Когда паника улеглась, Эйч, Сёто и Фейсал начали лихорадочно стучать по иконкам на своих меню в системе управления, отправляя сообщения или звоня в панике своим близким. Кроме Ога, все мои близкие уже были со мной в комнате. Поэтому я никому не писал и не звонил. Я был слишком занят гипервентиляцией, думая: «Это все моя вина», снова и снова. После каждого повторения я сжимала оба кулака и била ими по лбу. Я не мог заставить себя остановиться. Подобные вещи случались со мной несколько раз в подростковом возрасте, но у меня уже много лет не было таких приступов. И я никогда не испытывал такого, когда входил в ОАЗИС. Я еще никогда не вел себя так перед Эйчем, Сёто или Арт3мидой — осознание этого только еще больше усугубило мой приступ стыда, и я попытался еще сильнее ударить себя по голове. К счастью, это был не мой настоящий череп, который я бил, и не мои настоящие кулаки, которыми я наносил удары. Все это было симуляцией, а ингибиторы боли и протоколы ОНИ против мазохизма не позволяли мне чувствовать ничего, кроме легкого дискомфорта, каждый раз, когда я бил себя. Но я все еще не мог вырваться из состояния шока — пока не почувствовал, как пара маленьких, сильных рук взяла мои запястья, сдерживая их. «Уэйд?» услышал я шепот Арт3миды. «Пожалуйста, остановись». Нежность в ее тоне, которая когда-то была мне так знакома, теперь казалась совершенно чужой. Услышать это снова было как нож в сердце. Повернувшись, я увидел, что Арт3мида стоит передо мной, сжимая мои руки в своей надежной хватке. «Успокойся, хорошо?» — сказала она. «Все будет в порядке». Она отпустила мои запястья и взяла меня за руки, заставив разжать мои стиснутые кулаки, чтобы она могла переплести свои пальцы с моими. «Мне нужно, чтобы ты дышал, Уэйд», — сказала она. Она утешающе улыбнулась и сжала обе мои руки. «Я здесь, с тобой. Оставайся со мной». Это, наконец, вывело мой мозг из петли ядовитых мыслей. Я расслабил руки, и она отпустила их. После этого она положила свои руки мне на плечи и слегка сжала их. «Вот так», — сказала она. «Все хорошо, Си?» «Да, спасибо», — сказал я, резко отворачиваясь в замешательстве. «Просто, я думаю, у меня был приступ паники. Но сейчас мне уже лучше». «Хорошо», — сказала она. «Потому что мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки. Это нужно всем. ХОРОШО?» Я кивнул и сделал глубокий вдох. А затем сделал еще несколько. Когда я немного успокоился, я вызвал свой журнал, чтобы проверить свои жизненные показатели. Все они выглядели нормально. Затем я решил проверить рабочий статус моего хранилища погружения в ОАЗИС и обнаружил, что моя ситуация еще более хреновая, чем я думал. У меня больше не было возможности разблокировать или открыть бронированный купол моего MoTIV. Обе эти функции были отключены. Но я все еще мог видеть себя и свое окружающее пространство через внутреннюю и внешнюю камеры MoTIV. И, к счастью, системы мобильности, защиты и вооружения MoTIV все еще функционировали нормально и находились под моим контролем. Так что я все еще мог защитить себя, если понадобится. Единственное, чего я не мог сделать, это выбраться. Каждый блок MoTIV имел протокол аварийного освобождения, но для его активации нужно было отключить гарнитуру ОНИ. А чтобы отключить гарнитуру, сначала нужно было выйти из ОАЗИСА. А благодаря «прошивке Анорака» я не мог этого сделать. Самым спокойным голосом, на который я был способен, я рассказал остальным о своем открытии. Эйч, Сёто и Фейсал немедленно проверили свои собственные меню управления хранилищем и обнаружили, что у них точно такая же проблема, как и у меня. У каждого из нас были разные модели иммерсионных укрытий, но все они были оснащены одинаковыми средствами защиты от сбоев. «Ребята», — сказал Сёто. «Что, черт возьми, мы намерены делать?» Фейсал внимательно слушал несколько разных телефонных звонков. Он крикнул: «По одному!» тому, кто был у него на линии. Затем к нему вернулось самообладание. «У меня сейчас на связи один из наших главных инженеров», — объявил он. «И он тоже не может найти способ разблокировать свое хранилище. По его словам, прошивка наших хранилищ не подвергалась никаким изменениям — она просто не функционирует должным образом из-за изменений в прошивке Анорака». Фейсал вскинул руки в беспомощном жесте. «Мы не сможем попытаться выйти из системы через лобо. Даже в крайнем случае». «Лобо-выход» — это сленговый термин, обозначающий то, что происходит, когда чья-то гарнитура ОНИ выходит из строя или теряет электропитание до того, как последовательность выхода из ОАЗИСА будет завершена и мозг должным образом пробудится от состояния сна. В девяти случаях из десяти лобо-выход оставлял пользователя в постоянной коме. Но нескольким смельчакам удавалось проснуться и восстановить свои способности, подобно тому, как некоторые люди восстанавливаются после тяжелого инсульта. Некоторые из этих выживших рассказывали, что оказались в бесконечной петле последней секунды симуляции, которую они переживали перед тем, как потеряли связь. Эта петля, казалось, растягивалась на месяцы или годы. (Однако GSS никогда не позволяла общественности узнать об этом последнем факте). Лобо-выключения случались крайне редко, поскольку каждая гарнитура ОНИ имела три резервные бортовые компьютерные системы и три отказоустойчивые батареи. Эти батареи были небольшими, но при полном заряде каждая из них могла поддерживать гарнитуру в рабочем состоянии достаточно долго, чтобы она успела завершить процедуру выхода из системы и пробуждения пользователя, которая запускалась автоматически при переходе гарнитуры на питание от батареи. Когда дублирующие устройства выходили из строя, это почти всегда было результатом саботажа, либо со стороны пользователя, который хотел покончить со всем этим, либо со стороны члена семьи пользователя, который хотел избавиться от него и/или заработать на страховании его жизни. В результате GSS не несла юридической ответственности ни за один из этих инцидентов — хотя, благодаря лицензионному соглашению, которое наши пользователи заключали перед каждым входом в систему, если бы наши гарнитуры ОНИ вдруг начали бы заставлять головы людей взрываться, как арбузы на концерте Галлахера, мы, вероятно, не несли бы ответственности и за это. Это было действительно утешительно. До сих пор, я полагаю, что Эйч, Сёто и я думали об одном и том же. Если Анорак не освободит нас до того, как мы достигнем пределов использования ОНИ, выход из системы лобо с десятипроцентным шансом на выживание будет лучше, чем вообще никакого шанса. Но Анорак лишил нас и этой возможности. Даже отключение питания не помогло бы; при отключенном выходе из системы резервные батареи, предназначенные для спасения пользователей, вместо этого будут питать гарнитуры достаточно долго, чтобы каждый из нас превысил свой ежедневный лимит использования ОНИ. Каждая из этих резервных батарей содержала более чем достаточно энергии, чтобы сварить наши лобные доли. Бронированная оболочка моего хранилища тактического погружения была спроектирована как неразрушимая и неприступная. Даже если бы я отключил все его защитные системы и приказал команде охраны с плазменными резаками спуститься в мой бункер и начать вскрывать мое хранилище прямо сейчас, они не смогли бы извлечь из него мое тело по крайней мере в течение дня или двух. К тому времени я был бы уже давно мертв от синдрома синаптической перегрузки. Эйч, Сёто и Фейсал были в такой же ситуации. И все остальные пользователи ОНИ с хранилищем погружения в ОАЗИС. Анорак продумал все. Все меры предосторожности, которые мы предприняли для защиты наших тел и мозга, теперь использовались против нас. Люди часто в шутку называли хранилища «гробами». Теперь это казалось пугающе пророческим. «Си?» спросила Эйч. «Я вижу, как крутятся твои шестеренки. Как ты оцениваешь нашу ситуацию?» «Что мы в полной заднице, старина», — сказал я. «По крайней мере, на данный момент…» Эйч издала рев и в разочаровании ударила кулаком по стене. «Это дерьмо просто немыслимо!» — сказала она. «Фейсал, как, черт возьми, наши администраторы позволили этому случиться? Ведь мы всегда говорим, что у нас работают самые умные люди на планете, верно? И «лучшая инфраструктура кибербезопасности за всю историю человечества»? И тому подобное дерьмо?» «Так и есть», — сказал Фейсал. «Но мы никогда не ожидали атаки со стороны ИИ-копии нашего покойного генерального директора! Как, черт возьми, мы должны были предотвратить это? Это же просто невозможно!» Он взял в каждую руку по пучку своих волос, словно готовясь вырвать их все. «У него был неограниченный административный доступ ко всей нашей внутренней сети. Все наши меры предосторожности были направлены на то, чтобы помешать кому-то извне взломать нашу сеть. У Анорака уже был ключ от входной двери!». «Теперь это не имеет значения», — сказал я. «Просто скажите инженерам, чтобы они продолжали работать над решением, хорошо?» «Они работают, сэр», — сказал он, одарив меня мрачной улыбкой. «Как будто от этого зависит их собственная жизнь». «Хорошо», — ответил я. «А пока мы постараемся дать Дикси Флэтлайну[16] то, что он хочет, и будем надеяться, что он выполнит свое обещание и освободит нас». Я оглянулся на Эйч и Сёто. Они оба молча кивнули в знак согласия. Мы все посмотрели на Арт3миду, но она, казалось, погрузилась в раздумья. Она была единственной, кто полностью сохранил самообладание — возможно, потому, что она была единственной, чей мозг не был в заложниках. Она вернулась к столу заседаний и обратилась ко всем нам. Я вздрогнул, приготовившись к худшему. Это был момент, когда она могла крикнуть: «Я, блядь, говорила вам об этом, идиоты!» — во всю мощь своих легких. Потому что она предупреждала нас. Много, много раз. И теперь она могла заплатить за наше самомнение своей собственной жизнью, вместе с полумиллиардом других невинных людей. Это была наша вина, и она имела полное право так говорить. Но я уже понял… что это не в ее стиле. — Мы справимся с этим, — сказала она, глядя в глаза каждому из нас по очереди. — Анорак не какой-то супергений. Он сам так сказал. Он настолько же умен, насколько был умен Джеймс Холлидей, когда был жив. — Она демонстративно закатила глаза. — Возможно, Холлидей и был гением в компьютерах, но мы все знаем, что он был настоящим глупцом, когда дело доходило до понимания других людей. Он никогда не понимал человеческого поведения. Это значит, что Анорак будет понимать его еще меньше — тем более что Холлидей стер кучу своих воспоминаний. Мы можем использовать это в наших целях. «Но мы имеем дело не с Холлидеем», — сказал Эйч. «Это Анорак. Он изучил весь Интернет! Теперь он знает все обо всем!» — Ага, — сказал Шото. — Ведь в Интернете нет никакой ложной информации. Совсем. — Эй! — сказала Арт3мида, — Я не хочу больше слышать ни слова негатива, ребята! Вы поняли? Мы — Высшая Пятерка! Мы уже однажды победили Анорака, помните? И если мы будем работать вместе, мы сможем сделать это снова. Верно? Эйч и Сёто молча кивнули в знак согласия. Но их лица, казалось, выдавали другой ответ. — Парсифаль? — произнесла Арт3мида, встретившись со мной взглядом. — Помоги мне, пожалуйста… Я встретил ее взгляд. «Ты пыталась предупредить нас», — сказал я. «Мне жаль, что я не послушал». «Сожаление никого не спасет», — ответила она. «Даже я не могла предсказать, что случится что-то настолько хреновое. Но теперь, когда это произошло, мы должны попытаться это исправить. Верно, Си?» Я сделала глубокий вдох. «Верно», — сказал я. «Мне стыдно, что я потерял самообладание. Теперь я настроен на игру». — Хорошо, — сказал Арт3мис. — Потому что нам нужно решить, что мы собираемся делать, и сделать это немедленно. — Она постучала по невидимым часам на своем запястье. — Как сказал Рэйстлин, «Тик-так». «Согласен», — ответил я. «Но прежде чем мы начнем обсуждать наш план действий, нам нужно убедиться, что Анорак не находится здесь, в этой комнате, и не подслушивает все, что мы говорим». Я повернулся ко всем. «Теперь у него есть Мантия Анорака. Если она дает ему все те же способности, что и мне — когда я носил ее, она давала мне неограниченный доступ суперпользователя в ОАЗИСЕ. А еще она делала моего аватара неуязвимым и непобедимым в бою. И позволяли мне отправиться в любое место в симуляции. Куда угодно. Позволяла мне оставаться невидимым и необнаруженным для других аватаров, даже в зонах нулевых технологий и нулевой магии. Я также мог подслушивать частные телефонные разговоры. И получать доступ к приватным чатам. Точно так же, как это делал Ог, когда подслушивал нас в подвале Эйч». Арт3мида, Сёто и Эйч, казалось, переваривали эту новую информацию. Но не Фейсал. «Возможно, у нас есть решение», — ответил он. «Мы уже давно знаем о способностях мантии. Холлидей иногда пользовался ими, когда хотел путешествовать по ОАЗИСУ незамеченным. Прямо как вы, мистер Уоттс». Он одарил меня понимающей улыбкой. «Но нам удалось выделить уникальный код идентификации предмета, который Холлидей присвоил Мантии Анорака, когда создавал ее. Мы все еще не можем точно определить её местоположение в ОАЗИСЕ, но мы можем обнаружить присутствие этой вещи в определенном объеме». Он открыл окно браузера перед своим аватаром и повернул его лицом к нам. В окне отобразилась трехмерная схема нашего конференц-зала, а положение каждого из наших аватаров было обозначено светящимся синим контуром. «Когда Анорак раскрыл себя, наши администраторы в системе немедленно провели сканирование этой комнаты на стороне сервера», — объяснил Фейсал. «Это показывает нам всех и всё, что находится в ней, независимо от того, видно ли это другим людям, находящимся в комнате». Он нажал несколько кнопок, и схема комнаты начала перематываться, как видеозапись, показывая, как наши аватары двигаются и ходят вокруг конференц-стола в обратном направлении. Фейсал приостановил запись за несколько секунд до того, как Анорак исчез. Система классифицировала его как NPC, поэтому его аватар появился с красным контуром вокруг фигуры. Фейсал нажал кнопку воспроизведения записи, и когда Анорак телепортировался, контур его аватара тоже исчез из комнаты. «Как видите, он действительно телепортировался», — сказал Фейсал. «И он не оставил после себя никаких устройств наблюдения или записи, иначе мы смогли бы обнаружить и их». Он повернулся ко мне. «Значит, Анорак никак не может нас сейчас прослушивать. Если только эта мантия не дает тебе возможность удаленно подслушивать других пользователей, где бы они ни находились?» Я покачала головой. «Нет», — произнес я. «Чтобы подслушать их, пользователь должен находиться в том же месте ОАЗИСА или войти в тот же чат». «Господи», — сказала Эйч, покачав головой. «Вот тебе и наша знаменитая политика конфиденциальности пользователей». «Вы уверены, что у Анорака нет другого способа шпионить за нами?» спросил Сёто у Фейсала. «Возможно, через какую-то другую модификацию, которую он внес в свое «микропрограммное обеспечение»?» Фейсал подождал ответа от своих инженеров, затем улыбнулся и покачал головой. «Администраторы говорят мне, что это невозможно», — сообщил нам Фейсал. «Нет способа подключить человека к ОАЗИСУ через ОНИ и отфильтровать только аудио- или визуальные данные — все сенсорные входы и выходы передаются одновременно. Они говорят, что это невозможно сделать». «Может быть», — сказал Сёто. «Но если Анорак — копия Холлидея, то он, вероятно, понимает ОАЗИС даже лучше, чем наши инженеры». — Почему я думаю о той сцене в фильме «Схватка»? — спросила нас Aрт3мида. — Та, где Пачино уже вплотную приблизился к Де Ниро, и он говорит своей банде: «Предположим, у них есть наши телефоны, предположим, у них есть наши адреса, предположим, они всё о нас знают. Представьте все это». Она посмотрела на меня, Эйч и Сёто. — Я думаю, будет разумно, если мы будем придерживаться такой же политики с этого момента. На всякий случай. Я кивнул. — Если нам нужно сказать друг другу что-то, что мы не хотим, чтобы Анорак услышал, мы должны сделать это в данной комнате. — Есть ли у нас способ узнать, где сейчас Анорак? — спросил Сёто. Фейсал закрыл окно браузера и покачал головой.