Тигра поверил и рассказал: — Твоего Кыша должны были мне купить, уже деньги вынули. А я увидел тебя, заорал: «Двапортфеля!» — и его не купили, за то что я ору, как невоспитанный. Если по правилам, то это мой щенок. — Тигра погладил Кыша. — Но ведь я же не виноват, что так вышло, — заметил я. — А кто же? Я ведь тебе кричал, а не другому. А потом было ещё хуже, — продолжал рассказ Тигра. — Мне вместо этого Кыша купили аквариум… большой такой… с рыбками. Двадцать рыбок в нём плавало. Папа дал мне его подержать, чтобы лицо платком вытереть, а я пошёл, поскользнулся на корке дыни, и всё… Аквариум на кусочки. Восемь рыбок я спас и быстро кинул в чужие банки. — Есть же ведь такие люди, которые бросают разные скользкие корки на землю! — с досадой сказал я и подумал, что трудно придумать ещё одну такую неудачу, как у Тигры в прошлое воскресенье… Я пригласил его приходить ко мне играть с Кышем и со мной… Дядя Сергей Сергеев, пока Тигра рассказывал, читал газету. Мы пошли дальше. По дороге я успел расспросить его, что такое цунами. Оказывается, это самая большая из всех океанских волн, высотой с многоэтажный дом. И папа моих вопросов боялся, как этой волны. Когда мы подошли к нашему дому, дядя Сергей Сергеев сказал: — Ну, Алексей, будь здоров. Рад, что смог тебе помочь. Он был такой высокий, что тётя Женя с первого этажа сердито задёрнула на окнах шторы. — А вы? — спросил я. — Мы же идём к нам обедать. Скоро мама придёт. — Зашёл бы, но… хочу успеть в одно место. Дядя Сергей Сергеев запыхтел трубкой, лицо его утонуло в дыму, и я догадался, что он не хочет заходить к нам из-за ссоры с папой. А расспрашивать, что это всё-таки за ссора, мне было неловко, хотя и очень интересно. Я его поблагодарил. Он погладил меня и Кыша по голове и ушёл. И за ним, как за паровозом, тянулось облако дыма… Лифтёрша тётя Кланя, когда мы вошли в подъезд, заахала и запричитала: — Нашёлся касатик… Да кому ты помешала, добрая скотинка?.. Где же ты пропадал?.. Уши твои длин-ныи-и, пыльны-и, курчавы-и… — В институте он был. Опыты на нём хотели делать. На другую планету запустить, — пошутил я. — Что ж там собак не хватает, на тех планетах-то? — спросила тётя Кланя. — Они только у нас на Земле водятся, — сказал я, опустил наконец Кыша на пол и, волнуясь, как будто нажимал кнопку пуска ракеты, нажал чёрную кнопку нашего этажа. Кабина вздрогнула, и мне показалось, что под нами загрохотали двигатели ракет и в круглых иллюминаторах виден покачнувшийся и уменьшающийся на глазах краешек Земли. Облака… океаны… и разные страны… На плечи мне давит страшная тяжесть, но я слежу за десятком приборов и управляю ракетой. — Мы летим на другую планету, — сказал я Кышу. — Там срочно потребовались собаки. «А мне всё равно, куда лететь. Лишь бы мы были вместе. Без тебя я не могу. Р-ру!» — ответил Кыш, и мы с ним поплавали в невесомости. Только мне было тоскливо оттого, что я надолго улетел от мамы, и папы, и Снежки… Прямо лучше бы не улетал!.. Вдруг двигатели ракеты, отгрохотав, смолкли, я дотянулся на цыпочках до иллюминатора в железной двери, чтобы взглянуть, что это за планета, на которой не водятся собаки и на которую мы прибыли с Кышем. Я взглянул, проморгался, ещё раз взглянул и понял, что на ступеньках лестницы этой планеты, подложив под себя портфель, сидит Снежка, уткнувшись подбородком в коленки, и лицо у неё грустное-грустное. И тут меня разобрала такая радость от встречи со Снежкой, что я заорал: — Э-э-гей! Это мы-ы! Я и Кы-ыш! Снежка вскочила со ступенек, я открыл двери и бросился к ней. Ведь мы не виделись целый век, а может, и больше. Мы со Снежкой взялись за руки, и заплясали от радости на площадке, и хохотали, но слов никаких не говорили, как будто я и взаправду прилетел с другой планеты и не знал Снежкиного языка. А Кыш бегал вокруг нас и от радости долаялся до того, что слегка охрип. Но соседи, смотря на нас, не ругались и не просили прекратить шум. Вдруг внизу забарабанили кулаком по стене шахты. Я забыл закрыть дверь кабины. Подойдя к кабине, я увидел, что Кыш успел налить на пол лужу, и побежал домой за тряпкой. Но соседи закрыли дверь без меня, и лифт поехал вниз. Когда я сбежал по лестнице вниз, тётя Кланя уже сама вытирала пол кабины тряпкой и несердито сказала: — Ну ровно малое дитё… ровно малое дитё… — Больше этого не будет, — пообещал я ей. Глава 55 Снежка и Кыш были уже дома. Кыш лежал на своём матрасике и так глубоко вздыхал, что немного приподнимался при каждом вздохе. «Ну нету на белом свете сил, чтобы унесли меня ещё раз отсюда!» — говорил он при этом. — Кыш, по-моему, стал белей, чем раньше. Наверно, поседел от переживаний. Так бывает, — сказала Снежка. И я ей всё рассказал и про Олю, и про аспиранта Пашкова, который, к счастью для нас, не забыл своё сердце дома, и про дядю Сергей Сергеева, и как я убежал от директора, и про встречу с Володькиным, человеком в синем плаще, и как Кыш прочитал моё первое в жизни письмо, и, наконец, про Рудика. Снежка, как только услышала, что это он с какими-то дружками унёс Кыша, так сжала кулаки и сказала: — Пошли к нему! — И что мы сделаем? — спросил я. — Опять струсил? — разозлилась Снежка. — Ни капельки. Но что мы ему сделаем? — ещё раз спросил я. — Как мы его накажем? Тут надо думать. У меня знаешь какая ненависть? А ведь я его пожалел после приговора на подписку! Снежка села на диван и задумалась, а я пошёл на кухню, достал из кастрюли замечательную кость, которую из-за большой печали вчера отказался глодать папа, и в миске принёс Кышу. Он при моём появлении присел на матрасике, потянул носом и от наслаждения замотал головой. Я поставил перед ним миску с костью. Кыш сбегал к входной двери, прорычал своим врагам: «Не вздумайте красть мою кость и меня!» — и не спеша принялся за своё любимое блюдо. — Я придумала, — сказала Снежка. — Знаешь, что такое дуэль? Я этого не знал. — А сказки о Золотом петушке, о рыбаке и рыбке знаешь? И о царе Салтане? — Это хорошие сказки… Мне папа их читал, — сказал я. — Их придумал для нас Пушкин, а его убили на дуэли, — сказала Снежка. — Валя, моя сестра, проходит про это в школе. И мы будем проходить. — Расскажи, — попросил я, и сердце у меня защемило от жалости к Пушкину. Разве можно убивать людей, которые придумывают для нас такие хорошие сказки!.. Снежка тихим голосом рассказала мне всё, что знала о Пушкине — весёлом, кудрявом и смелом писателе… Как он был внуком арапа Петра Великого, как ругался с царём и защищал разбойника Дубровского, а царь разозлился и подослал Дантеса, чтобы похитить у Пушкина самую красивую на свете жену Наташу и увезти её за тридевять земель, чтобы Пушкин умер от горя… А сам Дантес был красивый и противный, как Рудик… Но Пушкин догадался и вызвал его на бой под названием дуэль. Эта дуэль была на морозе у страшной Чёрной речки. Дантес первый выстрелил в Пушкина из нагана, да ещё не по правилам — разрывной пулей. Пушкин упал и тоже выстрелил из последних сил и, главное, попал, но Валя сказала, что у этого негодяя Дантеса, опять же не по правилам, под майкой был железный щит, и он не умер. А Пушкин умер… После рассказа Снежки мы посидели и помолчали. Кыш продолжал есть кость. А в моём сердце закипела такая злость за то, что Пушкина убил человек, похожий на Рудика, что я вскочил с диванчика и крикнул: — Я хочу на дуэль! Я его вытащу на дуэль! — Не вытащу, а вызову, — поправила меня Снежка. — И нужно всё по правилам делать, хотя таких Рудиков без всяких правил выселять надо подальше! — Тогда говори быстрей эти правила! — заторопил я Снежку. — Во-первых, у тебя должен быть помощник. «Секундант» называется… Им буду я. Я тебя провожу на дуэль и буду следить, чтобы всё было по правилам. Надо только купить бинты, вату и зелёнку. При упоминании о бинтах и зелёнке я немного затосковал, но пересилил тоску, а Снежка продолжала: — Во-вторых, сейчас я позвоню Вале, и она скажет, как вызывают на дуэль. — Снежка пошла и набрала Валин номер. — Валя? Это я. Скажи, пожалуйста, как вызывают на дуэль? Очень нужно. Да! Говорю, нужно. Так… так… И всё? Он очень плохой человек… Мы ещё не знаем, какое оружие. Пока! — Ну что? — спросил я, когда Снежка вернулась в комнату. — Валя сказала, что сначала нужно бросить перчатку. А потом выбрать оружие. У тебя есть перчатки? — Нет, я ношу только варежки, — сказал я и вспомнил, как каждую зиму мечтал поскорей стать взрослым, чтобы ходить в перчатках и иметь побольше свободных пальцев. — Варежки некрасиво бросать. Нужно перчатки. Неужели у вас дома нет ни одной перчатки? — удивилась Снежка. И тут, хотя мне очень не хотелось этого делать, я достал из шкафа новые японские перчатки в прозрачном мешочке, которые мама подарила папе, и спросил: — По правилам нужно две кидать сразу или одну? — Одну, — сказала Снежка. — Красивая какая перчатка! Боишься, что попадёт? — Ничего я не боюсь, — сказал я. — А обратно можно потом забрать перчатку? — Ты что? Ни за что! — воскликнула Снежка.