И я, не раздумывая, перерезал ножницами шёлковый шнурочек, соединявший перчатки, о которых давно мечтал папа, и одну спрятал в карман. После этого я принёс из ящика с игрушками духовой пистолет — он стрелял палочкой с чёрным резиновым набалдашником — и сказал: — Нужно намазать эту резинку чернилами или чем-нибудь вонючим. Лучше рыбьим жиром. Я попаду Рудику прямо в лоб. Смотри! Я встал у окна, прицелился, нажал курок, и набалдашник прилип к кружку на обоях. — Не очень мне это нравится, — сказала Снежка. — Тогда вот две рогатки. — Не знала я, что ты мальчишка с двумя рогатками! Это не ты, случайно, пробил камешком в том году мой самый красивый шар? И он лопнул на балконе, — сощурив глаза, спросила Снежка. И мне пришлось давать честное первоклассное, что это не я и что я вообще ни разу не подбивал ни надувных шаров, ни голубей, а воробьёв, наоборот, спасал. Рогатки же я нашёл и просто так положил. — Рогатки не годятся. А если ты ему глаз выбьешь? — сказала Снежка. — Тогда давай я его вызову плеваться. Я плюю дальше всех в нашем дворе, — предложил я и хотел точно плюнуть с порога в форточку. Но Снежка меня остановила: — Ладно. Сначала пойдём вызовем его на дуэль. А чем драться, потом придумаем. Пошли к нему в квартиру. Как он откроет дверь — ты сразу бросай ему под ноги перчатку. Вот так. И говори: «Ты негодяй, негодяй! Я вас вызываю на дуэль, потому что вы украли мою любимую собаку». Понятно? — Понятно, — тихо сказал я и вздохнул, теребя перчатку. И мне вдруг так расхотелось уходить из нашей квартиры, не дождавшись мамы и папы, и вкусного обеда, и футбольного матча по телевизору. А вдруг я сюда никогда, никогда больше не возвращусь?.. И навсегда покину Кыша… И как только я подумал о Кыше, с меня как рукой сняло и грусть, и страх. — Пошли! — сказал я Снежке и первым вышел из квартиры. Мы поднялись по лестнице к квартире Рудика. Я набрал в грудь побольше воздуха, позвонил и отошёл на шаг, размахнувшись перчаткой. В квартире, кроме залаявшей Геры, никого не оказалось. Но я не обрадовался, что дуэль откладывается, а ещё больше разозлился. Я предложил пойти искать Рудика. Снежка согласилась. Только перед тем как уйти, мы попили чаю, съели плавленый сырок «Дружба» и полбулки с колбасой, которую утром в мой портфель положила мама. Потом Снежка взяла с книжной полки альбом Москвы и нашла картинку с памятником Пушкину. И мы долго на него смотрели. — А может, он стоит и думает: «Зря я тогда на дуэль пошёл… Лучше бы сидел себе дома и писал продолжение „Золотого петушка“», — предположил я. — Пушкин так не мог думать, — сказала Снежка. — Наверно, это ты так думаешь. Ничего на это не ответив, я надел на Кыша новенький ошейник. «Р-ры, — сказал Кыш, помотав головой, — не люблю ходить в новом!» — А я, думаешь, люблю? — спросил я. Глава 56 Потом мы вышли из дому искать Рудика. Во дворе никто из ребят не мог сказать, где он. — Может быть, он в «Стекляшке»? Пойдём в сквер, — предложил я. В нашем сквере недавно построили кафе-мороженое. «Стекляшкой» его называли из-за стеклянных стен. Мы с мамой два раза ели там пломбир и пили газировку. Мы подошли к «Стекляшке». Там было много народа и играл музыкальный автомат. — Вон он! — сказал я, сжав Снежке руку, и у меня в глазах потемнело от обиды и злости. Не выручи мы Кыша, ему сейчас делали бы уколы и отреза́ли лапы, а Рудик сидел бы, положив ногу на ногу, в «Стекляшке» и на вырученные за Кыша деньги лопал пломбир! Из-за того что у меня потемнело в глазах, я не сразу догадался, что напротив Рудика сидит Оля. Она смотрела в нашу сторону. Но я заметил, что взгляд у неё какой-то невидящий. «За Пушкина отомщу! И за тебя, Кыш! И за тебя, Оля!» — подумал я. — Ну, иди! — дрогнувшим голосом сказала Снежка. — Я подержу Кыша. Только не бойся. Я передал ей поводок, достал из кармана папину перчатку и пошёл вызывать Рудика на дуэль. Но у дверей помедлил. Не потому, что струсил, а потому, что представил снежную холодную поляну у Чёрной речки и напротив себя красавца Рудика в царском мундире с золотыми погонами. А я как был в школьной форме, так и остался. Только на голове у меня такая же шляпа, как у Пушкина… Вот Рудик идёт на меня, растянув в ехидной улыбке тонкие злые губы, поднимает наган, прицеливается… Метёт, завывая, метель… Сквозь её завывание я слышу тревожный голос мамы: «Алёша! Сию секунду марш домой!» И папин спокойный голос: «Ты что, захотел попасть в вакуум?» Но я отвечаю и им, и всем: «Мама, папа и Снежка! Не бойтесь! Я всех вас люблю и победю!.. И побежу!..» А Рудик в золотых погонах уже совсем близко, и тут я делаю выстрел. Палочка с резиновым набалдашником, измазанным вонючим рыбьим жиром, перемешанным с клеем и чернилами, попадает Рудику прямо в лоб! Ура! Ура! Он падает. К нему подбегают санитары с носилками и несут к машине «скорая помощь» с сиреной и мигающей лампочкой. А Рудик кричит с носилок: «Пушкин! Я больше не буду! Я больше не буду!» «Скорая» срывается с места, а я спокойно продуваю дуло нагана… — С ним сидит Оля, — легонько толкнула меня Снежка — Ты извинись за беспокойство… — Ну, пока, Снежка, — сказал я, подтянув штаны. — Как сказать — «я победю» или «побежу»? — Ты победишь, — объяснила Снежка. — Помнишь, как надо вызывать? — Всё помню. Но скажу я ему не «вы», а «ты». А что потом делать? — Потом он побоится с тобой драться, и ты сделай вот так. Снежка гордо закинула голову и смерила кого-то презрительным взглядом с ног до головы, и вдруг Кыш встал на задние лапы, а передними обнял мою ногу, прижался к ней ухом и заскулил. При этом он говорил: «Не ходи… не вызывай его на дуэль… Это опасно. Вдруг… мало ли что бывает?.. Мне тебя жалко. Я тебя люблю. И ты меня любишь. Я боюсь… Снежка тоже боится… Чёрт с ним, с этим Рудиком! Ему и без тебя попадёт!..» Сердце моё сжалось, но, чтобы Кышу не удалось меня уговорить не драться на дуэли, я толкнул тяжёлую… Я толкнул тяжёлую стеклянную дверь, вошёл в кафе и направился к столику, за которым сидели Рудик и Оля. Рудик, не замечая меня, о чём-то зло упрашивал Олю, а она сквозь слёзы два раза сказала: — Сейчас я уйду… Сейчас я уйду… Пломбир лежал нетронутым в её металлической вазочке. Я сделал ещё два последних шага, дотронулся до Олиной руки и сказал: — Оля, пожалуйста, извини меня за беспокойство. Мне нужно сказать… этому… пару слов. Снежка со сплюснутым о стекло носом и с Кышем на руках смотрела на меня. Оля, едва заметно улыбнувшись, кивнула, и тогда я сделал шаг в сторону и громко объявил, смотря прямо на Рудика: — Я тебя, нехорошего человека, за то, что ты украл мою любимую собаку, вызываю на дуэль!