Ему было недостаточно тех коротких обрывков информации, которые дал Корнеев, поэтому ночью, когда настала очередь Леши и Кирилла охранять лагерь, Андрей, ссылаясь на бессонницу, предложил Черенко поменяться, на что тот с радостью согласился. Корнеев все видел и все понимал. Этого лиса было нелегко провести. – Чего хочешь? – тихо спросил он, когда Кирилл ушел, а Андрей подошел ближе. – Хочу поговорить про «Новый порядок». Алексей промолчал, ожидая дальнейших вопросов. Андрей правильно расценил его молчание. – Почему тебе нельзя в их города? Что ты сделал? – шепотом спросил он. – Какое отношение это имеет к делу? – вопросом на вопрос немедленно ответил Леша. – Никакого, – смутился Андрей. – Просто интересно. – Если это все, что ты хотел спросить, тогда лучше иди спать. Тут я и сам справлюсь. Его слова прозвучали как добрый совет, а не как язвительное «отстань», поэтому Андрей стоял в растерянности, не зная, что делать дальше, и злясь на себя за то, что заранее не продумал свои вопросы. Холодная и деловитая манера поведения Леши притягивала его, словно магнит, заставляла постоянно следить за Корнеевым, за его движениями, мимикой, жестами, манерой речи. Андрей хотел перенять у него всё: все навыки, все умения, все знания, даже манеры. Он хотел стать таким же, как он – всегда внешне холодным, спокойным, внимательным, рассчитывающим каждое действие и слово. Но сделать это будет гораздо проще, если наладить с Корнеевым доверительные отношения, а это оказалось отнюдь непросто. – Почему ты такой скрытный? – разочарованно бросил Андрей. – Неужели нельзя хотя бы раз нормально поговорить? Корнеев взглянул на своего командира. При всех своих достоинствах, он по-прежнему оставался молодым, не умудренным жизненным опытом и шрамами пацаном. С чего вдруг Леша должен был с ним разговаривать? И тем более раскрывать ему свои секреты? За долгую, полную опасностей жизнь, он усвоил множество уроков: некоторые на опыте других, другие – на их крови, а несколько – на своей собственной. И один из них был такой: пока о тебе ничего не знают – у тебя нет слабостей. Но Андрей привлекал его своими честностью, человечностью и голодом к самосовершенствованию. Он умел собраться и сосредоточиться, а в дополнение к этому был ещё и очень способным. Все это напоминало Леше его самого. По поводу скрытности… Он не чувствовал вообще никакой необходимости в общении с кем либо и уже давно преодолел потребность выговориться. Сумел заглушить и уничтожить её, как и большинство других своих слабостей. Все тяготы и проблемы он научился прятать глубоко в себе, складывать в темные уголки, где они никогда не попадались ему на глаза, и долгое время это работало. Пока однажды груз навалившихся и глубоко похороненных проблем не приумножился самым страшным ударом, навсегда оставившим незаживающую рану на сердце. Именно тогда он почти сломался. Бросив всё, Леша исчез, спрятавшись от мира в деревенской глуши, из которой его вернул к жизни именно этот зеленый парень. – Тут много ушей, – сказал он немного теплее. Андрей оживился. – Здесь нет врагов, Лёша, – уверенно сказал он. – Все эти люди – твои друзья. Корнеев иронично улыбнулся. – Святая наивность, – бросил он, но продолжил с теплотой в голосе. – Ложись спать. Поговорим в другой раз. – Обещаешь? – в голосе Андрея прозвучала радость, но чувствовались и нотки недоверия. Леша улыбнулся. Все это было похоже на укладывание ребенка, который просит рассказать ему ещё одну сказку перед сном. – Обещаю. Андрей очень ответственно относился к своим обязанностям и до конца отбыл свою вахту, но к Корнееву с вопросами больше не приставал. 3 Изначально Андрей планировал доставить в Иваново – город «Нового порядка» – весь отряд, но Корнеев посоветовал этого не делать, поскольку бесплатно разместить всех внутри не получится, да и к большому хорошо вооруженному отряду наверняка проявит интерес служба безопасности, которая во всех видит или шпионов, или пособников торговой гильдии, а это может привести к большим проблемам. Поэтому в сам город Андрей решил отправиться втроем с Вурцем и Толиком. Рации оставили в лагере, потому что это был первый предмет, который «горячо любили» ребята из КГБ. Оставив отряд в чаще леса, троица вышла на опушку и направились в сторону города. Очень скоро они оказались на неширокой асфальтированной дороге, сплошь покрытой выбоинами всех сортов и размеров. Местность была равнинной, и вдалеке над верхушками деревьев угадывались очертания каких-то построек, слегка размазанных сизой дымкой. За одним из поворотов открылись неприятные виды покосившихся деревянных домиков, каких Андрей и его товарищи видели уже немало. Эта деревня ничем не отличалась от десятков других брошенных людьми поселений, но особенной её делал странный человек в потасканном коричневом плаще с капюшоном, стоявший возле прогнивших ворот одного из дворов. Он был не вооружен, но своим видом и внешним спокойствием вызывал тревожные ощущения. Первым его заметил и указал остальным Толя. Человек в плаще никак не отреагировал на его жест в свою сторону и продолжал внимательно разглядывать троицу. На всякий случай Толя и Вурц сняли с плеч оружие и заняли позиции в поросших кустарником канавах по разные стороны от дороги. Андрей тоже взял в руки своё оружие и медленно, осматриваясь, направился к незнакомцу, который, казалось, абсолютно равнодушно наблюдал за их действиями. – Я не вооружен и у меня нечего брать, – издалека крикнул мужчина вместо приветствия, когда Андрей подошёл чуть ближе. Андрей, удивленный таким началом, остановился, оглядываясь вокруг. Возможно, это была засада, но в таком случае их никто бы не встречал. Парня накрыло инстинктивное чувство опасности, в голове зашумели фразы «не верь ему», «будь бдителен». – Кто ты такой? Кого здесь ждешь? – крикнул он в ответ. – Ты из «Нового порядка»? Капюшон отбрасывал тень на лицо незнакомца, а под широкими полами плаща могло скрываться оружие, но руки мужчины были сложены на груди и даже если в руке у него был пистолет, он не успел бы прицелиться раньше, чем Андрей или кто-то из его бойцов его пристрелят. Но это не означало, что в развалинах вокруг не прячется кто-то ещё, потому Андрей не расслаблялся. А вот мужчина наоборот – казался абсолютно расслабленным. – Нет. Я сам по себе. Если с незнакомцем был кто-то ещё – у него было достаточно времени, чтобы предпринять какие-нибудь действия. Но ничего не происходило, да и брать у Андрея сотоварищи по большому счету было нечего. Вряд ли на них стали бы нападать с целью грабежа: риск велик, а добыча так себе. Андрей подошел ближе к незнакомцу, который все это время продолжал стоять, упираясь спиной в забор, держа руки на груди, и продолжая рассматривать вооруженного и хорошо экипированного Андрея, стоявшего в десяти шагах от него. – Ты здесь один? – спросил Романов. Вопрос был наивен и Андрей сам это понимал, но все равно задал его. Мужчина ответил не сразу, но когда сделал это, ответ был более чем абсурден. – Много лет размышлял я над жизнью земной, непонятного нет для меня под луной, – нараспев медленно проговорил он, глядя на Андрея. – Чего? – изумился Андрей. Мужчина никак не отреагировал на восклицание Андрея и принялся молча созерцать свои руки. – Что это значит? – спросил Андрей, но ответа не последовало. Мужчина в плаще больше не обращал на парня никакого внимания. Андрей, понимал, что здесь что-то не то, но что именно? – Эй! Ты чего молчишь? Я задал тебе вопрос! – Мне нечего сказать, сплошное многоточье… – Чего? Ответа не последовало. Андрей задал ещё пару вопросов, но реакция была прежней. Это было очень странно – только что он разговаривал, даже первый пошёл на контакт, а теперь полностью игнорировал любые попытки продолжить разговор. Первой мыслью было разговорить упрямца угрозами, но Андрей её быстро отбросил – он по-прежнему мало что знал про обстановку вокруг, а уверенность незнакомца и его упрямство говорили только о двух вещах – либо он сумасшедший, в чем Андрей сомневался, либо чувствует себя в безопасности. В первом случае от него все равно не будет никакого толку, а во втором… Если одинокий человек в безлюдном месте чувствует себя в безопасности, когда на него нацелены три автомата, и при этом он не двинутый на всю голову – стало быть у него есть для такого ощущения очень веские причины. Андрей здраво рассудил, что лучше эти причины на чужой и совершенно незнакомой территории не выяснять. Значит, придётся оставить его в покое и двигаться дальше. – Хорошо, добрый человек, – примирительно сказал Андрей. – Тогда мы просто пойдём, если ты не против. Окей? И вновь молчание. Андрей махнул рукой парням, и они медленно, опасливо озираясь, прошли мимо командира и странного человека в плаще. Тот по-прежнему, не меняя позы, стоял так будто рядом никого не было. Когда Вурц с Толей отошли достаточно далеко, Андрей, медленно пятясь, пошел вслед за ними. Незнакомец был абсолютно непредсказуем, а непредсказуемость, как известно, вызывает у человека гораздо большее опасение и страх, чем смертельная опасность. Отойдя на достаточное расстояние и заметив, что Толик держит незнакомца на прицеле, Андрей, наконец, развернулся и поспешил к своим. – Что это, курва мать, за хрен моржовый? – спросил Толик, когда они поравнялись. – Понятия не имею, – задумчиво ответил Андрей, ещё раз оглянувшись на мужчину в плаще. – Первым заговорил со мной, а потом как воды в рот набрал. – И что сказал? – Ты же сам слышал, – нетерпеливо ответил вместо Андрея Вурц. – Что нечего брать у него. – Да, а потом начал говорить стихами, – добавил Андрей. Толик улыбнулся. – Больной что ли? – Вот именно, что мне так не кажется. Они пошли дальше, оставляя человека в плаще позади. – Так а что за стихи? – спросил Вурц. Андрей поднапряг память, чтобы как можно точнее воспроизвести слова незнакомца, но все было так неожиданно, что он не смог их точно запомнить. – Что-то типа «долго я размышлял о жизни, ничего неизвестного нет для меня под луной». – Не очень-то похоже на стих, – пробормотал Толя. – Вау, Толян! Ты заметил! – бросил Вурц и засмеялся. Толик надулся и чувствительно стукнул Вурца в плечо, но тот продолжил его подкалывать. Андрей не обращал на них внимания, продолжая размышлять над странностью встреченного человека. – Надо было забрать его с собой, – посетовал Толик, когда Вурцу надоело над ним подтрунивать. – Я бы его разговорил.