Я отложила карты в сторону, с тоской налила себе в чашку чаю, и тут на самом пике моих переживаний послышался звонок во входную дверь. Я подбежала к двери и, даже не посмотрев в «глазок», распахнула ее. На пороге паинькой-девочкой стояла моя драгоценная Маринка в своем безобразном темно-желтом плаще и смотрела на меня ненормально большими глазами. Я уже раскрыла было рот, чтобы выпалить: «Слава богу, ты живая!» — но отработанная начальственная реакция подсказала мне другую реплику: — Привет, а за расчетом зайдешь завтра в бухгалтерию! — А что, расчет дают? — почему-то обрадовалась Маринка и, зайдя в коридор, объявила, что она хочет есть. Неожиданное появление Маринки, да еще с безобразным пожеланием тут же пожрать, истребили все мои покаянные настроения, и, увидев свою подругу живой и здоровой, я мгновенно напряглась и решила ей высказать все и сразу, наплевав на свой грандиозный опыт руководителя: — В конце концов, когда закончатся все эти штучки, твою мать?! Ты что, не могла позвонить?! Все уже на уши встали! — я выпалила все это на одном дыхании, не особо заботясь о произведенной реакции. По крайней мере, если честно, то я имела все законные права поорать — переживала все-таки. Остановившись для дозаправки дыхания — без него крик и не в крик вовсе, — я снова открыла рот, и тут Маринка почему-то всхлипнула и заплакала, некрасиво кривя губы. — Господи! — сразу же перепугалась я. — Да что же случилось-то? Не молчи! Маринка пожала плечами и закачала головой. — А почему тогда плачешь? — прищурилась я. — Только не ври, что меня испугалась. Маринка шмыгнула носом, а я только вздохнула и поплелась обратно в кухню, однако тщательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора. Я уже по собственному опыту прекрасно знала: чем меньше у Маринки спрашиваешь, тем больше она рассказывает. Вот такая она у нас, парадоксальная. Я снова залила чайник водой, и тут Маринка, появившись в кухне, села на табурет и начала дрожащими пальцами доставать из моей пачки сигарету. Посмотрев на нее, я поняла, что, похоже, дело одной несчастной любовью не обошлось, случилось что-то и похуже. И, к сожалению, я не ошиблась. — Оля, — одними губами проговорила Маринка, — у меня проблемы. — Проблемы есть у всех, — с ходу ударилась я в философию, щелкнула кнопкой чайника, села за стол напротив Маринки и приготовилась развесить уши. Приближалось излияние, как я заметила, а у Маринки это всегда не на пять минут. — Если ты просыпаешься и у тебя нет проблем, значит, ты уже умерла, — со вздохом закончила я свою умную мысль, но Маринка даже не улыбнулась. — Оля, ты не поняла, — так же тихо продолжила Маринка, — ты не поняла, я совсем влипла. Все! Теперь меня убьют… или посадят… — Что!? — воскликнула я, но несерьезное отношение к вечным Маринкиным загонам и тут не отпустило меня. Я не сдержалась, с озабоченным видом поинтересовавшись: — Тебя убьют, говоришь? Из рогатки? Или заставят обожраться пирожными? Кошмар! Ужас! Однако мой ненавязчивый юмор произвел на Маринку совсем не то впечатление, на которое я рассчитывала. Маринка не надулась и не насупилась, а рухнула на пол, словно ей на табурете было неудобно сидеть, закатила глазки и разревелась в полный голос, продолжая бормотать, что ее убьют, ей теперь не жить и бежать от убийц некуда. Я почему-то моментально ударилась в панику: слишком уж сильно на меня подействовали эти крики. Таких фокусов я никак не ожидала. Умеет Маринка продемонстрировать что-то свеженькое и неожиданное в самый неудачный момент. — Ты что, рехнулась, милая моя? — догадалась я, поднимая ее с пола. — Хватит рассиживаться на полу, я его еще не подмела. Давай рассказывай все не торопясь, медленно и подробно. А не так, как ты любишь, все вверх тормашками и начиная с середины. — Сварю кофе, — всхлипнула Маринка и не удержалась, чтобы подло не укусить меня: — Ты же все равно не умеешь… Я только фыркнула, но промолчала. Если Маринка изволит так плоско шутить, значит, не все еще потеряно в ее непутевой жизни. Готовя кофе, Маринка перестала всхлипывать и смогла наконец нормально говорить. — В субботу ко мне домой прибежал, — тихим голосом начала она свое повествование, — можно сказать, даже примчался, Виталик… — А кто это? — об этом моменте Маринкиной жизни я была совершенно не наслышана и, естественно, захотела подробностей. — Виталик — мой друг, — Мaринка произнесла это таким тоном, будто я не знала названия родного города, и продолжала: — Он бизнесмен, у него магазин и еще что-то. Ты его еще не знаешь? Ну, короче, был очень напуган и сказал, что мне срочно надо уехать. — В отпуск? — догадалась я. — В очередной, значит, отпуск на Канарские островки? Я очень-очень рада за тебя, подруга! — Да ну тебя, — отмахнулась Маринка, — прекрати шутить, все гораздо серьезнее! Но я сказала ему, кстати говоря, то же самое. Ну, в смысле, тоже пошутила. Он меня даже слушать не стал, только и говорил, что я должна исчезнуть на несколько дней. Он, кстати, обещал тебе позвонить. Я ему даже твой адрес дала, на всякий случай. — Но ко мне никто не приходил, — перебила я ее, — и не звонил. А сегодня я некоторым образом даже собралась смотреть криминальную хронику. Не догадываешься, почему? Маринка промолчала, очевидно, напрягаясь и догадываясь, зачем это понадобилось мне смотреть такие специфические передачи. — Так почему ты должна была уехать? — подтолкнула я ее к продолжению рассказа. — На Виталика начались какие-то наезды, и, похоже, довольно серьезные. Он сказал, что начал бояться за меня. Ты же знаешь, что женщины — это слабое звено в жизни мужчины, — немного высокомерно произнесла Маринка и стрельнула на меня глазками. Она, похоже, начала приходить в себя и поэтому заговорила высоким штилем: — Он хотел меня спрятать. Вот. — Ну то, что все это время ты была спрятанная — по крайней мере от меня, — я уже поняла, — заметила я. — А где именно, можно узнать? — Я даже толком и не знаю, — легкомысленно ответила Маринка, но тут же стала объяснять: — Он привез меня на квартиру к своему деду. Это где-то в районе Сенного рынка. У деда трехкомнатная квартира, а сам дед вроде профессор на пенсии, был в санатории. То есть я там была одна. Ну то есть мы были там одни, — внесла Маринка некоторую ясность, и я с готовностью понимающе кивнула. Становилось ясно, что Маринка скрывалась в пустой квартире от страшных врагов, а отважный Виталик прикрывал ее своим телом. Три дня подряд. Везет же некоторым, что еще можно сказать? — И ты, как я погляжу, сделала все, как он хотел, — удовлетворенно закивала я. — Я и не выходила никуда. — Маринка смотрела на меня совершенно честными глазами, и я еще раз кивнула. — Ну и… — осторожно протянула я, начиная подозревать, что Маринка усиленно мне вешает лапшу на уши и ждет, когда я ее добровольно начну наматывать. — Да брось ты, — отмахнулась она от меня, — никуда я не выходила. Это правда! — продекларировала она, словно для меня это имело какое-то значение. — Тогда что произошло? Я ничего не понимаю! Тебя что, по башке треснули? Или нужно сейчас треснуть, чтобы ты наконец-то начала говорить связно и по делу? Из тебя вытягиваешь все клещами… — Никто меня не треснул ни по чему, и не надо со мною, как с дурочкой, разговаривать, — обиженно буркнула Маринка. — Я пошла в ванную. — Зачем? — я честно пыталась сосредоточиться, но пока никак не могла понять, за что же Маринку должны будут убить, как она мне тут наобещала. — Что значит «зачем»? Голову помыть! — А-а-а… — протянула я, — это сильно, подход солидный, основательный. И что из этого получилось? — Да ничего, — скуксилась опять Маринка. — Наверное, пока я была в ванной, дед вернулся из санатория. Хотя его никто не ждал… Ну, я так думаю, что это как раз тот самый дед, потому что раньше я его никогда не видела. А теперь вот увидела… Выхожу из ванной, а он мертвый лежит на полу. — То есть как мертвый? Совсем? — спросила я, разумеется, прекрасно понимая, что более идиотского вопроса придумать было нельзя, но, надо признаться, я растерялась. Маринкина лапша оборачивалась действительно серьезным делом. — То есть, что значит «совсем»? Конечно, совсем! Он лежал на полу в кухне с дыркой в затылке. Его застрелили. Не раньше, чем через полчаса, мне удалось вытрясти из Маринки связную информацию о том, что входная дверь была заперта, Маринка, увидев труп, быстро собрала все, что успела, из своих вещей и убежала из квартиры. Теперь она была убеждена, что сама осталась в живых только потому, что убийца не услышал, что она плескалась в ванной. Однако Маринку это утешало слабо: стоит только просочиться какому-нибудь слушку про нее, как ее найдут и пристрелят не церемонясь, так же, как и дедулю. Выслушав все это, я приказала Маринке помолчать и пока не говорить больше ничего. На сегодняшний вечер мне развлечений уже хватило и следовало поплотнее уложить всю полученную информацию в голове. Однако Маринка, конечно же, не последовала моему приказу, не замолчала. Существуют вещи, которые некоторым людям не по силам в принципе. Мы легли с Маринкой вместе в большой комнате на диван, потому что я была не прочь после пережитых волнений поскорее уснуть, а Маринка, как всегда, «еще не все рассказала», и ей было страшно, но, как выяснилось, лечь и спать — далеко не одно и то же. Во-первых, самым свинским образом мне не спалось: еще бы, после такой душераздирающей истории да на ночь глядя!