Некоторое время кто-то в квартире, видимо, размышлял, что ответить. Потом из динамика домофона снова проскрипел голос: – Здесь, но ее сейчас нет. – Вы могли бы меня впустить? Я подожду, пока она вернется. – Вы меня извините, но я вас не знаю. Подождите у двери, она вот-вот вернется, и тогда вы войдете вместе. Домофон замолчал. Отто закурил. Прохаживаясь, посматривал по сторонам. Снова подошел к подъезду. – Отто? – раздался откуда-то сбоку и сзади голос. Это, безусловно, был голос Эльзы. Он обернулся и увидел перед собой старуху с одутловатым лицом. Рот был слегка приоткрыт, демонстрируя отсутствие пары передних зубов. – Не узнаешь? – Голос был тем же. И тут до него дошло, что перед ним Эльза. Они давно не виделись. Годы и образ жизни до неузнаваемости изменили сестру. А ведь она была на два года моложе его. Отто неотрывно смотрел на сестру, все же узнавая на бесформенном лице знакомые черты. Эльза, родная кровь. Он вдруг подумал, что стоящая перед ним старуха – это все, что связывает его с прошлым – отцом, матерью, давно покинувшими этот мир, даже отчимом, также давно умершим. Острая душевная боль пронзила все его существо. Он приблизился. – Эльза! Она слегка прижалась к нему и заплакала. Отто стал успокаивать ее. – Ты не позвонил… Он только развел руками. Сестра немного отошла от брата и настороженно посмотрела на него исподлобья. Взгляд ее опухших глаз скользил по его холеному лицу, по добротной одежде, модным ботинкам. Он попытался поймать этот взгляд, и тогда глаза ее забегали, словно она догадывалась об истинной цели его визита. Она снова приблизилась. – Просто красавчик… Отто вздохнул. Потом спросил: – Может быть, поговорим, Эльза, в твоей квартире? Она стушевалась, глаза забегали. – Я не одна. – Я уже знаю. Это твой новый муж? – Нет. Просто так… – Сожитель? – Нет. Мы просто вместе проводим время. – Она не сказала, что это времяпрепровождение сводится к совместному пьянству. Но Отто все понял. – На что вы пьете, Эльза? На что ты живешь? Припертая к стенке, она пролепетала: – Юрген имеет небольшую пенсию. Я получаю пособие по безработице. – Замечательно. Я не намерен больше вмешиваться в твою жизнь. У меня к тебе важный разговор. Но я хотел бы, чтобы твой дружок исчез хотя бы на время нашей беседы. Она покорно кивнула. Достала из кармана ключ и подошла к двери. Отпирая дверь, сделала неловкое движение, и пластиковый пакет, который она все это время держала в руке, качнувшись, звонко стукнулся о металлическую ручку двери. В нем, безусловно, была большая бутылка вина. Отто промолчал. Эльза пропустила его вперед. Лифт поднял их на последний этаж. Юрген открыл дверь. Он был бедно, но аккуратно одет, однако небрит, а на лице явные следы злоупотребления алкоголем. Мужчина был, пожалуй, намного старше Эльзы. Сестра Отто сказала: – Юрген, это мой брат Отто, – при этом она выразительно глянула на Юргена, и тот все понял. – Эльза, я зайду, пожалуй, позже, – с этими словами он выскользнул за дверь. Она растерянно посмотрела по сторонам, потом сказала: – Присаживайся, Отто. Правда, мне нечем тебя угостить… – Я обедал на вокзале. – У тебя нет машины? Он ухмыльнулся, понимая логику нищего человека по отношению к человеку, живущему в достатке. В эту логику не укладывалось, что богатый человек может себе позволить прокатиться иной раз и на поезде. – Я приехал на поезде, – ответил он. Чтобы не тянуть кота за хвост, Отто сразу перешел к главному: – А где твои сыновья, мои племянники? Ее глаза снова забегали. Эльза, естественно, не помнила, что она говорила ему раньше по поводу сыновей. В душе ее желание соврать боролось с желанием сказать правду. Потом она смекнула, что его приезд не случаен, что он так или иначе что-то знает о ее детях и будет более рациональным сказать правду. Она присела на краешек стула и, не глядя брату в глаза, сказала: – Курт в тюрьме за наркотики… но он скоро освобождается… У Отто екнуло внутри. Курт был младшим племянником, и если сейчас окажется, что в тюрьме и старший Пауль, то оба имеют алиби и интуиция подвела коммерческого директора, а заметка в «Бильде» простое совпадение. Эльза, не подозревая, что творится у него в душе, продолжала: – А Пауль освободился месяц назад… – За что сидел Пауль? – поинтересовался Отто. – За участие в грабеже… Отто подумал, что квалификация преступления старшего племянника очень неплохо согласуется с деяниями, упоминаемыми в заметке из «Бильда», и спросил: – Значит, я смогу его увидеть? Эльза снова отвела глаза и тяжело задышала. – Что еще? – нетерпеливо спросил брат. – Даже не знаю, что сказать, Отто… Пауль уже неделю не ночует дома. – Что, празднует с дружками свое освобождение? Внезапно сестра разрыдалась. Тело ее судорожно содрогалось, а по красным одутловатым щекам текли слезы. Отто не успокаивал ее, а дал возможность выплакаться. Наконец Эльза почти перестала плакать, и через всхлипывания брат услышал: – По-моему, он снова куда-то влез… – С чего ты взяла? – Он иногда звонит и говорит, что у него неприятности… кроме того, он говорит, что если вдруг ко мне придет полиция, то я должна отвечать, что ничего не знаю. Отто сидел молча, обдумывая, как перейти к сути дела. Пока все его предположения подтверждаются. Хотя нельзя полностью исключить, что то, куда влез старший племянник, не связано с информацией из заметки. Эльза уже овладела собой и несвежим платком вытирала глаза. Безразличным тоном, не выражающим никаких эмоций, Отто начал: – Скажи, Эльза, ты рассказывала что-нибудь Паулю о письме нашего отца? Эльза снова напряглась, встала со стула и сказала: – Извини, Отто, но мне надо… – С этими словами она вышла в кухню, и Отто услышал прерывистый стук бутылки по краю стакана, а вслед за этим судорожные звуки жадно глотающей жидкость сестры. Когда Эльза вернулась, она снова опустилась на стул. Взгляд ее стал осмысленнее, и она сказала: – Рассказывала… Но ты же сам просил об этом. – Да. Но я ждал от вас весточки, надеялся, что мы вместе обсудим ситуацию, а вы решили проигнорировать мои интересы и самостоятельно приступили к реализации ваших планов. Это, Эльза, как минимум несолидно. – О чем ты говоришь, Отто? Какие планы? Я их не строила и вообще ничего не знаю и совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Я рассказала Паулю о письме, он не очень внимательно выслушал и ничего не сказал. Отто взял портфель, который все это время лежал у него на коленях, достал оттуда газету и протянул Эльзе: – Прочти вот это. Это место в газете обведено карандашом. Эльза прочла несколько раз, шевеля губами и иногда прикасаясь к своим пылающим щекам рукой. – Что из этого, Отто? Я пока не понимаю… – Тебе знакома эта фамилия? – Оберман? Знакома. – Откуда? – Ты же сам ее называл тогда во время нашего телефонного разговора по поводу письма отца… Отто сидел бледный. Значит, это правда. Чутье не подвело его, а вот память начинает подводить… Он нашелся лишь сказать: – У тебя неплохая память, Эльза, несмотря… – Он не договорил, а она сразу поняла, что он хотел сказать. – Что ты, что ты, Отто?! Я просто тогда записала.