Стало совершенно ясно, что он знает достаточно для того, чтобы на самом деле можно было начать расследование. — Не знаю я про них почти ничего, — ответил Саша. — Бизнес они мутят какой-то, что-то про компьютеры говорили… Я в этом не разбираюсь, поэтому особо не вдавался в детали. Мы больше про жизнь базарили. Тоже у них там ничего хорошего нет… Положение дел в Белоруссии меня, конечно, волновало, как и всех нормальных людей, но пришлось направить разговор в нужное русло. — Так я не поняла, какую помощь могу тебе оказать. Предупреждаю, что идея с письмом мне не понравилась. — Я не знаю, — как-то сразу сник мой гость. — Я хочу спокойно жить и готов заплатить за это. Кое-какие сбережения у нас имеются, только я не хотел бы, чтобы Надька об этом узнала. — А может, ты сам подойдешь к этим друзьям и спросишь, что им надо? По-моему, так будет проще всего. Если хочешь, Виктор тебе поможет, — мое предложение было с секретом, и я, затаив дыхание, ждала реакции бойфренда на него. Виктор в подтверждение моих слов сразу кивнул. — Ну ты, блин, и предложила! — с отчаянием проговорил Саша. — Если они накинулись на меня, то за каким хреном я сам к ним пойду? Чтобы они меня урыли, что ли? Рыбка клюнула, и я не смогла сдержать довольной улыбки. Наклонившись вперед, я раздельно, со значением, проговорила: — Так значит, ты знаешь, где их искать? Получается так, Саша… Он растерянно посмотрел на меня, потом на Виктора, даже рот его приоткрылся от сознания собственной глупости. А вот моя Маринка еще никогда до такого недодумывалась. — Ну так что же ты теперь молчишь? — спросила я. — Где они обретаются? Только не говори, что забыл. Саша помолчал еще немного и махнул рукой: — Блин, проболтался! Ну, может, это и к лучшему, на самом деле будешь знать, если что со мной случится… Только я тебя прошу: ментов не нужно! Они и так из-за дедули этого мне, прошу прощения, чуть ли в задницу не заглянули, а если узнают, что у меня в знакомых такие отморозки, то… ну не докажешь же им, что не моя эта братва, не докажешь! Я кивнула, что можно было понимать как угодно, и спросила еще раз: — Так где же они обычно тусуются? — Не знаю, — решительно ответил Саша, — и не знал никогда, но знаю, где они живут, сам им помогал устроиться. Они, когда базары со мной вели про жизнь, спрашивали, где можно остановиться, чтобы без формальностей, я им и дал адрес одного своего знакомого, он недалеко от города в цветохозяйстве сторожем работает. Вот у него они и поселились в доме. Дом типа сторожки, а дом при случае он всегда сдает… Я как раз его на днях встретил на базаре, спрашивал, он, говорит, живут белорусы… Саша замолчал и выжидательно посмотрел на меня. — Хорошо, можешь считать, что мы договорились. Тем более что ты на самом деле сказал, куда в случае чего кидаться. Ну а если будут новости, обращайся, визитка у тебя есть. Саша встал и, буркнув: «Спасибо и до свидания», как-то слишком быстро испарился. — Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросила я Виктора, когда за Сашей захлопнулась дверь. — Не понравился, — коротко ответил Виктор. — Ты что, ориентацию сменил? С какой стати он должен тебе нравиться? Виктор не обратил внимания на мои слова и продолжил свою мысль: — Не верю. Непонятно. При желании он смог бы сам найти управу на этих ребят. Зачем пришел? — Виктор пожал плечами, вздохнул и замолчал. Я тоже молчала, переваривая услышанное. Еще бы! Так много услышать от него приходится совсем не часто, а точнее, очень редко. Естественно, ему было необходимо передохнуть после своей речуги, а мне прийти в себя. — Мне он тоже не понравился, — наконец проговорила я задумчиво, — хотя выглядел, по-моему, на самом деле напуганным. Разгадать бы еще, какую он ведет игру?.. Да ведет ли? Может быть, все просто так?.. — Я огляделась и махнула рукой. — …Как эта сигарета, — закончила я и закурила. Виктор молчал, и я после перекура объявила отбой. Надо заметить, что уже было поздновато. Уснула сразу, как провалилась, несмотря на навалившуюся головную боль: все-таки полученное сегодня боевое ранение дало о себе знать. Глава 6 Я проснулась поздно, но не сразу это и поняла — все тело у меня болело после вчерашнего рестлинга. Надо же: ударили один раз по голове, а болят и спина, и ноги, и даже одно ухо заложило… Можно подумать, что голова в теле человека самый важный орган. Утро выдалось хмурым и ветреным. Верхушки деревьев бились ко мне в окно, пытаясь согнуться как можно ниже и хоть таким-то образом укрыться от его порывов. Удавалось им это, надо заметить, очень плохо. Мне не хотелось вылезать из постели, а при каждом взгляде в окно возникало желание залезть под одеяло еще глубже и не высовывать оттуда даже кончика носа. Мне казалось, что времени еще мало и до выхода из дома еще можно спать и спать, но вдруг отворилась дверь и ко мне заглянул Виктор. — Тебе не спится? — спросила я, стараясь закрыть одеялом и голову, чтобы не разглядел моей утренней растрепанности. Виктор серьезно посмотрел на меня и сказал: — Уже одиннадцать! Самое смешное, что я задумалась над этим простым словом, пытаясь понять, что оно означает. И тут совершенно случайно бросила взгляд на настенные часы, на которые до этого не догадалась даже посмотреть, и увидела, что маленькая стрелка плотно прилипла к цифре одиннадцать и время приближается к обеду, а я еще даже не проснулась! Я так и подскочила на кровати, не зная, за что хвататься в первую очередь. — Позвонил, — сказал Виктор и ушел в кухню. Вот смысл этого слова я поняла без долгих соображений: Виктор позвонил в редакцию и сказал, что мы с ним задержимся. Как только до меня это дошло, мне сразу же расхотелось вставать, и я всерьез задумалась о том, чтобы устроить себе выходной. Да не провалится же эта газета без меня в тартарары?! А если и провалится, то тем более хорошо, если меня там сегодня не будет! Развеселившись от этой мысли, я все-таки встала с дивана и тут же почувствовала легкое головокружение. Хорошо все-таки поставлен удар у этого белорусского парня, который вчера меня треснул по башке. Вчера ударил, а сегодня голова все еще кружится! Специалист, твою мать! Нащупав тапочки, я продолжала заворачиваться в одеяло, потом поплелась в ванную, на ходу размышляя о том, что мне должна была позвонить Маринка: она же знает, что я контужена, но эта балбесина почему-то не звонит. Что из этого следует? Правильно: шиш я ее еще отпущу в рабочее время с Виталиком! Обойдется, если о других не думает! Я вползла в ванную, с тоской посмотрела на душ и дала слабину: не решилась делать его сразу холодным, залезла пока под тепленький. Это «пока» не сменилось «потом», и я об этом пожалела только теоретически — иногда, между прочим, очень даже приятно побаловать себя, любимую. Я появилась в кухне неторопливо и даже намеренно медленно: а куда спешить, если все равно уже опоздала? Виктор совершенно спокойно поставил передо мною тарелку с яичницей. — Маринка не звонила? — спросила я. Виктор качнул головой. Вот так всегда: умри я тут, никто и не спохватится. Я поковыряла яичницу вилкой и решила позвонить в редакцию, узнать новости. Настоящим, однако, желанием было пожаловаться на здоровье, чтобы никто не думал, будто я обленилась и обнаглела. Я считаю, что скрывать никогда ничего не следует: если я болею и недомогаю, так сказать, то пусть об этом знает весь мир. И сочувствует, соответственно. Я набрала номер редакции и переговорила с Ромкой слабым уставшим голосом, даже не намекнув, что у меня не все в порядке: Ромка и так все понял. Он мне сообщил, что ничего страшного, за исключением отсутствия главного редактора, не произошло, да еще Маринка на работе не появлялась. А так — все хорошо и выздоравливайте поскорее, уважаемая Ольга Юрьевна. Я положила трубку на место и подумала, что Маринка со своей любовью меня уже достала, и решила, что она уже перебрала свою долю отдыха, и не только за вчерашний день, но и за предыдущие.