Тимур выжидающе смотрел на меня. Ветер с новой силой толкнул меня в спину. Тогда я взяла Макеева за руку и потянула за собой – в свой подъезд. Мы поднялись на несколько пролетов. Тимур сел на ступени, а я – к нему на колени. Первое время мы просто целовались, как обезумевшие. Внутри меня разлилось что-то нежное, сладкое и тягостное. – Так в чем же дело? – снова спросил Макеев между поцелуями. – Какой же ты упрямый, – покачала я головой. – Какой есть. Это из-за Антона и его новой подружки? – Тим, не говори глупости. – Ты все еще его любишь? Я прислушалась к себе. Когда несколько месяцев лелеешь мечту и засыпаешь с мыслью об одном человеке, наверное, сложно разлюбить в один миг и отпустить. Но когда в твою жизнь вихрем вдруг врывается другой… И ты не можешь ни есть, ни спать, постоянно думаешь о нем и жадно ловишь каждый его взгляд… Мне никогда не было так хорошо, как рядом с Тимуром. – Вот ты дурачок… Нет, я больше его не люблю, – сказала я. Мне показалось, что мой ответ прозвучал честно. Но Тимур мне не поверил. Это ужасно: никто вокруг мне не верил. Неужели я заслужила такую репутацию? – Я его ненавижу, – сказал Тимур. – Он мне всю жизнь все портит. – Не говори так о нем, – попросила я. Макеев выпустил меня из объятий и немного отстранился, облокотившись о перила. – Я не хочу, чтобы ты на меня обижался, – сказала я. – Просто сейчас столько всего происходит… Дома и в школе. Мне кажется, для всего этого – не время. – Для чего «этого»? – усмехнулся Тимур. – Для любви. – Разве для нее нужно искать время? Ты просто любишь или нет. Он замолчал. Я ждала, что Тимур снова меня обнимет, но он больше не обнимал. Тогда я первой потянулась к нему и крепко обхватила за шею. – Нет никакой любви, – шепотом сказала я, выпуская Макеева из объятий. – Все дело в гормонах. – Всего лишь в них? – Да, так Казанцева говорит. Что для нашего возраста – это нормально. – Вчера мне показалось, что и она влюблена. Я тоже вспомнила Яну в кинотеатре. Каким взглядом она смотрела на своего парня. Может, подруга теперь поменяет свою точку зрения и поймет, что в семнадцать влюбляться по-настоящему – самое время? Мы немного помолчали. Тимур обнял меня, а я положила голову ему на плечо. – Ты когда-нибудь задумывалась, о чем «Сказка о рыбаке и рыбке»? – спросил меня Тимур. – А чего же тут задумываться? – удивилась я. – Это сказка о жадности и алчности. Этой же старухе все было мало и мало… Я подняла голову и посмотрела на Тимура. В тусклом подъездном свете его лицо казалось смуглым и усталым. Макеев улыбнулся. – Ты только представь, как сильно старик любил свою сварливую, жадную старуху, что готов был ради нее на все? Нет, Наташа, эта сказка о любви. Я замолчала. Никогда не задумывалась о смысле сказки с этой точки зрения. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Сколько дед прожил со своею старухою? И все равно любил ее все эти годы, несмотря ни на что. – Никогда об этом не думала, – честно сказала я. – А ты все объясняешь любовью? – Нет. Я вижу ее только там, где она есть. Внизу хлопнула дверь подъезда, но я не обратила на это внимания. Было так уютно и хорошо сидеть на коленях у Макеева. Губы снова приятно горели после поцелуев. И я подумала, как мало мне нужно для счастья. Для кого-то необходим целый мир, а мне хватит этого зимнего вечера, лестничного пролета и глупых разговоров о любви. На наш этаж поднималась Алина. Увидев нас, она явно смутилась. Остановилась и замешкалась. – Привет, Алина, – первым поздоровался с ней Тимур. – Привет, – устало улыбнулась сестра. На ней была меховая шапочка, припорошенная снегом, и приталенное пальто. Щеки раскраснелись от мороза. Я снова подумала, какая она все-таки красивая, стройная, хорошая, самая лучшая… Но в эти дни потухшая и опустошенная. С сестрой мы по-прежнему не разговаривали, поэтому я промолчала. Алина пожелала нам хорошего вечера и стала подниматься дальше. Когда входная дверь нашей квартиры хлопнула, я тоже начала собираться. – Я еще уроки не делала, – забеспокоилась я. Уйти сразу мне не удалось. Мы еще некоторое время целовались, стоя у перил. В квартиру я вернулась с горящими глазами и гулко бьющимся, переполненным до краев нежностью сердцем. Одно омрачало наше «свидание»: кажется, упрямый Макеев не поверил, что я больше ничего не чувствую к Антону Владимировичу. Глава четырнадцатая Утром в школьный чат скинули информацию, что историчка все еще болеет и заменить ее урок некому. Поэтому нас ждало два «окна». Эти сообщения я прочитала с улыбкой. Но только я растянулась на кровати, чтобы еще поспать, как мне пришло новое сообщение, от Казанцевой. «SOS! Ты мне очень нужна». Делать нечего. Я снова выбралась из-под одеяла. Набрала номер подруги. Яна взяла трубку сразу, но почему-то сначала некоторое время молчала. – Издеваешься? – сердито спросила я. – Почему молчишь? Казанцева всхлипнула. – Что случилось? – всполошилась я. – Выйдешь во двор? – сквозь слезы спросила Яна. – Я тебя здесь жду, у подъезда. Все расскажу при встрече. Я быстро вскочила с кровати и собралась за десять минут. Поспешно покидала вещи в рюкзак и, не позавтракав, выбежала из квартиры. На улице еще не рассвело. Прохожих было немного, но те, которые попадались на пути, казались самыми невыспавшимися и угрюмыми на планете. Яна стояла под тусклым светом уличного фонаря. Когда я подошла к ней, то заметила, что подруга трясется от холода. – Ты в порядке? – обеспокоенно спросила я. Яна закивала: – Только сильно замерз-зла. Давно гуляю. Погреться бы где-нибудь, но все еще закрыто. – Я знаю, где можно кофе навынос взять, – сказала я. – Они вроде с семи. Пойдем! Я потянула подругу за собой. С расспросами не лезла, ждала, когда Яна сама мне все расскажет. Мы зашли в небольшой кафетерий. У прилавка стоял парень с королевским черным пуделем на поводке и долго выбирал сироп в кофе. Мы встали в очередь. – Только у меня с собой денег нет, – грустно шепнула Янка. – Ерунда, я заплачу, – ответила я, прикидывая, сколько у меня есть. Из-за всей этой суматохи с отменой свадьбы в нашей семье был нарушен привычный порядок, и в начале недели папа не дал мне обещанных карманных. Но зато я вспомнила, что на карте лежали деньги, которые перевела к Новому году бабушка. – Ты голодная? – спросила я, успокоившись, что мне должно на все хватить. – Тут выпечка вкусная. Выбирай! Хоть позавтракать я не успела, из-за Янки меня охватила такая тревога, что казалось, кусок в горло не полезет. И тем не менее мы взяли по свежеиспеченной ватрушке и кофе и встали за небольшой круглый столик у окна. На улице уже занимался рассвет. Подсвеченные розовым облака, негромкая музыка, запах кофе и свежей выпечки немного нас успокоили. Яна долго грела пальцы о стаканчик и молчала. Я терпеливо ждала. Жевала ватрушку и смотрела в окно, как цинковые крыши вдалеке пылали от сумасшедшего рассвета. – В общем… – неуверенно начала подруга. – Я сбежала из дома. Я удивилась: – Когда ты успела? Из-за чего? Янкины глаза наполнились слезами. Непривычно было видеть свою сильную подругу в таком состоянии. – Вчера вечером, – ответила Яна. – А ночевала где? – У Маринки, знакомой девчонки из соседнего подъезда. Она с утра пораньше в универ уехала, и мне пришлось уйти. Думала, сразу в школу зайти, а потом поняла, что, если не поговорю с кем-нибудь, не вынесу. Ты ведь не сердишься, что я тебя вытянула из дома в такую погоду? Ты могла бы еще поваляться. – Глупости! – отмахнулась я. – Лучше расскажи, как так вышло, что ты из дома захотела сбежать. Признаться, меня ни разу такая мысль не посещала. Несмотря на все ссоры и склоки, которые преследовали меня в последнее время. – Отчим узнал о моем романе кое с кем, – вздохнула Яна. – Помнишь, я тебе рассказывала о парне из музыкалки? Я вам с девчонками не говорила, но у нас с ним все очень серьезно. Мы встречаемся.