– И что это было? – удивилась Яна. Близнецы тоже сидели с вытянутыми лицами. – Мне передали вещи, – невозмутимо ответила я. И нашел же время, когда отдать пакет! Хотя я догадывалась, что Макеев поступил так нарочно, чтобы у девчонок возникли вопросы. – Ты была в гостях у Макеева? – спросила Снежана. – Ты раздевалась в гостях у Макеева? – ахнув, уточнила Милана. – Для чего? Я только поморщилась. Все эти догадки и домысливания в последнее время меня просто с ума сводили. – Меня облила машина недалеко от его дома, – принялась объяснять я. Но девчонки стояли с такими лицами, будто мне не верили. Но тут к кабинету географии подошел Антон Владимирович, и я первой закончила разговор. Золотко сегодня буквально сиял. Нет, он всегда был довольным и дружелюбным, но сегодня выглядел особенно счастливым. Я злилась на Тимура за то, что он отдал мои вещи при подругах, поэтому в кабинет прошла, демонстративно его проигнорировав. Усевшись за свою парту, обернулась к нему и провела ребром ладони по шее. Мол, ты не мог найти для этого другое время? Убью! Тимур равнодушно пожал плечами и раскрыл тетрадь. По мере того как Антон Владимирович во время лекции становился все довольнее и веселее, мое настроение скатывалось куда-то вниз, прямиком к плинтусу. Вчера был такой эмоционально насыщенный день, что я даже впервые за долгое время не подготовилась к географии, что было совсем на меня не похоже. Не мог, что ли, Золотко хотя бы влюбиться в другое время? Почему все проблемы навалились именно сейчас? Антон Владимирович задал какой-то вопрос, который я благополучно прослушала, и с довольным видом оглядел класс. Но все молчали. Тогда он пришел за помощью ко мне, зная, что я никогда его не подвожу. – Наташа, тогда, может, вы подскажете? – Понятия не имею, – буркнула я. Влюбленный вид Антона Владимировича раздражал. Точно так же, как раздражал безразличный вид Макеева… А-а-а! Ну почему все так сложно? Казанцева удивленно покосилась на меня. Антон Владимирович тоже явно растерялся от моего ответа. Не привык он к такому тону. – Вы не готовились? – спросил географ. – Я не готовилась, – глухо согласилась я, удивив, кажется, своим ответом не только Казанцеву и Золотко, но и остальных одноклассников. – Что ж… – Золотко замолчал. Потом откашлялся. – Надеюсь, у вас все в порядке? – Да, вполне, – сказала я, тем не менее опустив глаза. – Может, Вова Галушка ответит нам? – переключился Антон Владимирович на моего одноклассника. – Я тоже не готовился, – признался Галушка с последней парты. – Мне ставить вам двойку, Владимир? – спросил Золотко. – Почему вы не спросите, в порядке ли я, Антон Владимирович? – оскорбился Галушка. – У меня с самого утра живот сильно крутит, между прочим. В классе раздались смешки. А бедный Антон Владимирович был явно сбит с толку. «Ну, ничего, – злорадно подумала я. – Так тебе и надо. Привык, что я за весь класс отдуваюсь». – Ставьте тогда и Зуевой двойку, – ворчал с задней парты Галушка. – У нас вроде равноправие. – С Наташей я тоже поговорю, – обескураженно пообещал Антон Владимирович и поспешил приступить к объяснению новой темы. Казанцева пихнула меня локтем. – Все в порядке? – задала мне тот же вопрос подруга. Я посмотрела на нее со страданием, давая понять, что в жизни моей – бардак. Казанцева взглянула на меня сочувствующе, а потом внезапно скромно улыбнулась. – Ты чего? – спросила я. – Да так, ничего, – пробормотала она, уткнувшись взглядом в тетрадь. За свою улыбку ей было неудобно. Я посмотрела на подругу и тяжело вздохнула. Все понятно, Яна вспомнила про своего парня и их свидание. Я бы тоже так хотела. Наверное… Мой журавль в небе упорхнул от меня навсегда, но и нужен ли он был мне? Я посмотрела на Тимура, который что-то записывал в тетрадь и, как обычно, не обращал ни на кого внимания. Хотелось бы мне быть смелее. Ответить ему взаимностью, рассказать девчонкам о своей любви. И чтобы Макеев стал не «выдуманным для родителей», а моим настоящим парнем. Но я почему-то трусила и стеснялась. После урока Антон Владимирович не оставил меня для разговора. Вместо этого убежал в учительскую. Двойки нам с Галушкой тоже ставить не стал. А я снова отметила про себя, какой же Золотко благородный и понимающий, правда, без былого трепета в душе. В остальном школьный день оказался ничем не примечательным. Яна смылась сразу после уроков, видимо, на свидание со Спагеттиной. А мы с близнецами договорились вечером встретиться в «Маке». В привычное время в привычном месте. Дома было нестерпимо сидеть и смотреть на кислую Алину. Когда же я уже смогу спокойно жить у себя дома? Не избегая придурочного Эдика и плохого настроения старшей сестры? Мне казалось, что покоя в моей жизни не будет никогда. Снежана и Милана имели скверную привычку опаздывать. Я заняла столик у окна и уставилась на нарядный город. Вокруг слышался галдеж и звон посуды. Выпавший вчера снег сверкал и искрился. А вот расчищенный асфальт у «Мака» был мокрым, блестящим. В нем отражались неоновые фонари, и вывеска непривычно и угрожающе промигала кровавым светом… Я не сразу обратила внимание на шумную компанию ребят. Но когда громкий гогот вывел меня из раздумий, посмотрела в сторону столика у входа. И тут же обнаружила среди незнакомых парней Стаса. Я сбоку взглянула на его застывший профиль. Меньше всего мне хотелось встречаться с Калистратовым здесь, вне школы. Он по-прежнему волком смотрел на меня на занятиях, и если поначалу я храбрилась и думала, что вскоре Стас остынет и все-таки от меня отстанет, то со временем уверенность моя гасла. Да и после поступка Эдика я стала опасаться таких неуравновешенных ребят как огня. Нет ничего хуже, чем ощущение беспомощности. Мне почему-то стало теперь казаться, что Стас тоже может сделать что-то в духе Кравеца… Целоваться, конечно, не полезет, а вот подкараулить где-нибудь в темном уголочке и навалять – запросто. Я снова отвернулась к окну. Ну, где же девчонки? С ними мне было бы спокойнее. Я так и гипнотизировала мигающую вывеску, пока не заметила боковым зрением, что Калистратов все-таки сел рядом на мой диванчик. Я напряглась. От Стаса пахло крепкими сигаретами. Я знала, что его готовят к переводу в другую школу. Прямо посреди учебного года выпускного класса. Хотя он по-прежнему посещал занятия и писал контрольные вместе с остальными. Машу Сабирзянову больше не трогал, возможно, боялся возмездия Макеева или усугубления ситуации, я ощущала опасность, оказываясь рядом с ним. – Привет, – поздоровался Стас и как ни в чем не бывало стянул у меня пару картофелин фри. – Привет, – проглотив ком в горле, хрипловато произнесла я. Главное, не показывать, что мне страшно. Что он мне сделает? Мы – в людном месте. Тем более скоро придут близнецы… Но легко сказать, сложнее – сделать. Я была запугана, и мне казалось, что меня снова загнали в угол. Как тогда, в арке. – Выперли меня с братиком географа из школы и рады? – спросил Калистратов. Он бесцеремонно стянул у меня еще картошку и обмакнул в соус. Я внимательно проследила за его движением и громко произнесла: – Вообще-то нужно разрешение спрашивать, когда берешь чужое. – Чего?.. Да пошла ты. – Сам иди. Иначе я закричу, скажу, что ты у меня кошелек пытался украсть. Глаза Стаса зло сузились: – Это у тебя в порядке вещей – стукачить и выдумывать всякую фигню? – А у тебя в порядке вещей – цеплять девушек? До парней так и не дорос? Боишься, что по шее накостыляют? – Я обещал тебе отомстить, и я отомщу, – сказал Калистратов, прожевав. – О-очень страшно, – сказала я насмешливым тоном. Мне казалось, что я держусь молодцом. Возможно, со стороны это так и смотрелось. Всю жизнь я старалась делать вид невозмутимой и безразличной девицы. Но сейчас все-таки по спине пробежал холодок. Напоследок этот идиот сможет учудить что-нибудь, из ряда вон выходящее. Ему ведь больше нечего терять. Наконец с веселым щебетом в «Маке» все-таки появились близнецы. Я их первой увидела у входа. Стас хотел еще что-то мне сказать, но, тоже заметив Снежану и Милану, усмехнулся и поднялся с места. – И все-таки оглядывайся, когда по улицам ходишь, – предупредил он. Я показала ему средний палец и демонстративно отвернулась к окну. Когда Снежана и Милана подошли к моему столику, Стас уже собирался уходить вместе со своей компанией. – Что ему от тебя было нужно? – спросила Милана, оборачиваясь. – Разве его не выгнали из школы? – Наверное, он очень злится на Макеева и Золотко. – Злиться на Макеева и Золотко у него кишка тонка, – сердито сказала я. – Он злится на меня. – На тебя? – удивилась Снежана. – А, Яна что-то говорила… – припомнила Милана. – Да ну его, – поморщилась я, провожая взглядом компанию Калистратова. Напоследок Стас обернулся и еще раз выразительно посмотрел на меня. Я не успела отвести взгляд. – Лучше расскажите, почему вы опоздали? Рядом с близнецами страх постепенно ушел. Они своей легкой болтовней могли разрядить любую обстановку. После девчонки проводили меня до трамвайной остановки. Я пару раз проехала по кольцевой, вглядываясь в черноту. Людей вечером было немного, я заняла место у окна. Выходить из трамвая мне не хотелось. Когда кондуктор начала недобро на меня поглядывать, я все-таки выгрузилась на своей остановке и побрела к дому. Холодный, пронизывающий ветер задувал в рукава. Двор казался мрачным и темным. Даже мигающие гирлянды в окнах не спасали ситуацию. После разговора со Стасом мне было неуютно. Я прислушивалась к каждому шороху, а когда уже у подъезда ко мне сзади кто-то подошел и осторожно взял под руку, то меня едва сердечный удар не хватил. Я вскрикнула. А обернувшись и обнаружив Макеева, выдохнула с облегчением. – Зачем так пугать? – воскликнула я и пихнула его в грудь. Из-за мягкого дутого пуховика Тимура толчок получился не очень внушительным. – Прости! Ты где была? Я тебя тут весь вечер жду. – Весь вечер ждешь? – удивилась я. – Зачем? Вместо ответа Тимур поймал меня за руки, привлек к себе и поцеловал. И я тут же снова ощутила приятную и уже знакомую слабость в коленях. Я не стала отталкивать Макеева. Но все-таки в какой-то момент мне пришлось прервать поцелуй, чтобы напомнить: – Мы ведь с тобой договаривались. Тимур как-то печально и виновато улыбнулся: – Не бойся, здесь поблизости нет твоих знакомых. Я проверил. Он по-прежнему думает, что я стесняюсь того, что мы вместе? Хотя я сама сегодня проявила недовольство, забирая пакет со своими вещами. Я усмехнулась: – Не в том дело. – А в чем?