Она по достоинству оценила его шутку, и оба захохотали. Уняв смех, Мартина промолвила: – Кстати, помню, ты рассказывал мне, что был в Ваймаре. Ведь именно там ты «разыскал» дядю Адольфа. Почему ты там же и не выяснил ничего, не узнал о его непростой жизни? – Разве я не рассказывал? Что ж, возможно… Дядю Адольфа я нашел не через архив. Помогли добрые люди, которые опознали кое-кого на той фотографии из газеты. А в архиве сведения по персонам, проживающим в Ваймаре в интересующий нас период времени, не сохранились. Еще один сбой, если угодно… А были бы в архиве данные, кто знает, может быть, сегодня мы уже подбирались бы к логову преступника. – Прямо уж и к логову… Любишь ты, мой сыщик, яркие словечки. – Мартина улыбнулась, а Макс, чуть смутившись, поинтересовался: – Как думаешь, каким образом ей удалось сменить фамилию? – Способов несколько, но самый простой – выйти замуж. – А ведь верно, Мартина. Она же стала вдовой. Выйти замуж – отличный способ избавиться от проклятой фамилии и одновременно получить материальную поддержку, так необходимую женщине с детьми в те тяжелые послевоенные годы. Примем эту версию за наиболее вероятную. Обязательно следует сообщить добытые тобой сведения Ниммеру. Он человек государственный и наверняка может что-то выудить, используя административный ресурс. Макс залез в карман, достал мобильник и начал искать номер телефона инспектора Ниммера. Мартина на секунду задумалась, потом воскликнула: – Остановись, Максик! Сегодня воскресенье. Дай отдохнуть инспектору. Не поздно будет это сделать и завтра утром. Он нехотя согласился и снова сунул телефон в карман. Взгляд его сделался задумчивым, потом, поудобнее устроившись на камне, он поставил локти на колени и положил голову на ладони. Пальцы рук забегали в густой шевелюре, словно он таким образом подгонял мысли. Мартина не мешала Максу думать. Она отошла к краю площадки и залюбовалась открывшимся видом. Потом, вспомнив, что так еще ничего и не съела, вернулась к камням и взяла бутерброд. Макс наконец вернулся из того мира, куда отнесли его нахлынувшие мысли, поднял голову и, увидев жующую Мартину, тоже захотел еще что-нибудь съесть. – Мартина, ты позволишь заглянуть в твой рюкзак? Может быть, нарою что-нибудь из съестного… Молодая женщина улыбнулась и, продолжая жевать, кивнула. Сыщик вытащил из рюкзака приличных размеров бутерброд с салями и какими-то зелеными листиками и принялся есть. Ел он всегда быстрее ее, и они закончили с бутербродами почти одновременно. Отряхнув руки от крошек, Мартина с нетерпеливым выражением на лице повернулась к Максу: – Так я жду обещанный рассказ. Оказывается, образовалась куча трупов. – Напомни, что я тебе уже рассказывал. Кое-что ты могла узнать и от Гизелы Оберман. – С Гизелой я виделась только на следующий день после того, как вы вернулись из Эрфурта, где она опознала Вальтера. Она была убита свалившимся на нее горем и лишь скупо описала, что пережила в полицейском морге. Потом мы, кажется один раз, говорили по телефону. Она рассказала о том, как ты побывал в их доме и что вы там нарыли. Вот, пожалуй, и все… Кроме того, я получила парочку заданий от тебя. Одно из них выполнить не удалось. Я имею в виду установление по газетной вырезке имен лиц, изображенных на снимке. Результаты второго задания мы только что горячо обсудили, и ты, как я понимаю, еще не принял никакого решения относительно дальнейших поисков Гринбергов… Кроме того, мне известно, опять же от тебя, о некоторых успехах инспектора Ниммера… – Что ты имеешь в виду? – Только ту историю со свидетелем-пенсионером, которая оказалась вполне реальной и из-за медальона погиб еще один человек. – Да, да… Этот Петер Хорст… – Это все. А всего полчаса назад ты кричал о трех трупах кроме бедного Вальтера. Так что о двух других я слышу впервые. Не очень-то ты балуешь свою помощницу сведениями о ходе расследования. – Сдаюсь, Мартина. Признаю свою вину. Честно сказать, считал, что ты знаешь о случайном обнаружении медальона от Гизелы. Ведь в этой истории участвовала и она. Правда, о новых трупах ей пока никто не рассказывал. – Как? Вы нашли медальон и ничего мне об этом не сказали? Ведь медальон ‒ ключ к раскрытию преступления. – Я бы сказал, скорее ключом является то, что было в медальоне. Это «что-то» пока не у нас. Исчезло вместе с его обладателем. Макс коротко перечислил Мартине все факты, о которых она не знала. Посчитав, что «искупил вину», он примирительно сказал: – Что думает непризнанная писательница? – Думаю, что случай, на который ты часто уповаешь, не такая уж нереальная штука. Ведь именно благодаря ему вы так существенно продвинулись вперед. Сбитый машиной бомж, конечно, фигура совершенно случайная, не имеющая никакого отношения к истории с медальоном. Спер где-то железку, по незнанию считал, что может ее кому-то выгодно продать. Однако этот длинный, упавший под поезд, вполне может оказаться исполнителем заказа того с залысинами. Наверняка они хорошо знакомы. Вероятно, даже приятели, если это слово применимо к их отношениям… Скорее всего, длинный слишком много знал, и потому его «самоубийство» вполне логично. – Мы с Ниммером того же мнения. Я кое-что говорил ему, но пока что в его поле зрения не попал никто, кто бы носил фамилию Гринберг. – Я думаю, эта фамилия не может упоминаться в справках из различных мест… отдаленных и не очень… Надо искать людей с другими фамилиями. Наиболее вероятной версией все же является та, что заказчиком и исполнителем некоторых из этих убийств является кто-то из потомков Адольфа Гринберга, давно не носящих эту фамилию. Макс сменил тему разговора: – У тебя сложилось какое-то мнение относительно того предметика, который этот с залысинами с необычайной ловкостью выхватил из-под носа владельца антикварной лавки? Некий квадратик… – Максик, я согласна с твоими доводами, что этот, как ты изволил выразиться, «предметик» не является чем-то материально ценным, а просто носитель информации. В данный момент не важно какой. Важно, что он собой представляет… – Мартина, не тяни резину. Что там у тебя на уме? Давай без этих теоретических размышлений. Она достала из кармана блокнотик, вырвала из него листок и несколько раз сложила его. То, что получилось, отдала Максу. – По-моему, внутри медальона было нечто такое. – Мартина, но то, что у тебя получилось, не засунешь ни в какой медальон. Тем более в медальон баронессы, который я уже видел. – Ты считаешь, что баронесса Эльвира фон Штразен в те времена не имела возможности оставить некое послание сыну на более дорогой бумаге? А более дорогая бумага может быть намного тоньше дешевой. Такой, как эта, например. К тому же, я думаю, послание было коротким. Сам посуди, сколько требуется слов, чтобы указать номер счета или имя, скажем, того, к кому следует обратиться, чтобы получить то, что завещано баронессой. Так что листок бумаги был совсем маленький и тоненький, сложенный в несколько раз. Макс сидел молча и думал. Возможно, Мартина права. По крайней мере, предложенный ею вариант носителя информации в виде тоненького листка бумаги был вполне вероятным. Но ее рассуждения о возможном содержании в нем информации повергли его в уныние. Мартина заметила его состояние и вопросительно посмотрела на своего друга. Через минуту он поделился с молодой женщиной своими опасениями: – Мартина, если принять за истину твой вариант написанного на листке, сложенном в квадратик, то может случиться, что мы никогда об этом не узнаем. Более того, и тот, кто сегодня обладает этой информацией, вряд ли уже сможет ее использовать. – Почему? – Какой-то номер счета или какой-то человек. Их уже может и не быть. Люди, как известно, смертны, а счета имеют свойство обнуляться. – Замечательно. Преступник или преступники не получат то, ради чего совершили столько преступлений. – Это верно. Ты забыла, что пока мы не имеем ни одной ниточки, которая тянется к преступникам. Единственный шанс напасть на их след, если они сами как-то проявятся. А проявиться они смогут только в том случае, если то, что написано на том листочке, с их точки зрения, может быть реализовано. Твой вариант содержания информации на листочке исключает эту возможность. Так что Вальтер Оберман, возможно, так и останется неотмщенным. – О какой мести ты говоришь? – О мести правосудия. – Максик, твоя логика убийственна. Главное – в ней нет ни капли оптимизма. Но как бы там ни было, нам остается одно – продолжать рыть и уповать на случай. Мартина показала всем своим видом, что устала. Она прошла десяток метров в сторону часовни, потом вернулась и села на камень. Устало посмотрела на Макса и спросила: – У тебя есть другие версии относительно того, что было в медальоне? – Нет. Против бумажного носителя информации я ничего не имею, ты убедила меня, что им является листок бумаги. Но относительно содержания информации у меня иное мнение. – Какое же? – Мартина, я пока промолчу, чтобы не казаться по-детски наивным. Ты же знаешь, какой я фантазер. И таким был с детства. Я ведь вырос с детективом под подушкой. Но в данный момент это не имеет значения. Ведь наша задача – рыть. Хотя сейчас я даже не могу представить, где должен копнуть в ближайшие дни. …В поезде от Майнца до Франкфурта снова было тесно и шумно, но это не помешало обоим заснуть и проснуться лишь тогда, когда пассажиры потянулись из вагона к выходу. 25 Отто Фукс ехал в Эрфурт. Он намеренно не предупредил о своем визите. Предстоящее свидание с сестрой-алкоголичкой не радовало его ни в коей мере. Как брат, он уже сделал все возможное для того, чтобы наставить Эльзу на путь истинный. Путь этот оставался прежним, и Отто больше не чувствовал ответственности за жизнь сестры и потому не хотел ее даже видеть. Каждый сам выбирает свою судьбу. Но ситуация вдруг поменялась, причем так, что возникла угроза благополучию Отто. Пока он чувствовал это интуитивно, так как не имел прямых доказательств причастности племянников к убийству Вальтера Обермана. Эти доказательства он предполагал добыть в Эрфурте. Он проклинал себя за то, что имел неосторожность поделиться с маловменяемой сестрой информацией о медальоне и богатстве, которое он сулил, проклинал за то, что после той памятной встречи с переводчиком Акселем Бекманом проявил слабость и не нашел силы для самостоятельного принятия решения вопроса с богатством. Случайно попавшаяся ему на глаза заметка в «Бильде» не давала покоя. Он вспоминал слова Эльзы, которые она произнесла при последнем их телефонном разговоре: «Мальчики еще не готовы». Относительно этой «неготовности» у него еще тогда сложилось определенное мнение. Сегодня это мнение оформилось в голове коммерческого директора Отто Фукса вполне однозначно. Он уже не сомневался, что слова сестры, ее маловразумительные намеки означали одно – «мальчики» элементарно сидели в тюрьме. И вот эта заметка… Для него она означала одно – племянники на свободе и уже ко всему готовы. Уголовной ответственности он не боялся, так как понимал, что даже в худшем случае ему нечего предъявить относительно убийства Вальтера Обермана. Мало ли кто, что и кому рассказал про медальон… Будь он организатором акции (Отто долго подбирал слово, но ничего лучшего придумать не смог), тогда другое дело… Если сказать честно, то именно организатором Отто и хотел бы быть. Но его решили обойти в деле получения наследства, и это было еще одной причиной, по которой он ехал в Эрфурт. Каждый раз мысли о том, что его кинули, заставляли его зубы скрипеть, и Отто начинал ерзать на пассажирском кресле вагона. Он намеренно не поехал на машине, так как находился в прострации, и потому не рискнул сесть за руль в подобном состоянии, опасаясь попасть в аварию. Нет, его не за что привлечь, даже если история с медальоном и связь ее с убийством Вальтера Обермана откроется и станет известно, с чьей подачи разыгралась эта драма. На суде он может быть просто свидетелем. Но какой будет реакция в издательстве? В любом случае авторитета ему эта неприглядная история не добавит. До пенсии еще далеко, а вознаграждение, которое он получает на службе, вполне достойное. Потерять его… Зубы в очередной раз скрипнули. Мифическое богатство, которое он себе вообразил, внезапно поблекло на фоне того, что он может потерять. Но дело сделано. Обратного пути нет. И сейчас он должен приложить все усилия, чтобы принадлежащее ему по праву богатство не досталось этим криминальным щенкам. Оно будет компенсацией за то, чего он рискует лишиться. Подумать только, осмелиться пойти против родного дяди. Сколько сладостей перетаскал он им, когда они были еще детьми. Сколько денег переслал их матери. Потом Отто Фукс подумал, что люди, ведущие подобный образ жизни, не помнят благодарности. Даже если эти люди ближайшие родственники. Жадность затмевает все остальное. Тут же он поймал себя на мысли, что именно жадность подтолкнула и его самого к этой авантюре. Да, Отто Фукс очень любил деньги… Интерсити-экспресс Мюнхен – Эрфурт шел почти без остановок. Отто ехал в вагоне первого класса, людей было немного, и он один занимал сиденье, предусмотренное для двоих. Поэтому на соседнем месте покоился черный кожаный портфель коммерческого директора, который он всюду таскал с собой. Портфель был объемистым, в него можно было с легкостью запихнуть даже незатейливый завтрак. Отто не любил пищу, которую предлагали в ресторане поезда. Он открыл портфель и обнаружил, что впопыхах не положил в него заранее приготовленную дома еду. Вот она – прострация! Отто расстроился совсем. Все же день начинается отвратительно. В передней части вагона возник кельнер из борт-бистро, катящий по проходу между двумя рядами сидений тележку. Пожалуй, можно выпить кофе. Он дождался, когда кельнер подвезет к нему тележку, и попросил кофе. – Сливки, сахар? – коротко спросил кельнер. – И то и другое, – ответил коммерческий директор, проигнорировав всю остальную снедь. После выпитого кофе он почувствовал себя бодрее, хотя есть по-прежнему хотелось. Придется на вокзале в Эрфурте зайти в какой-нибудь ресторан. Он не рассчитывал, что в квартире сестры его ждет угощение. За окном вагона замелькали первые строения Эрфурта. На Вилли-Бранд-Плац, где располагался главный вокзал Эрфурта, Отто зашел в первый попавшийся ресторанчик, находящийся в здании вокзала. Там он пообедал. Потом взял такси и назвал водителю адрес. Сидя в такси, Отто Фукс мечтал о том, чтобы сестра оказалась дома одна. Ему очень не хотелось прямо с порога сцепиться с племянниками. Он надеялся прижать Эльзу и быстро выяснить, в какой степени его родственники имеют отношение к убийству Вальтера Обермана. Такси продолжало петлять по улицам столицы Тюрингии. Наконец водитель объявил: – Вот, господин, Эльбештрассе и нужный вам дом. Когда такси отъехало, Отто окинул строение взглядом. Дом был из разряда дешевых, не отличался архитектурными излишествами, и сразу было ясно, что снимают здесь жилье люди ограниченного достатка. Правда, дом не был обшарпанным, штукатурка нигде не отваливалась, да и весь он был окрашен еще свежей краской, что говорило об ответственности фирмы-владельца. Отто подошел к ближайшему подъезду и принялся вчитываться в фамилии на бирках. Довольно быстро он отыскал фамилию Зибер, отметил про себя, что сестра по-прежнему носит фамилию мужа, и нажал кнопку звонка. По домофону никто не ответил. Он подождал и нажал еще раз. Снова тишина. «Неужели никого нет дома?» – подумал Отто и уже начал соображать, что ему делать дальше, как вдруг домофон заскрипел мужским голосом: – Кто там? – Меня зовут Отто Фукс. Здесь проживает Эльза Зибер? Я ее брат.