— Странный вопрос, — ответил дядя Сергей Сергеев, чтобы прямо не врать. — Документы у вас при себе на собаку? — Щенка только собирались зарегистрировать. Не успели. — Откуда же известно, что собака ихняя? — спросил завхоз. — Она нас узнает. Особенно мальчика, — сказал дядя Сергей Сергеев. — Можно к нему? — крикнул я. — Он всех рад узнать, лишь бы вырваться куда подальше. Нужны документы, — настаивал завхоз. — Без документов и ошейника с номером собака считается безнадзорной. — Кыш не безнадзорный. Он породистый! У него прапрапрадед фон Ниппель, а бабушка фон Гуссейн! Можно доказать, что он мой? — сказал я, мучаясь от того, что всё тянется так долго. — Как же ты докажешь? — спросил Володькин. — Знаю, кто украл! — сказал я и, встав спиной к Оле, чтобы она не видела, достал из-за пазухи карточку Рудика. Вот тут-то Володькин, взглянув на неё, изумился и показал карточку завхозу. — Был и этот, — сказал завхоз, — но деньги получал другой. — Мой Кыш умеет читать мои письма! — выдумал я от нетерпения. — Вот и соврал. У нас тут доктора наук занимаются, обезьян никак читать не обучат, а ты говоришь — собака. Собаки у нас только слюни на рефлекс пускают! — сказал завхоз. — Дайте мне лист бумаги, если не верите, — попросил я, оробев оттого, что совсем заврался из-за желания выручить Кыша. Но отступать было некуда, хотя Кыш, конечно, не умел читать, а я — писать ни одного слова. Долго слюнявя синий карандаш, я ждал прихода второго дыхания и вспоминал буквы. Потом заслонил от всех листок бумаги рукой, высунул язык и медленно вывел, стараясь не сделать ошибки: Кыш я тут, а рядом быстро, как взрослый, начеркал две строчки первых попавшихся под руку закорючек и прошептал: — Ну, Кыш! А ты давай читай на втором дыхании! Завхоз недовольно взял у меня письмо к Кышу и велел нам идти за собой. Мы спустились по лесенке в полуподвал. Но в помещение, где лаяли собаки, мы не вошли. Завхоз велел стоять в дверях, на площадке. Я видел, как он подошёл к решётчатой дверце и просунул развёрнутый лист моего письма в клетку. И через секунду я услышал звонкий, с подвизгиванием лай Кыша. Кыш, перелаяв остальных собак, кричал мне из своей клетки: «Я тебя ждал! Я не пил и не ел! Я тебя люблю! Возьми меня скорей отсюда!» Завхоз открыл дверь. Кыш что-то примолк, и не успел я опомниться, как он прыгнул ко мне на руки и за секунду, скуля, успел облизать щёки, нос и лоб, и я, прижавшись к нему, дрожащему, лицом, закружился на месте, чтобы никто не видел, как мы оба плачем от счастья… Ворчавшего завхоза я забыл поблагодарить. Дядя Сергей Сергеев остался улаживать с ним дела. А до выхода на улицу я шёл рядом с Володькиным, держа Кыша на руках. Оля шла поодаль, беседуя с неизвестно откуда взявшимся аспирантом Пашковым. Потом нас догнал дядя Сергей Сергеев. Пока мы не вышли на улицу, Кыш лаял на всех людей в белых халатах, а я его успокаивал. Прощаясь с нами, Володькин сказал мне: — Если будет сложное, особо важное дело, я приглашу тебя в помощники. Пойдёшь расследовать? — Только после уроков, — сказал я и от всей души пожал руку Володькина. Мне, конечно, хотелось расспросить, как он напал на след Кыша, но ещё больше хотелось домой и позвонить маме. А то у неё сегодня тоже особо важное дело и ещё волнения из-за меня с Кышем. Кыш всё время с большим любопытством к чему-то принюхивался. И я догадался: ведь мама положила в мой портфель булку с колбасой. — Вот придём и закусим как следует! — сказал я Кышу. «Р-ра! Ладно, потерплю. Это всё уже пустяки. Я больше терпел», — согласился он. Я слышал, как Пашков сказал Оле на прощание: — Советую поступать только в медицинский. Кстати, я принимаю экзамены по химии. Это не шутка! — Знаем мы вас, экзаменаторов, — ответила Оля. — В дни экзаменов вы оставляете свои сердца дома. Пашков засмеялся и помахал ей рукой. «Вот Пашков, — подумал я, — в очках и тоже лысый, как папа, а всё равно он красивей Рудика. И надо объяснить это когда-нибудь Оле». Оля вдруг заторопилась в школу, потрепала Кыша за уши, погладила чёлку и села в троллейбус. А мы с дядей Сергей Сергеевым пошли пешком. Глава 54 По дороге я подошёл к автомату и попросил набрать мамин номер. Когда мама взяла трубку и, волнуясь, спросила: «Да! Это я! Кто говорит?» — я сказал Кышу: — Ну-ка отвечай! — и поднёс трубку к его носу. Кыш услышал голос мамы и залаял. — Алёша! Это ты! Отвечай же! Я с ума тут схожу! — крикнула мама в трубку. — Нет, это говорит Кыш! — сказал я. — Я нашёлся и сижу на руках. Мы идём обедать. Очень охота есть! Мы не ели целые сутки. С нами дядя Сергей Сергеев. — Вот как! — удивилась мама. — Передай ему привет. …Как хорошо было не спеша идти по улице и смотреть на людей, на деревья, на дома и машины! А ведь вчера я бежал по этой улице к Снежке, ревел, и мне казалось, что вокруг мёртвая пустота… Прохожие смотрели на Кыша, и улыбались, и оглядывались на высокого, как Гулливер, дядю Сергей Сергеева, сменившего сигару на трубку… Уроки уже кончились. Нам навстречу стали попадаться сначала ребята из восьмой, а потом из нашей, двадцатой школы. Вдруг на меня налетел чуть не весь наш класс, и Тигра заорал прямо в моё ухо: — Двапортфеля! Что же ты мне не сказал! Мы бы сразу нашли. Всем классом! Где он пропадал? Я быстро рассказал про наши приключения, а сам искал глазами Снежку. Её среди ребят не было. «Новое дело. То Кыш куда-то пропадает, то Снежка. Может, обиделась на меня, что не взяли её с собой?» — подумал я. Больше всех радовался Кышу Тигра, и я, непонятно почему, вспомнил, как Вета Павловна просила нас рассказать, где мы были и что делали в прошлое воскресенье. Миша Яковлев тогда чуть не улетел с ВДНХ на ракете «Восток» в космос, а Тигра ничего не стал рассказывать и сквозь слёзы объяснил Вете Павловне, что всё у него было плохо… Очень плохо… Я вспомнил это и спросил: — Тигра, а что у тебя было плохого в то воскресенье? — А то ты не видел, — сказал Тигра. — Да ты что? Я ничего не видел!