– За то, чтобы уменьшить поголовье подонков в этом мире. Настолько, насколько смогу. Ответ звучал твердо и обдуманно. Руми хорошо осознавала свои возможности, понимала трудности, но все равно методично шла по выбранному пути. Андрей сразу вспомнил рассказанный Родионовым случай, когда разведчики нашли её – наверняка у неё был план, потому что вряд ли она прожила бы так долго, оголтело бросаясь на всех подряд. Она не боялась, не убегала, не пряталась, а рисковала, наступала на врага, стремясь к своей цели. Просто в тот раз что-то пошло не так, но ей повезло и теперь она здесь. Она – боец. Такой же, как он. Андрей, вздохнул и повернулся к ней. На лице у него светилась усталая, но доброжелательная улыбка человека, удовлетворенного результатом длительного и тяжелого труда. – В таком случае – добро пожаловать в мой отряд, – тепло сказал он. Снова отвернувшись, он схватился за ручку, но дверь не открыл. Запнувшись на секунду, он добавил. – Больше ты никогда не будешь одна в своей битве. И, смущенный, вышел из комнаты. 9 Время тянулось очень медленно. Чертова зима с её морозами, снегом и метелью казалась Андрею бесконечной даже несмотря на то, что зима всегда была его любимой порой года. Остальные тоже пребывали в летаргии и откровенно скучали. В основном активничал только Корнеев, постоянно подолгу пропадавший на тренировках – он отрабатывал лежку и холощение. Руми частенько составляла ему компанию. Чуть реже с ними ходил и Андрей, и совсем уж редко – Игорь. В такие дни они тепло одевались, брали с собой специально для этого заказанные у Акима непромокаемые подстилки и шли занимать позицию на дистанции до километра от «Убежища». А там они выискивали в прицеле людей и «вели цель», что на такой дистанции было не так уж просто. В таких случаях Корнеев всегда зорко следил, чтобы ни у кого в винтовке не было патронов, а иногда рассказывал разные стрелецкие премудрости или истории из личного или чужого опыта. Но гораздо чаще они выбирались в глушь и часами целились в никуда. В такие дни они молчали и за весь день могли перекинуться лишь парой слов, согласовывая позиции. Стреляли совсем редко. Руми это нравилось – она, как и Лёша, в разговорах не нуждалась. Возможно, именно поэтому им было комфортно вместе – ни один не чувствовал неловкости из-за тишины, как и не чувствовал необходимости развлекать второго беседой. Говорят даже, что настоящий друг это как раз тот, с кем можно просто помолчать и это никак не отразится на вашем отношении друг к другу. А вот Андрею в такие дни хотелось выть волком. Особенно поначалу. Потом он немного привык и уже более стойко переносил это условное одиночество, а через пару месяцев даже начал его ценить – можно было, будучи в компании, сосредоточиться на себе, подумать о всяком. А иногда, когда возникали тяжелые мысли, Андрей мог обратиться к Леше и изредка тот даже отвечал. Главное же достоинство Корнеева было в том, что Андрей мог быть уверен – что бы он ни сказал это останется между ними. Жизнь в их казарме была скучноватой. Один лишь Вурц пытался хоть как-то я её разнообразить, выдумывая то карточные турниры, то соревнования по армреслингу, в финале которых всегда сражались Сева с Толей, то объявляя всеобщую попойку, после которой Андрей получил по шапке от Гронина. И если Корнеев, по большей части пребывавший в тени, иногда принимал участие в некоторых из их развлечений, то Руми всегда держалась в стороне, будто находясь за кулисой. Единственное, что изменилось – все привыкли к ней и просто не обращали внимания. Разве что Игорь или Вурц иногда могли её чем-то поддеть, но девушка либо игнорировала их, либо отвечала метко и дерзко, выставляя в невыгодном свете их самих. И хоть они и вели относительно беззаботную жизнь, разбавляемую нарядами, уборкой территории и другой хозяйственной работой, но все равно все с нетерпением ожидали весны, а вместе с ней и нового дела. Никто не сомневался, что их бы не стали готовить и обучать просто так, им явно предстояли новые, более серьезные испытания. У кого-то это вызывало опасения, а у кого-то – воодушевление. Андрей относился ко вторым. Он чувствовал готовность и жажду действий. Ему казалось, что теперь он может все. Но к сожалению, мир намеревался доказать ему обратное. Часть 2. Дым на горизонте. Глава 9. Кровавое и уродливое занятие 1 Кабинет был по-армейски суровым: нанесенная на стены побелка была настолько убога, что больше подчеркивала трещины на стенах, чем скрывала их, намекая, что наносили её какие-то криворукие инвалиды. Старая деревянная оконная рама, истерзанная древоточцами, выглядела словно кусок древней мочалки, да и мебель недалеко от неё ушла: и стол, и стулья, и стеллажи, и комод в углу больше смахивали на экспонаты музея древности, чем на реально использующиеся предметы. Единственными вещами, которые имели приличный вид были массивный переговорный стол с текстурой под эбеновое дерево и слегка потрепанное кожаное кресло хозяина кабинета. И посреди всего этого великолепия в этом кресле восседал целый генерал и снисходительно взирал на людей, сидящих перед ним. На хлипких стульях сидели трое офицеров: один майор и два полковника. Двоих из них генерал знал очень хорошо – первый был его адъютантом, а второй – офицером генштаба, отвечающим за стратегическое планирование и координацию. Третьего генерал тоже хорошо знал, но те времена, когда их знакомство могло что-то значить, давно прошли, и сейчас он не готов был поручиться за этого умного и очень опасного человека. Генерал уже некоторое время сверлил этого третьего внимательным взглядом, пытаясь переварить высказанное только что заявление. – Вот так просто? – немного удивленно спросил он, желая потянуть время. – Да, – подтвердил заявитель. Генерал перевел взгляд на офицера из генштаба, затем на адъютанта – оба молчали и даже мимикой не выражали никаких эмоций. Засранцы. Боялись хоть как-то примазываться к этому явно пахнущему лажей делу. Ответственности избегали. Мол, ты начальник – ты и решай. Эх, одна беда с этими старыми вояками. Генерал упускал из виду, что и сам он тоже старый вояка и поступал всегда точно так же. Извечный житейский принцип – если старший по должности обосрется есть немалый шанс что его снимут, а ты займешь либо его место, либо место того, кто займет его. – Ну что сказать… Не ожидал такого. Генерал сложил руки в замок и уставился на них. Так размышлял некоторое время, затем взглянул на полковника, с которым вел разговор. – Сам я принять такое решение не могу, – сказал он, наконец. – С радостью бы тебе помог, полковник, тем более по старой дружбе, но все не так просто. Генерал лгал, говоря о старой дружбе. Прошло почти десять лет с тех пор, как он в последний раз видел этого человека, но даже тогда они не были друзьями, а просто изредка пересекались по служебным вопросам. И уже тогда репутация у полковника была «стремной» для обычных вояк: он руководил одним из лучших, если не самым лучшим, спецотрядом в армии, слыл гением тактики и большим спецом в оперативных играх, к тому же обладал серьезными связями в «верхах». Сам генерал знал только о тех его заданиях, инструктажи к которым сам же и проводил. Подчинялись эти парни вообще непонятно кому, потому что группу часто привлекали для работы спецслужбы, когда их собственные бойцы оказывались недостаточно хороши, что само по себе было не по традициям. Трудно даже представить в каких вопросах спецназ, например, того же ФСБ мог быть недостаточно хорош. И сейчас этот человек, известный тактик и один из лучших оперативников той России сидит перед ним и просит принять его и его группировку в ряды «Булата». Причем говорит это так просто, будто просит взаймы жалкую десятку до зарплаты. Генерал не был дураком и хорошо понимал, что такие люди ничего не делают просто так, а те мотивы, которые они озвучивают, никогда не являются правдивыми. И даже если бы полковник говорил правду – он слишком хорош, чтобы сидеть на месте, ничего не делать и только выполнять приказы. У таких как он всегда шило в жопе. Он честолюбив, умен и отлично подготовлен, поэтому не только составит конкуренцию, но и запросто пролезет куда-то повыше и не исключено, что через некоторое непродолжительное время уже он будет отдавать приказы генералу. Неприятная перспектива. А ещё он может вести какую-нибудь свою игру, и «Булат» нужен ему для реализации амбиций. И если так оно и окажется – кто будет виноват? Правильно – тот, кто поручился. Короче говоря, генерал не имел желания вновь колотить свое не так давно успокоившееся болото. – В чем же проблема? – полковник прервал размышления генерала. – Я предлагаю, грубо говоря, почти полк. По большей части самодостаточный. Плюс территории, налаженные процессы, сельское хозяйство – сможем не только себя прокормить, но и вам что-то подбросить. А взамен прошу только некоторое обеспечение, с которым у вас, как мне кажется, никаких проблем нет. Генерал издал рычащий утробный звук и немного нахмурился. – Ты пойми – у нас структура и так громоздкая, мы давно никого не принимаем, – попытался объяснить он. – Тут бы с тем что есть справиться… – Вот и поможем справиться. У меня есть отличные ребята… – В этом я как раз не сомневаюсь, – впервые с момента встречи генерал улыбнулся, но улыбка была не искренней. – Но я тебе ещё раз повторяю – в одиночку я таких решений не принимаю. Полковник несколько секунд сосредоточенно смотрел на генерала, затем согласно кивнул. – Давайте встретимся с кем нужно. Я прошу намного меньше, чем предлагаю, плюс ваши рекомендации – уверен, что все решится очень быстро. Генерал еле сдержался, чтобы не скривиться при упоминании о рекомендациях. Это было как раз то, чего он делать совершенно не хотел. – Полковник, не будь таким быстрым, – улыбаясь, сказал он. – Я подниму твой вопрос, но обещать ничего не могу. Полковник тяжело вздохнул и задумался. Его лицо омрачилось и выглядело немного растерянным. Генерала зацепил и этот вздох разочарования, и выражение лица, появилась крамольная мысль, что, он ошибается – полковник действительно говорит правду, хоть в глубине души он и говорил себе, что это не так. Но все равно ему захотелось хоть как-то его поддержать. Генерал ещё раз прокрутил в голове слова своего собеседника. Он хочет ввести свою организацию в состав «Булата» в обмен, как он сам выразился – на «вывеску» и небольшое обеспечение дефицитными товарами. Главный посыл – боится стать тотально зависимым от гильдии… Ну, тут его можно понять. Гильдия, она такая... Даже не верится, что за такое короткое время, судя по его рассказу, он так быстро сориентировался в реалиях нового мира и понял, кто и что из себя представляет. Хотя, учитывая его навыки и опыт, возможно, в этом и нет ничего удивительного. Навыки и опыт… Может, он все-таки пригодится? Поставить его в рамки, прижать немного, чтоб не выеживался, и пусть сидит? Рано или поздно такие люди пригодятся… Но получится ли? Генерал не был уверен, что сможет удержать в узде такого «бойца». Все-таки ему было уже далеко за шестьдесят, и с каждым днем он все меньше хотел вникать в происходящее вокруг, а больше предпочитал попивать винцо да удить рыбу. Полковник, не зная этих мыслей собеседника и хорошо понимая складывающуюся ситуацию, засобирался уходить. Все с тем же выражением разочарования на лице он поднялся со стула, которое натужно скрипнуло. Генерал чувствовал себя немного виноватым перед старым знакомым. – Не расстраивайся, Паша, – попытался приободрить он. – Все порешаем. Вот увидишь. Гронин посмотрел на него безразлично, без злости и раздражения. Молча пожал всем руки и направился к выходу. Полковник из генштаба последовал за ним. В дверях Павел развернулся, взглянул ещё раз на хозяина кабинета. – Спасибо за все. Желаю удачи, – бросил он на прощание и вышел. Генерал кивнул, но не успел ничего сказать, потому что гость очень быстро вышел. Второй полковник тоже покинул кабинет и осторожно прикрыл за собой дверь. Генерал некоторое время задумчиво смотрел на закрытую дверь, размышляя о состоявшемся разговоре. В эти времена любые дополнительные ресурсы были в цене, особенно человеческие. Полковник предлагает ему людей, особо не нуждающихся в обеспечении. По его словам по крайней мере… Но даже если и так… Генерал был достаточно стар и мудр, чтобы очень хорошо понимать значение пословицы: «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». 2 Когда Андрей рассказал Игорю, что ему удалось узнать про отца у Тургенева, они долго думали над возможными вариантами его дальнейших действий, рисовали на картах маршруты, строили догадки, пытались поставить себя на его место. Самой правильной версией посчитали, что от Тургенева отец двинулся на юг, на аэродром, но когда Андрей поделился своими догадками с Грониным, тот рассказал ему о письме, которое он написал и отправил с военным курьером. Дошло оно или нет, он не знал, но предполагал, что скорее всего дошло. Если так, то Виктор вместо аэродрома мог попытаться добраться до «Убежища», и не сумев преодолеть завал, отправиться куда угодно. Наиболее логичными казались варианты возвращения либо к Тургеневу, либо в Волгоград. Уже точно известно, что к Тургеневу он не вернулся. В те бурные и богатые на события времена наверняка могли появиться ещё какие-то непредсказуемые обстоятельства, помешавшие ему это сделать, так что оставалась последняя ниточка – найти что-нибудь в Волгограде. Но добраться туда сейчас не было ни времени, ни возможности. Гронин лишь пообещал, что при первой же возможности предоставит Андрею все необходимое для такого путешествия. Сейчас же путь братьев и их группы вёл в «Новый порядок». По счастливому стечению обстоятельств цели задания совпадали с собственными целями Андрея: он встретил уже несколько намеков, что «Новый порядок» далеко продвинулся в вопросе эпидемии, и Андрей надеялся что-нибудь там о ней узнать. Что же до их задания – оно казалось Андрею довольно простым и парень уже размышлял как потратить время, которое он сможет сэкономить, на свои цели. Задание Гронина было предельно понятным – посетить город «Нового порядка», выяснить, что и как у них устроено, попытаться установить контакт и договориться о переговорах. Общую информацию, которой теперь владел и Андрей, Павел получил у Корнеева, но Леша знал немного, и вообще его последний визит в «Новый порядок» был давно и закончился по его собственным словам «очень плохо». Как и всегда, Корнеев не посчитал нужным вдаваться в детали, потому формулировка «очень плохо» так и осталась единственным, что все знали о его делах с «Новым порядком». Высокая, мощная, предназначенная для бездорожья машина оказалась не готовой к бездорожью. Это был типично русский подход – создавать нечто специализированное, но не доделать и бросить так, надеясь либо на авось, либо на то, что пользователи сами все доделают. Раз за разом дорога бросала им вызов, но «Волк» смог выиграть далеко не все раунды, а некоторые из них так и вовсе отнимали все силы не только у машины, но и у людей. С трудом угадываемая дорога была ухабистой и раскисшей. Зима закончилась не так давно, а весеннего тепла было недостаточно, чтобы привести её в нормальное состояние, так что за день с трудом преодолели лишь половину пути, хотя рассчитывали к вечеру увидеть ворота пункта назначения. Отряд составлял лишь одиннадцать человек. Поначалу все были в приподнятом настроении и весело переговаривались в десантном отделении, подшучивая друг над другом. Но после целого дня мучений с вытаскиванием машины из грязищ родных краёв и последующего гадания где же они застрянут в следующий раз настроение у всех заметно подпортилось. Была лишь одна парочка, выделявшаяся на фоне остальных на протяжении целого дня: Руми и Леша Корнеев. Эти двое не участвовали в общем веселом разговоре в первой половине дня и не жаловались на злую и жестокую жизнь во второй. Алексей соблюдал дистанцию от других бойцов, ни с кем не сближаясь больше, чем требовалось для работы, мало разговаривал и почти всегда игнорировал всеобщее веселье и разговоры «за жизнь». После ножевого боя с Родионовым на учениях его не то чтобы боялись, но старались не задирать, понимая, что его подготовка намного лучше, чем у остальных. Даже Толя, который больше всех не любил таких молчунов, не пытался шутить с Корнеевым, ограничиваясь редкими короткими фразами в его сторону. Руми же по-прежнему игнорировала всех, а все игнорировали её, и кажется, обе стороны были довольны таким положением вещей. Но Андрей чувствовал, что что-то в ней изменилось. Она стала внимательнее прислушиваться к тому, что говорят другие и будто немного теплее смотреть. Иногда даже удавалось добиться от неё какого-то ответа. После утомительного дня по девушке было видно, что она сильно устала. Взгляд немного потух, а обычно невозмутимое с легкой поволокой превосходства выражение лица все чаще сменялось на усталое и апатичное. По Корнееву же было трудно что-то определить. Жертвой же почти всех шуток теперь стал Воробьев, который сидел за рулем, а потому вывалялся в грязи меньше всех, но как и всегда на него это никак не действовало.