После этого я сделал выпад правой рукой и кинул в Рудика папину перчатку, но она попала не в него, а сбила вазочку с мороженым, и талые кусочки белого пломбира шлёпнули Рудика по носу и щеке. В «Стекляшке» стало тихо. Кто-то захохотал. Я стоял без всякого страха, ожидая, что будет дальше. Бледное лицо Рудика покраснело. Оно было смешным от мороженого, стекавшего с носа. Он растерялся, а папина новая перчатка, как я успел заметить, лежала в белой лужице. Я ждал и уже хотел сделать презрительный вид, как учила Снежка, но тут Оля вышла из-за стола и серьёзно сказала мне: — Пойдём отсюда, Алексей. Таких типов на дуэль не вызывают. Для них это слишком большая честь. Оля подала мне руку, но я на этот раз не обиделся и подал свою, чтобы помочь Оле уйти. Так мы и вышли из кафе, держа друг друга за руки. Мне хотелось успокоить Олю и развеселить, но я этого не умел. И не знал как. Снежка, на ходу отдав мне поводок и сказав «молодец», вбежала в кафе, взяла со столика папину перчатку и за большой палец вытащила её на улицу. Кыш подпрыгнул, выхватил её у Снежки из рук и нёс, держа в зубах. Я не стал отнимать у него перчатку. Всё равно она уже не новая. И оттого что мы возвратим её папе, я в который раз за эти дни подумал: «Снежка! Ты мой самый лучший друг на всю жизнь, съедим мы с тобой пуд соли или не съедим! И я никогда не буду твоим предателем! И сам сделаю тебе ещё много хорошего!» Мы со Снежкой шли, ругая Рудика, а Оля всё молчала. И я не выпускал её руку. — Смотрите! — вдруг сказала Снежка. Я увидел идущего нам навстречу оперуполномоченного Володькина, а рядом с ним шли двое парней — те, которые кинули в меня снежок. Шли они нехотя, с ненавистью глядя на Володькина. — Это они, — сказала Оля. Кыш насторожился, присел и, когда идущие поравнялись с нами, бросился на одного из парней, оскалив зубы. Парень шарахнулся в сторону, а другой спрятался за Володькина. Я оттащил Кыша и спросил Володькина: — Правда, это они? Он кивнул. — А как они всё-таки сумели? — спросил я так, чтобы никто не слышал. — Дверь была открыта. Щенок вышел на площадку. Набросили на него пиджак, зажали рот, и всё. Смотри не спи больше на посту. — А вы как напали на след? — Я сразу подумал, что это месть тебе и Кышу за то, что вы разоблачили мелкого жулика. А потом, эти голубчики уже не первого пса воруют. Пошли! — сказал им Володькин. Я ещё раз крепко пожал его руку и попросил не забывать в случае особо важного дела. Мы не стали смотреть, как Володькин вызывал из кафе Рудика. Кыш лаял, пока мы не зашли за угол. Глава 57 У нашего дома я спросил у Снежки, что сегодня проходили и какие задали на дом уроки, а всё время молчавшей Оле сказал: — Ты уже взрослая, а мы первоклашки. Тебе с нами скучно дружить. Но всё равно мы — друзья. Ладно? Ведь смотри: нам со Снежкой по семь лет, а тебе шестнадцать. А когда нам будет по пятьдесят, то никто и не заметит, что ты старше, а когда семьдесят, и подавно. Тут Оля засмеялась, хотя я не понял, что было смешного в моих словах, и сказала: — На днях я вас возьму в бассейн. Научу плавать. Только спроситесь у пап и мам. Снежка ушла с Олей. Они ведь жили рядом, а мы с Кышем пошли домой. Мама открыла нам дверь и присела. Кыш радостно прыгнул ей на руки. Я добродушно заметил: — Сама прижимаешься к нему лицом, а мне не велишь… Мама встала, держа Кыша на руках, и спросила: — Куда делась вторая папина перчатка? Я обыскала всю квартиру. Её нигде нет. Мне пришлось издалека начать рассказ о том, как я бросил папину перчатку в Рудика. С того момента, как мама оставила меня с Олей, с разрешения завуча. Кончил я рассказом про встречу с Володькиным, который вёл похитителей Кыша в милицию. — И правильны были слова Оли! Не вызывай таких типов на дуэль. Не бросай им перчаток. Ведь я сорок минут стояла за ними в очереди, а у папы пальцы отморожены на правой руке. В чём он будет теперь ходить? — спросила мама. Тут я вынул из кармана перчатку, немного липкую от мороженого, и мама теперь уже обнимала Кыша вместе с папиной перчаткой. Глава 58 А самого папы ещё не было дома. Пришёл он поздно, когда я собирался лечь спать. Лицо у него было усталое, совсем обросшее бородой, глаза ввалились, но папа весело крикнул маме, мне и Кышу: — Товарищи! Выяснилось, что я был не прав! Да-да! Не прав! Здравствуй, Кыш! Сегодня у нас с тобой особенно счастливый день! Папа, умываясь, рассказал мне, как на испытаниях он вовремя понял свою ошибку, признался в ней своим товарищам и они все, исправляя эту ошибку, валились с ног от усталости, но всё кончилось хорошо. А с папиных плеч сразу упал невыносимый и неприятный груз. И оказалось, что прав был дядя Сергей Сергеев. Но зато папа всё понял, и у него теперь весёлое и счастливое настроение. Я всё-таки не мог понять, как это можно быть счастливым и весёлым, если стало ясно, что ты не прав. Но раз папа повеселел, значит так оно и есть. Наверно, нужно быстрей перестать упрямиться… Утром мама рассказала, что я стоял, прислонившись к двери ванной, слушал папу, глаза у меня слиплись, я сел на пол и уснул. И не слышал, как папа положил меня одетым на диванчик, накрыл одеялом, и я без единого сна проспал всю ночь до утра. И это было хорошо — после двух таких тяжёлых дней проснуться солнечным осенним утром, погладить Кыша, прогуляться с ним, потом тихо, чтобы не будить уставшего папу, позавтракать, положить в портфель книжки, азбуку и тапочки и пойти в школу. Перед уходом мы с мамой всё-таки разбудили папу всякими разговорами. Он сонно пробормотал: — Сын… подойди ко мне! Я подошёл. — Дай руку! Я протянул руку, и папа слабо, потому что он был спросонья, её пожал. — Ты настоящий мальчишка… Ты мужчина… только научись читать и писать… это… совершенно… Тут он снова заснул. — Ладно. На той неделе обязательно научусь, — пообещал я и понял, что мама рассказала папе про весь вчерашний день. Глава 59 В школу мы шли вместе со Снежкой и Ветой Павловной. Я догнал их на улице, отозвал Снежку и спросил: — Ты почему в секрете держала свою маму Вету Павловну? Эх ты! — Она вовсе не мама, а двоюродная тётя. А мама с папой на три года уехали в командировку в Африку, — сказала Снежка. — А почему она тебе даже строже, чем мне, замечания делает? И грозит в другой класс перевести? — Не знаю сама… Зато она дома добрая. — А почему тебя в Африку не взяли? — Потому что не умею переносить жару. — Я тебе тренировку устрою, — пообещал я. — Зажжём в кухне весь газ и духовку и будем уроки делать при жаре.