатся, — вздохнула женщина. — Что вы имеете в виду? — Генри взял в руки фото. Сын был невероятно похож на своего отца. — Высшее образование здесь очень дорогое, — всхлипнула мадам, забирая фото из рук агента Интерпола. — Многие греки, чтобы сэкономить, часто уезжают учиться в другие европейские страны. У нас не было такой возможности и Том настоял на том, что оба должны учиться, но с этим домом, — женщина развела руками и поставила рамку на место, — нам просто неоткуда взять денег. Генри обратил внимание на еще один снимок в углу комнаты. Он стоял самым последним в череде фотографий и был практически незаметен. — О, это же наша Джерри, — удивленно приподнял агент брови. — Я думал, она работает у Тома недавно. — Джерри замечательная девочка, очень добрая. — Слышал, у нее большая семья? — не подымая глаз на хозяйку, поинтересовался Генри. — Да, ей приходится нелегко. Тянет трех младших сестер, и мать уже едва соображает. Они познакомились еще в академии. Том часто пропадает там. Эта рыжеволосая девчонка сразу же стала его любимицей, он и договорился, чтобы ее взяли в его отдел. Хорошая девочка. Работящая и смекалистая.