Глава 14 Ночной туман города казался разноцветным из-за тускло горящих красных, зеленых, синих и оранжевых вывесок над окнами первых этажей зданий. Бледно-желтые витрины давно закрытых магазинов подсвечивали неровный асфальт, отражаясь в не высохших лужах, подчеркивая каждую выбоину и трещину. Деревья одиноко покачивали ветвями, повинуясь всякому робкому дуновению теплого летнего ветерка. Город виделся сонным и спокойным. Двое сбитых с толку мужчин, вытирая с припухших лиц кровь, медленно отползали, выкрикивая нецензурную брань в сторону необычной парочки, стоявшей в обнимку посреди улицы. Высокий брюнет прижимал к себе обнаженную блондинку, успокаивая, кутая в свой пиджак. Влажные волосы Джулии приятно щекотали нос Генри. Он не собирался отпускать ее так быстро. Агент всего лишь хотел поддержать девушку, выказать ей свое сочувствие, но в этом казалось бы простом, ничего не значащем жесте было столько запретного, будоражащего, возбуждающего и хмельного. Генри затаил дыхание, когда ее тонкие ручки обняли его в ответ. Удерживая девушку на месте, агент пытался почувствовать тепло ее тела даже через собственный насквозь промокший пиджак. Одна рука мужчины покоилась на талии Джулии, другая неосознанно скользнула ниже. Еще одно поглаживающее движение ладонью. Он касался ее настойчиво и уверенно, запоминая каждую секунду, вбирая в себя нелепость и одновременно сладость происходящей ситуации. Разве она не должна отпрянуть? Соблюсти приличия и просто поблагодарить его за чудесное спасение? Почему ее голова покоится на его груди, слушая учащенное дыхание агента? Этот неровный ритм и чересчур громкий стук сердца выдавали агента с головой. Неловкая мысль о том, что было бы, встреться они при совершенно иных обстоятельствах, так некстати атаковала голову Брикмана. Романтическая дурь буквально выплескивалась из агента наружу, рождая множество вопросов. С каких это пор он перестал действовать, руководствуясь здравым смыслом и логикой? Он не верил в отношения, не слишком верил в семью, учитывая статистику разводов в современном мире. И уж конечно, он не верил в любовь, придуманную людьми ради желания сделать их жизни чуточку интереснее. Генри не понимал, что движет влюбленными, страстно желающими жить под одной крышей. Если подумать логически, то два совершенно разных человека попадают в новую для себя обстановку и начинают вить так называемое «гнездышко». Подобные союзы изначально обречены на провал, потому что несхожее воспитание, мировоззрение и взгляды на жизнь медленно, но верно уничтожают всю эту розово-ванильную атмосферу тяги друг к другу. Брикман верил в «жили они долго и счастливо» не больше, чем в «поздравляю вас, вы выиграли миллион фунтов, перезвоните нам». Что есть любовь в понимании Генри? Страх остаться в одиночестве и попытка усмирить основной инстинкт. И, конечно, именно последний заставлял кровь так бурно пульсировать по телу, находясь рядом с Джулией. Происходящее казалось чем-то запредельно странным. Он стоял посреди темной улицы Афин, крепко держа Джулию Орманд в своих бесчувственных профессиональных объятьях. Но так ли хладнокровны его прикосновения на самом деле? Крепче, ему хотелось сжать ее сильней. Сегодня агент Брикман увидел слишком много лишнего. Генри не должен был знать, что ее тело настолько прекрасно. Оно даже лучше, чем он представлял себе все это время. Он ведь джентльмен, не так ли? Но, черт возьми, с первой секунды, с того самого мгновения, как они застряли в лифте, Генри подозревал ее в краже и…. Все вокруг неожиданно затихло. Будто кто-то нажал на паузу в голове агента. Он подозревал ее и в то же время хотел. Шикарно. Теперь это очевидно для него самого. Генри посмотрел вниз и, безусловно, очевидно для Джулии, ведь они стоят вплотную. В лужах их тени отражались как единое целое. Сжимая пальцами собственный пиджак, прикрывающий ее голое тело, Генри пытался вспомнить что-нибудь тошнотворно отвратительное. Например, раздавленного кота или умершего голубя с гниющей лапкой. Но ничто не помогало. Факты отрицать бесполезно — она прекрасна. Ему необходимо удовлетворение основного инстинкта. Но, конечно, не здесь и не сейчас. Он должен включить логику, стать самим собой: черствым, бесчувственным профессионалом. Подумать и заставить себя отпустить девушку. Генри постарался успокоиться и выдохнул, слегка отодвигая Джулию, но не отпуская ее плеч. Девушка выглядела такой несчастной, заплаканной и расстроенной, что Генри тут же стало стыдно за свои мысли сексуального характера. Он наклонил голову и нахмурился, пытаясь поймать ее взгляд. — Послушайте, Джулия, я понимаю, мы оба расстроены, но сейчас нам нужно направиться в полицейский участок и дать показания против вашего жениха. Женщина взглянула агенту в глаза и сделала волнообразное движение плечами, высвобождаясь из его рук. — Нам надо уходить отсюда. Тео не будет прыгать в окно. Но по ступенькам спустится очень быстро. Хлопая босыми ногами по лужам, Джулия удалялась, с каждой минутой увеличивала между ними расстояние. Генри поморщился, наблюдая за тем, как она старается ступать на грязный асфальт как можно легче. — Мисс Джулия. Кто-нибудь обязательно вызовет полицию. Все жильцы гостиницы слышали выстрелы. Нам необходимо дождаться сирен. — Неужели вы не понимаете, что я не хочу, чтобы меня кто-то видел в таком виде? Я голая. Вы мокрый, Генри, очнитесь, — вспылила Джулия, обернувшись. Но тут же продолжила движение. — Это вы очнитесь, мисс. Куда вы идете? Хотите, чтобы на вас снова напали? Джулия перепрыгивала лужи и уже не шла, а бежала по мокрому неровному асфальту. Генри широко шагал, следуя за ней. — Я иду в квартиру своей знакомой. Когда она уезжает в штаты, там никого нет. Это на соседней улице. — Могу я поинтересоваться, куда именно вы спрятали ключи? — развел руками Генри, намекая на наготу женщины. После чего Брикман принялся на ходу закатывать рукава рубашки. — Она оставляет ключи у портье, на случай если кому-то из ее близких друзей вдруг понадобится переночевать, — фыркнула Джулия. Генри остановился, поставил руки на пояс и покачал головой. Вся эта ситуация ему не нравилась. — Я не спрашиваю вашего разрешения, Брикман. Вы либо со мной, либо идите искать свою полицейскую сирену. Генри молчал глядя ей прямо в глаза. Джулия махнула рукой и побежала дальше, выкрикивая на ходу: — Я могу хотя бы одеться? Не унижайте меня больше, чем я себя уже унизила сегодня. Утром я пойду в полицию и все расскажу. *** Генри вошел в одну из тех квартир, интерьер которых запомнить было невозможно. Помещения, обставленные современной мебелью, напоминали друг друга, а массовое производство шкафов и кресел делали каждую гостиную схожей с точно таким же залом соседей, пусть даже оклеенную обоями противоположного цвета. В огромной комнате не было ничего такого, за что мог бы зацепиться взгляд. Просторное помещение кричало о том, что постоянно в нем никто не живет. Генри взглянул на шикарную люстру на потолке и, не отрывая от нее глаз, заговорил: — Хрусталь в интерьере — излишняя трата денежных средств. — Затем он осмотрелся. — Здесь должен быть телефон. Я позвоню Кокинакису и сообщу о нападении на агента Интерпола. Он пересек комнату и поднял трубку серого аппарата с черными кнопками и сверкающим желтым экраном. — Странно, не работает. — Конечно не работает. Зачем платить за телефонную связь, когда у всех есть мобильные телефоны, а в квартире никто не живет постоянно? Генри прищурился, будто пытался решить в уме очень сложную математическую задачу. — Делайте что хотите, Брикман, — в очередной раз махнула Джулия рукой, кутаясь в пиджак агента и направляясь в сторону ванной, — я чертовски устала. Брикман опустил голову, почесал лоб и уверенно шагнул вперед. Его глаза округлились, а голос звучал обеспокоенно: — Джулия… — Ну что опять? Если вы хотите вызвать отряд спецназа с помощью горящей простыни, намотанной на ножку стула или… — Ваша нога. Вы истекаете кровью. Девушка опустила голову, сосредоточив все свое внимание на ранке возле большого пальца ноги. Она нахмурилась, убирая мешающие волосы от лица. — Я даже не заметила, — добралась Джулия до ближайшего кресла и подняла ногу с пола, положив на колено другой ноги. Генри вышел из комнаты, скрывшись на кухне. Из коридора были слышны стук шкафчиков и звон стекляшек. Через несколько минут с бутылочкой, ватой, бинтом и пластырем в руках мужчина вернулся в комнату и тут же направился к Джулии. Генри встал перед девушкой на колени, аккуратно взяв ее ногу в свои крепкие мужские руки. Ее стопа была нежной и ухоженной, без мозолей и сухих участков. Несмотря на грязь, прилипшую во время прогулки босиком по ночной улице Греции, ножки Джулии были прекрасны. Маленькие, ровные, словно вылепленные из гипса, пальчики заканчивались отполированными ноготками, покрытыми матовым красным лаком. Неожиданно для самого себя Генри стал перебирать в голове изображение стоп всех своих бывших женщин. Ни у кого он не мог вспомнить настолько заманчивых конечностей. Необходимое прикосновение к телу Джулии вызвало в агенте новую горячую волну влечения. Он постарался сосредоточиться на деле, но с каждой проведенной рядом с женщиной минутой делать это становилось все сложнее. — Вы даже не представляете, чем могли заразиться, — пробубнил Брикман, не поднимая на девушку глаз. Джулия неожиданно вспылила: — Генри! Если сейчас ты мне расскажешь, какой именно хренью я могла заразиться по дороге сюда, я задушу тебя собственными руками. — Она закрыла глаза, выдохнув, пытаясь успокоиться. — В смысле я хотела сказать, что нет необходимости информировать меня насчет раны на ноге, потому что я не желаю знать подробности до того, как появится потребность в этом. Генри замер. Он не ожидал подобного выпада со стороны женщины. Вспыльчивость и темперамент стали новым ключиком к шараде под названием «Мисс Джулия». Брикман медленно поднял на нее глаза. Загадочным образом ее грубость сделала их еще ближе. Словно кто-то откинул невидимый занавес между ними. Он стоял на коленях перед женщиной, сжимая ее тонкую ножку в своих сильных мужественных руках, а затем поднес к ее коже антисептик. — Сейчас будет больно, — деловито приложил он кусочек ватки к ране. — Данные противогнилостные средства предназначены для предупреждения процессов разложения на поверхности открытых ран или для задержания уже начавшихся изменений в крови, — не смог сдержаться Брикман. Джулия вскрикнула и тщетно попыталась вытянуть свою ногу из рук агента, разозлившись на него за то, что он все же напомнил ей о возможности заражения. В ответ Генри заботливо и невозмутимо подул на ранку, и злость Джулии испарилась. Она взглянула ему в глаза. Брикман не поднялся с колен. Поглаживая ее ногу, он словно забыл, что ему делать дальше. В полумраке комнаты никто из них не шевелился. Между ними было столько притяжения, что воздух буквально потрескивал и искрился. Вокруг пары гремели беззвучные фанфары, и всеми красками расцветала невидимая радуга. Обоюдное неудержимое желание читалось в том, как они глубоко и часто дышали и, не отрываясь, смотрели друг на друга. Взаимное влечение лишало их здравого смысла. Сочетание приятных ароматов, безумной энергии и горящих глаз мешали уйти от соблазна. Брикман продолжал сидеть на полу. Сейчас, еще секунду, и он встанет. Пойдет куда-нибудь прочь, разыщет для Джулии одежду, и все будет хорошо. Так как было прежде до того, как в дорогостоящем отеле застрял лифт и черная шляпа слетела с ее головы, открывая взору великолепные белоснежные локоны. И губы… Ее губы, не покрытые помадой, но заманчиво алые — неестественно яркие. Будто выпачканные клубникой, малиной или любой другой сладкой ягодой. Это был номер ее жениха — тогда он впервые увидел ее прекрасное лицо. Он должен думать о своем расследовании и о том, что женщина, сидящая в нескольких сантиметрах от него, принадлежит Тео. Генри облизнул пересохшие губы и протолкнул застрявший комок в горле. К черту Тео. — Больно будет потом, — неожиданно прошептала Джулия, сползая к агенту на пол. Теперь они были наравне. Девушка медленно подняла руку и коснулась ямочки на мужественном подбородке Генри. Затем, словно испугавшись чего-то, отпрянула, ожидая заумной и унизительной реплики в свой адрес. Но Генри молчал, продолжая сверлить ее взглядом синих глаз. Лучше бы он осудил ее, потому что для Джулии это стало знаком согласия. Она медленно притянула мужчину к себе за ворот рубашки, нежно дотронувшись его губ своими губами. Генри не ответил на прикосновение Джулии. Он сидел неподвижно, будто парализованный. В недоумении Орманд отодвинулась, прикусывая нижнюю губу и явно смущаясь. Она почувствовала неловкость. — Эта ночь вышла слишком бурной, вы не находите? — встала девушка с пола, прихрамывая и аккуратно передвигаясь по квартире. Генри молчал. Она подошла к ближайшему окну и распахнула деревянные створки. Вцепившись в подоконник двумя руками, Джулия постаралась отрезветь от дурмана этого невероятно привлекательного мужчины. Он пагубно действовал на нее. Девушка закрыла глаза, тяжело дыша и жадно хватая чистый ночной воздух. Все это время Генри внимательно наблюдал за ней. Он поднялся с пола и пошел вслед за Джулией. Ее белокурые волосы сказочно сияли в сочетании яркого лунного и тусклого света уличных фонарей. Он видел, как она взволнована. Джулия предвкушала его близость, слыша неспешные шаги за спиной. Это еще больше завело Брикмана. Генри потянулся к голове Джулии, затем аккуратно откинул прядь с ее тонкой красивой длинной шеи в сторону, едва касаясь подушечками пальцев, от чего девушка тут же вздрогнула. Ее кожа покрылась мурашками. Но она не обернулась, продолжая смотреть на пустынную улицу и резные макушки темных, едва покачивавшихся от ночного ветерка, деревьев. Выражение лица Брикмана было сосредоточенным и серьёзным. Он наклонился, осторожно касаясь губами ее теплой кожи. А затем, будто срываясь с невидимой цепи, агент потерял связь со временем. Неожиданно даже для него самого его движения стали горячими и решительными. Он увеличил давление, страстно потягивая, сжимая, прикусывая поверхность ее шеи. Джулия громко простонала в ответ, и это вернуло его в реальность. Генри прекратил свои действия и зажмурился. На месте его настойчивого поцелуя остались четко очерченные красные следы. Агент вздохнул, взял девушку за плечи, притянул спиной к своей груди и прошептал в белокурую макушку: — Джулия, неужели ты не видишь безумия в моих глазах? Я теряю над собой контроль, пожалуйста, спаси меня от самого себя… Скажи, что ты не хочешь этого. Останови меня, и все прекратится! По коже Джулии снова поползли мурашки. Не дождавшись ответа девушки, Брикман аккуратно взялся за ворот своего пиджака, все еще накинутого на ее плечи. Она стояла к нему спиной, и казалось, время вокруг остановилось. Брикман потянул ткань вниз, обнажая ее круглые плечи, открывая собственному взору ее великолепную спину. — А если я не хочу тебя останавливать? — Обнаженная Джулия развернулась к нему лицом. Он увидел, как жадно горят ее глаза в темноте ночи. Пиджак упал на пол. Генри притянул женщину к себе, обняв за талию, ощущая через все еще влажную рубашку, как ее полная красивая грудь коснулась его груди. Это чувство свело его с ума окончательно. Джулия привстала на цыпочки и снова поцеловала его в губы. — Просто скажи мне «нет», — пытался он не отвечать на ее поцелуи, отворачиваясь, но больше не мог сопротивляться их обоюдному желанию. — Да, — ответила Джулия. — «Нет», ты должна сказать мне «нет». Джулия, послушай, — попытался он остановить блондинку, — этого не должно произойти. Но кровь уже бурлила, горячие волны делали ноги ватными, а пульс бился у самого горла. — «Да» с первого взгляда, с первой секунды в том застрявшем лифте. Да, агент Брикман, — хрипло прошептала Джулия. Она закрыла глаза, когда Генри взял ее лицо в свои ладони и нежно погладил скулы девушки. — Мое второе имя Уи?льям. Мама звала меня Генри Уильям Брикман, если считала, что я нарушил какие-то правила, — улыбнулся агент, упираясь в ее горячий лоб своим. — Уильям? — хихикнула Джулия, взглянув в его синие глаза. — Ванесса, — вздохнула девушка. — Изначально родители назвали меня Ванессой, но мне жутко не нравилось, и в двадцать один я стала Джулией. — Ванесса? — переспросил Генри, прищурился, будто что-то вспоминая, затем слегка отодвинул девушку, внимательно изучая ее лицо. Большим пальцем правой руки он провел по губам Джулии и добавил: — Красивое имя. Она лишь улыбнулась в ответ, от чего ее лицо стало еще привлекательнее. Генри почувствовал легкое покалывание во всем теле. Что-то толкало его действовать скорее, бросаться в этот омут без оглядки. Нечто схожее со страхом опоздать на ночную электричку или с желанием прыгнуть в последний вагон уходящего перед носом поезда. Он колебался всего секунду, а потом притянул ее за шею и стал уверенно целовать, больше не скрывая своих желаний. В глубине души он надеялся, что ему не понравится касаться ее кожи, пробовать сладость ее губ, крепко сжимать ее тонкое тело в своих сильных мужских объятьях. Как бы все упростилась, ощути он разочарование или хотя бы неловкость между ними. Но все шло как по маслу, будто они знали друг друга миллион лет и их центры удовольствия безоговорочно совпадали. Чем дальше они заходили, тем меньше самоконтроля оставалось у агента Брикмана. Ее руки спускались вниз по его телу, затем подымались вверх, словно она не могла насытиться этим. Чувствуя ее прикосновения, агент все больше убеждался в том, что их желание долгое время было обоюдным. Девушка не противилась ни секунды, более того, она искала прикосновений не меньше чем он сам. Джулия углубляла поцелуй, прикусывая нижнюю губу агента, словно та была самым сладким лакомством на свете. Не разрывая их контакта, Брикман поспешно расстёгивал собственную рубашку. От волнения он долго не мог справиться с пуговицами, а Джулия и вовсе не пыталась — она просто тянула ткань агента в разные стороны трясущимися от желания руками. Она не давала ему опомниться, продолжая целовать, гладить его лицо, шею, плечи и так по кругу, пока Генри наконец-то не удалось избавиться от верхней части своего гардероба. Джулия улыбалась, с наслаждением разглядывая и касаясь его обнаженного тела. Она обнимала его за талию, ласкала плоский живот, сжимала крепкую мускулистую грудь, затем принялась теребить маленькие горошины розовых сосков, обрамленных темными жесткими волосами. Джулия встала перед ним на колени, спешно пытаясь справиться с ремнем его брюк и избавить его от штанов. Брикман запустил руки в ее волосы, лаская голову девушки, массируя, пропуская белокурые пряди сквозь пальцы. Она же в свою очередь безрезультатно дергала пряжку. Генри опустился к ней на пол, продолжая целовать, углубляя поцелуй, делая его все более горячим и страстным. Она пыталась что-то предпринять, руководить его и своими действиями, но сильные крепкие мужские руки опрокинули ее на ковер. Широко раскрытой ладонью он провел по ее обнаженной груди, наслаждаясь этим мягким и сладким ощущением. Затем за мгновение справился с собственными штанами и улегся на нее сверху. Глаза девушки округлились. Это произошло так быстро и неожиданно, что она вскрикнула, выгибаясь ему на встречу, помогая. Вот и все. В одно мгновение Генри и Джулия стали единым целым. Они лежали на ковре — потные, изможденные, измученные несколькими раундами липкого, скользкого сладкого удовольствия, но при этом улыбались друг другу. Брикман пришел в ужас, обнаружив на позвоночнике Джулии весьма эффектный синяк, возникший, по всей видимости, от трения о жесткий ворс ковра. Девушка игриво закатила глаза к небу, когда Генри рассказал, что к гематоме, которая обычно сопровождается отечностью, необходимо приложить лед, предварительно завернув его в тонкую ткань, чтобы не допустить обморожения. Если льда под рукой нет, то можно подставить место с синяком под струю холодной воды. И когда Брикман закинул Джулию на плечо, чтобы выполнить последнее, она громко расхохоталась, и от этого звонкого мелодичного звука сердце в груди агента странно дернулось. Им было так хорошо вместе, что все это казалось сладким сном, а не реальностью. ***