* * * Международный аэропорт Софии «Враждебна» оказался очень многолюдным. Болгары поэтому строили новый терминал. Их финансировал Евросоюз и кувейтский фонд. Но открытие ожидалось только через четыре года. Пока Олег стоял в очереди на паспортный контроль, он почерпнул все эти сведения из болтовни пассажиров. Причем понимал кое-что и из разговоров болгарских попутчиков. По договоренности руководства с СВР Ермилова должны были встретить. Но он никак не ожидал, что встречающим будет Алексей Руденко. Он его и не сразу узнал, стоящего с небольшой табличкой, на которой было написано «Russian embassy». В кожаной куртке и в кожаной кепке, какие носили таксисты в девяностые, в неизменных солнцезащитных очках, хотя день выдался пасмурным, как успел заметить Олег через высокие окна терминала. — Шеф, подвезти? — отыгрывая свой таксистский образ пошутил Алексей, протягивая ладонь для рукопожатия. — Ну ты молоток! Разъезжаешь по заграницам! — Ты тоже не засиживаешься на одном месте, — воспринял шутливый тон Олег, с удовольствием пожимая его крепкую, сухощавую ладонь и похлопывая его по локтю. — То Кипр, то Греция. А сейчас бросил боевой пост и подался в Болгарию. Кто в лавке-то остался? Ты же резидент? — Ну-ну, — Алексей оглянулся по сторонам. — Раз я здесь, значит, было кому дела передать. — А может, твое руководство послало тебя сунуть нос в дела нашей Конторы, используя наше с тобой знакомство? Руденко засмеялся: — Мне и приезжать не надо было, чтобы все разузнать. Мы с тобой встречаемся исключительно по поводу предателей. Только этот из советского прошлого. Чего он вдруг выплыл из небытия? Отсидел, свалил к берегам новой Родины. — Откуда информация, чем я занимаюсь? — Олег шагал рядом с Руденко, глядя сбоку на приятеля. Алексей загорелый, с тонкими чертами лица. Он все так же казался Ермилову похожим на киприота. Деловой, поджарый, собранный, как пружина. Олег не ожидал ответа на вопрос. Руденко умел игнорировать вопросы с легкостью. «Интересно, он дома такой же или домашний, мягкий?» — подумал он. Олег не знал, что дома у Руденко практически филиал резидентуры. Жена его Дина тоже служит в СВР. Шифровальщица. На улице их освежил сырой ветер. Градусов десять было выше нуля. Руденко указал рукой на стоянку: — Либо пошли вместе, либо подожди, я подгоню тачку. Местный резидент выдал мне свою собственную. — Ну я еще не такой важный человек, чтобы не пройтись несколько метров. Город ведь в котловине? Сыро тут. — Весна скоро, а летом душно в Софии, — Руденко обогнул белую БМВ и, открыв багажник, небрежно кинул туда табличку, с помощью которой привлек внимание прилетевшего Ермилова. — Местные ребята жалуются каждый раз, когда с ними вижусь, на здешний климат летом. Пожили бы они на Кипре в июле — августе. Заедем на бульвар Драган Цанков, «пропишешься» в посольстве, чтобы тебя не потеряли… Ты же с дипломатической ксивой? Олег кивнул, оглядываясь. В дымке синели горы, как на открытке. Даже не верилось после зимней Москвы. Он представил, как в 1979 году сюда прилетел Александр Петров с женой. Что он таил уже тогда в себе? Какой настрой у него был после первой загранкомандировки в Конго и хоть и кратковременного, но плена? И контакта с французскими спецслужбами, если верить Полторанину. А у Ермилова нет оснований ему не верить. Пока Олег глазел по сторонам, Руденко сел за руль, кинул через плечо кепку на заднее сиденье, опустил стекло на пассажирском месте и, наклонившись, позвал: — Эй, ну мы едем? — Да-да, — Олег сел в машину. — Мне надо переговорить с резидентом. Ты его знаешь? — Лавренева? — выруливая со стоянки, Алексей улыбнулся. — Занятный дядька Илья Николаевич. Он уже давно служит. — Старый? — Олег догадался о причине иронии в голосе Руденко. — Опытный. Как я понимаю, в бытность здесь Петрова Лавренев только начинал свою карьеру… Ермилов догадывался, что Алексей про интерес к Петрову узнал от резидента. Но сообщали по линии СВР весьма общие сведения о цели поездки полковника Ермилова, просто просили содействия. Однако опытному офицеру безопасности Руденко достаточно было небольшого намека, чтобы оценить происходящее с профессиональной позиции. Он, судя по всему, успел пообщаться с Лавреневым и раскрутил его так, как он умел. — Жаль мы не в Греции. В Афинах у меня есть наработки. Тут будет сложнее тебе помочь. Но попробуем. — Ты просто хочешь влезть в эту историю и получить информацию. Ты из всего вытягиваешь выгоду, как, знаешь, делают экстракт — вытяжку из виноградных косточек или тут, в Болгарии, из роз. А у тебя экстракт из деталей, фактов и фактиков. — Это, надеюсь, комплимент? — Руденко самодовольно пригладил волнистые черные волосы, выглядевшие словно он только из душа. Предмет молчаливой зависти слегка лысеющего Ермилова. — По моим сведениям, Петров сидит в Штатах. Если я не полный профан в контрразведывательной деятельности, то мне понятен твой приезд. Копаете, почему предателя посадили его же хозяева, почему он впал в немилость. Ермилов слушал, а сам смотрел в окно на улицы, людей, горы вдалеке. Город с красивыми разноцветными домами выглядел очень уютным, даже с оголившимися на зиму деревьями. Их здесь росло множество. Летом посидеть в зеленой ажурной тени — единственное спасение от палящего балканского солнца. Тут хотелось гулять по этим тихим улочкам весной, когда все цветет, источает аромат, посидеть с книжкой на скамейке, погрузившись в интересное чтение. У Олега и раньше-то времени не оставалось, чтобы поваляться на диване с книжкой или на даче в саду. А теперь и вовсе… Он каждый вечер, возвращаясь домой, с тоской поглядывал на книжные стеллажи в коридоре, иногда брал один из томов подписных изданий, за которыми охотился в конце восьмидесятых. А через несколько минут благополучно засыпал с книгой в обнимку. — Ты уснул, что ли? — Руденко пихнул его острым локтем в руку. — Нам ехать минут тридцать. Если устал с дороги… Мне тут местные выделили квартиру однокомнатную, но с большой кухней, предлагаю тебе пожить у меня. — Хочешь держать руку на пульсе? — снова подколол его Олег, на самом деле испытывая благодарность, что Руденко бросил свои дела в Греции и приехал, облегчив тем самым, по крайней мере, организационные вопросы. Однако из одних альтруистических соображений Алексей не сдвинулся бы с места, если только не имел указания от своего руководства. Что привлекло СВР в этой теме? «Ну и бог с ними совсем, пусть начальство мозгует, в чем загвоздка. Главное, что такой помощник, поднаторевший в работе за границей, теперь под рукой». Плотников проинструктировал перед отъездом, позволив откровенничать со здешним резидентом по мере необходимости. Но на тот момент он не знал, что Руденко все же приедет в Софию. Олег подумал было сегодня же отправить шифротелеграмму и запросить инструкций на этот непредвиденный случай у шефа, но решил, что неплохо успел узнать Руденко. Он и себе не признавался в этом, но подспудно приглядывался к Руденко во время их знакомства на Кипре и невольно подражал ему, когда только пришел работать в ФСБ. — Если бы только мы копали, — решившись, намекнул Олег. Какое-то время они ехали молча. Подняв солнцезащитные очки на макушку, Алексей смотрел на дорогу, но сосредоточен был не на вождении, а на обдумывании. Через несколько минут он сказал: — Так-так. — И снова умолк. Они почти доехали до здания посольства, когда он все же резюмировал свои выводы: — Значит, они его не раскололи… Вам каким-то образом стало известно, что цэрэушники пребывают в поисках доказательств неверности им Петрова. Вопрос, каким образом? Впрочем, это уже неважно. Непонятно, почему при их возможностях они его не вскрыли как консервную банку? Детектор, психотропы, пытки, наконец. У них есть мастера этого дела, даже среди баб. — А если я тебе скажу, что у Петрова произошло психическое расстройство? — Ермилов скосил глаза на Руденко, пытаясь понять реакцию по его невозмутимому лицу. — Тут два варианта. Либо у него съехала крыша в результате интенсивных допросов с пристрастием, либо псих его одолел по естественным причинам. Тогда его бессмысленно допрашивать, а уж тем более используя подручные препараты. — Логично, — согласился Ермилов, мотая на ус. Ему такой расклад в голову не приходил. В самом деле, цэрэушники получили сведения о вероятной измене Петрова, о том, что он параллельно сливал информацию о работе в засекреченном НИИ еще какой-то спецслужбе, но старлей не вовремя тронулся рассудком. Может, и вследствие начала допросов. Не успели узнать правду, и вопрос о верности старлея ЦРУ повис в воздухе. Но этот же вопрос волнует сейчас и ФСБ. Следствие в начале восьмидесятых не выявило то, что он двойной, а может, и тройной агент. Посольство выглядело как старая советская пятиэтажная поликлиника: с квадратным козырьком на тонких колоннах над парадным входом, напоминающим подъезд в обычной многоэтажке где-нибудь в Чертаново. Руденко пропустили на территорию, открыв решетчатые ворота. Олег с содроганием вспомнил, как он буквально штурмовал с таксистом-юаровцем ворота российского посольства в Претории. К счастью, преследователей во главе с английским разведчиком Ричардом Линли отсекли, они не рискнули врываться следом на территорию посольства. Хотя на Кипре тот же Линли действовал более решительно, по-хозяйски. Организовал нападение на квартиру Руденко, чтобы предотвратить провал своего агента Дедова в России. Не помогло. Лавренев неожиданно для Ермилова выглядел очень молодо. С лохматой темно-каштановой шевелюрой, нависавшей над широким, шишковатым лбом. Синие глаза под густыми бровями Олегу так и хотелось назвать «буркалы». Было в Илье Николаевиче что-то почти первобытное, настоящее, в избытке. Приземистый, широкоплечий, с ладонями, как саперные лопатки. Он и говорил низким раскатистым голосом так, что внутри Ермилова даже вибрация возникла. Олег с Руденко зашли сперва к нему в кабинет, но Лавренев сразу проворно выбрался из-за большого, почти пустого стола, пожал руки обоим, стиснул, как клещами, и пригласил их в соседнюю комнату. Там на подоконнике цвела красная роза в глиняном массивном горшке. На полу стояло еще множество разнокалиберных горшков с тропическими пальмами, фикусами и даже орхидеями. Здесь пахло мокрой землей и розами. Мягкие низкие диванчики были покрыты полосатыми оранжево-бело-зелеными веселенькими покрывалами. Своеобразная рекреационная зона. В углу на золоченой металлической сервировочной тележке со стеклянной столешницей стояла посуда тонкого костяного фарфора. И Лавренев на удивление ловко управился с миниатюрными чашками. — Мне уйти? — спросил Руденко деликатно. Лавренев пожал плечами: он не собирался раскрывать тайны, тем более Руденко — свой. Олег покачал головой, не возражая против присутствия Алексея. Провалившись в мягкую поверхность дивана, Ермилов принял из рук-лопат Лавренева крошечную чашечку с кофе и почувствовал себя неуютно в компании этого первобытного типа. Однако Лавренев то ли в силу профессиональных навыков, то ли в силу легкого характера оказался прост в общении. — Чего тебе? — сварливо спросил он. — Петровым интересуешься? Гнилой парнишка был. Блатной. Вел себя нагловато, прямо скажем. И жена его… Ты же понимаешь, коллектив за границей не такой многочисленный, все друг у друга на виду. Домашние скандалы через стену слышны. Жили-то по соседству. Он не из нашего ведомства. Занимался, правда, анализом секретной информации. Ее, наверное, и продал супостату, когда под цэрэушников лег. Я не удивился, узнав об его аресте в Москве. Лавренев выбрался из мягкотелого дивана, продемонстрировав, что все же не молод, и звонко хрустнув обеими коленками. Он взял желтую пузатую лейку с подоконника и начал сосредоточенно поливать розу, словно и забыл о гостях. — Домой охота. Сижу тут, как сыч, смену никак не присылают. Хоть какое-то развлечение. Говорят, приедет из Центра целый полковник. Он стоял к сидящим офицерам спиной, но Олег бы голову дал на отсечение, что Лавренев искренне развлекается, разыгрывая из себя простачка. Цветочки он поливает… — Вы же понимаете, Илья Николаевич, я бы не поехал сюда просто для того, чтобы услышать от вас, что Александр Петров, осужденный и отсидевший, эмигрировавший в Штаты, плохой парнишка. — Ермилов сказал это и взглянул мельком на Руденко. У того дернулся уголок рта от сдерживаемой улыбки. Алексей откинулся на спинку дивана, рассматривал цветы и выглядел совершенно отрешенным, словно вот-вот уснет. — В ваши обязанности входило не просто прислушиваться к домашним скандалам, происходящим за стеной, но и приглядывать за вверенным вам контингентом. После этого Руденко сразу встрепенулся и глянул на спину Лавренева с опаской. Илья Николаевич обернулся и посмотрел на Олега как на маленькую собачку, внезапно и больно тяпнувшую его за лодыжку. — Знаешь что, полковник… — с расстановкой произнес Лавренев. Но Ермилов так и не узнал, потому что неожиданно вмешался Руденко: — Слушай, дед, ну давай попроще лицо сделай! Я из Афин притарахтел не на твои театральные представления смотреть. Цветовод-любитель! Давай ближе к Петрову. Ты еще этого полковника не знаешь, — он кивнул на Олега. — Он вместе с информацией и кадык ненароком вырвет. — А ты его сдерживай, — серьезно попросил Лавренев. Довольные тем, что разыграли Ермилова, они засмеялись. — Очень смешно, — все же улыбнулся и Олег с некоторой долей облегчения. Эти двое прикинулись, что едва знакомы, а оказались старыми друзьями, если судить по беспечному обращению Руденко к Лавреневу. — Зачем было отнимать у меня время на эти шуточки. Взрослые серьезные люди. — Уж и пошутить нельзя, — надулся Лавренев и добавил саркастически: — Особенно перед смертью, ведь мне тут кое-кто собрался вырывать кадык, а перед этим поучить работе оперативника. — Ну извините, — согласился Олег. — Я просто рассчитывал на помощь, тем более вы так анонсируете ваше оперативное мастерство, что я начал было надеяться. Но видимо, это лишь слова. Руденко крякнул и пошел рассматривать растения в горшках. Лавренев сверлил взглядом Олега с минуту и покачал головой. — Наш человек, — заключил он. — Петров тебе нужен? Будет тебе Петров. — Не знал, дед, что у тебя есть свои люди и в Си-Так, — иезуитским тоном заметил от пальмы Алексей. — А ты болгарский не можешь выучить, — уел его Лавренев беззлобно. Видно, у них был давний спор. Руденко досадливо отмахнулся и возразил: