«Он что, имеет в виду…» Ну да, конечно, что же еще? Те самые эксперименты на шимпанзе, которые, из-за невозможности согласовать их условия с принятыми в Канаде этическими стандартами по отношению к приматам, пришлось проводить в Сибирско-Дальневосточной республике. Результаты оказались потрясающими, гнев эго-защитников — тоже. — Да, и это было очень впечатляюще, но… — Джоан помолчала. — Если вы намереваетесь использовать ту же технологию в случае с моим сыном, то это плохая идея. — Миссис Мейерс, с тех пор мы успели продвинуться далеко вперед. Вообще, это уже качественно новый уровень в сравнении с тем, что было. И мы прекрасно отдаем себе отчет в когнитивных различиях между видами. Сейчас у нас есть всё — техника, математические модели, специалисты. Кстати, — добавил Кох, — мы использовали в том числе некоторые наработки по матмоделированию из вашей последней публикации. «Ты серьезно думаешь, что меня этим можно купить? Но давай все-таки взглянем правде в глаза, Джоан. Твой сын, если все оставить как есть, вполне возможно, скоро умрет. Его состояние — хуже некуда. Почему ты так неуверенна?» — Что ж, ваше учреждение, безусловно, имеет очень хорошую репутацию… — («Да в свое время я бы обмочилась от радости, если бы могла устроиться туда работать».) — Но мне бы все-таки хотелось ознакомиться с некоторыми… м-м… техническими подробностями. Я, конечно, не столь высококлассный специалист, но в чем-то разбираюсь. — Мы можем дать вам такую возможность. Скажу больше: я как раз собирался сообщить, что мы готовы предоставить вам работу в проекте. «О, да неужели?» Кох добавил: — И, миссис Мейерс, смею вас заверить, вы явно недооцениваете свои профессиональные способности… «Ну конечно, я же, блин, способна на равных тягаться с хайвами и прочими интеллектуальными монстрами. Само собой». — …Даже история вашей научной карьеры, ваше рвение… «Твою мать, у тебя вообще есть чувство меры?» Положение Джоан было неловким. Ей было совершенно ясно, что ее банально покупают, прикрываясь при этом дешевейшей лестью, но отказываться было бы непростительной глупостью. То, что они предложили работу, было для Джоан все-таки довольно неожиданно. Неужели они думают, что ей не хватило бы надежды на спасение Алана, поданной хоть в каком-то виде, и для верности решили подбросить еще приманку? Самое смешное, что и в этом случае отказывать неправильно. Проблемы с деньгами давали о себе знать, и… Наверное, глупо — но почему-то ей представлялось, что так она была бы ближе к сыну. Хоть немного. — Ладно, хорошо. — Джоан снова взяла стакан. Пальцы так плотно сжали стекло, что ей казалось, еще чуть-чуть — и он лопнет в руке. — Я согласна с тем, что вы предлагаете. Однако мне нужно поговорить с женой. Думаю, вы понимаете. — Разумеется. «Поговорить с женой». Джоан была почти уверена, что Эмма тоже согласится, но разговор тем не менее обещал быть непростым. * * * 2082, лето Эмма проснулась около девяти утра. День был свободен — смена в баре (под фармой, иначе к середине смены будешь как выжатый лимон) только послезавтра. Не обнаружив рядом Джоан, женщина не слишком удивилась. Просмотр сообщений лишь подтвердил догадку. «Я ушла на работу. Тебя будить не стала. Если будет что-то важное — сразу сообщу. Целую». Ниже было добавлено: «Спасибо за то, что было ночью». Эмма знала, что эти слова искренние — то, что она чувствовала во время их связи, было трудно подделать, если вообще возможно. По крайней мере ей очень хотелось верить в это. С тех пор как Джоан устроилась на новую работу, они довольно мало времени проводили вместе. Гораздо меньше, чем хотелось бы. Джоан теперь была загружена сильнее, чем в дни преподавания и исследовательской деятельности в Университете Британской Колумбии. Временами казалось, что она просто одержима новой работой, но Эмма не считала себя вправе осуждать супругу, даже зная, что та находится в проекте на вторых, если не на третьих ролях. Джоан вполне могла бы делать все дистанционно — но редко этим пользовалась. Такое положение вызывало неприятные чувства. Когда жена оставалась работать дома, Эмма старалась не отвлекать ее, как бы того ни хотелось. Она видела, как Джоан погружается в работу, не желая признавать своей незначительности в общем деле. Это место было для нее дополнительным стимулом, брошенной ей костью — если вдруг одной надежды на возвращение Алана окажется мало. Возможность чувствовать себя сопричастной процессу, а не просто сидеть и ждать результатов, и, конечно, приличная зарплата. Проект хорошо финансировался сверху — со стороны министерства здравоохранения, военных (их интересовали перспективные разработки в сфере искусственного интеллекта), а также из негосударственных источников. Несмотря на очевидность того факта, что сын много значил для Джоан, отношения этих двоих были непростыми. Однажды во время разговора, переросшего в ссору (все началось со спора, насколько значимы жизни эго-систем помимо человеческих, но то, похоже, был лишь повод), Алан сказал матери, что ненавидит ее, и Джоан просто взорвалась. Эмма тщетно пыталась успокоить обоих — они словно не замечали ее. В тот субботний вечер Алан ушел и вернулся лишь на следующий день. Пока Джоан, все еще кипя, медленно успокаивалась, Эмма без конца пыталась дозвониться Алану, но он упорно отказывался отвечать. Наконец три часа спустя Алан позвонил сам. Он сказал, что ему есть где переночевать. Эмма волновалась за сына и заснула лишь далеко за полночь. По возвращении Алан получил из уст Джоан вымученные извинения. Эмме удалось убедить ее сделать этот скромный шаг к примирению, сдержав до сих пор, похоже, кипящий внутри гнев. Алан кивнул, сказал, что тоже наговорил лишнего, и закрылся в своей комнате. Все это напряжение было вызвано не одной только разницей в этических позициях, и Эмма это хорошо понимала. В частности, Джоан недолюбливала девушку Алана, Карлу, и порой отпускала в ее адрес едкие шуточки и неодобрительные комментарии. В таких случаях обычно тихий Алан вспыхивал, не скупясь на ответные словесные удары. Карла Уилсон… Эмма знала о ней мало. Года на полтора старше Алана. Довольно милая. Алан не горел желанием посвящать мать в подробности, да она и не пыталась его расспрашивать. Отец Карлы, судя по всему, был человеком достаточно обеспеченным, и занимался эго-этичным бизнесом по производству одежды; больше Эмме ничего не было известно. Вскоре после происшествия Карла, сама не своя, связалась с Эммой, и потом то и дело старалась узнавать, как Алан. Нет, думала Эмма, то, что между ними — не простое баловство. Карла присылала деньги на счет Эммы. И та продолжала их принимать даже после того, как Джоан стала получать значительно больше на новом месте. Эмме было почему-то очень трудно сказать Карле «нет». Да и мало ли что могло случиться, так ведь? Но все равно Эмме также было и весьма неловко. Эмма старалась общаться с Карлой сама по себе, не сообщая об этом Джоан. В последний раз, когда эти две встретились (Карла ждала Алана, пока тот собирался), кончилось плохо. Джоан подошла к девушке и негромко, с холодной насмешкой спросила: «Ну и как? Ты его уже трахнула? Тебе понравилось?» Эмма помнила до сих пор: они стоят друг напротив друга, Джоан смотрит на Карлу, та сжала кулаки и словно вот-вот скажет что-то в ответ, но спустя секунду поворачивается и, ни слова не проговорив, выходит за дверь. Эмма ошарашена, она не ожидала услышать такое из уст жены. Наконец подходит Алан и сразу замечает, что Карла ушла. На его лице появляется недоуменное выражение, но, увидев Джоан, он как будто все понимает и выскакивает из квартиры. Это был не единственный раз, когда поведение Джоан отталкивало и даже немного пугало. Время от времени Джоан совершала неожиданные поступки и говорила неожиданные слова, а иногда создавалось впечатление, будто она каким-то образом знает больше, чем все остальные вокруг. Возможно, зачастую так и было — расширенное рабочее пространство сознания поднимало способности Джоан к анализу и синтезу до недоступного обычным людям уровня. Даже с работающими не в полную силу имплантатами ее перекроенный мозг функционировал иначе. К ее чести, Джоан не хвасталась фактом своего превосходства. Да и факт этот имел издержки. Регулярные посещения психиатра не были для нее пустой формальностью: для каждого, уходящего все дальше от ментального уровня Homo sapiens, существуют значительные риски. Неучтенная индивидуальная особенность может привести к серьезному расстройству после комплексной перепланировки или даже простого курса стимуляторов мозговой активности. Сами психотерапевты и психиатры, практически все — усовершенствованные и тщательно отлаженные в соответствии с профессиональными стандартами, обычно работают в связке с ИИ, часто в режиме глубокой интеграции, а не только используя в качестве экспертов-консультантов. Мало того, что специальность не из легких — для чистого, без правок, человека бывает просто невозможно иметь дело со сверхинтеллектуалом. Но кто бреет брадобрея? Психиатров как-то аттестовывали, должны были… Но если сам психиатр зашел далеко в своем совершенствовании, кто адекватно проверит его? Другой такой же? Как именно это работает? Мысли, типичные для модофобов, пресловутая концепция «кризиса доверия» по отношению к людям с расширенными возможностями и к сложным ИИ. Вот только на деле все работало куда лучше, чем могло казаться технофобам. Эмма корила себя за то, что в некоторые моменты жизни, пусть и в очень малой степени, позволяла себе подобные страхи. За все проведенное вместе время она лишь изредка испытывала это гадкое, нежеланное отчуждающее чувство. И когда оно появлялось, Эмма изо всех сил старалась его прогнать. Так. Привести себя в порядок после сна, одеться, надеть линзы… Скоро, согласно расписанию, должны были доставить завтрак. Услуги были оплачены на месяц вперед, при желании можно было легко и быстро изменить заданное меню или вообще отказаться от доставки. Эмма вспомнила, как ей самой приходилось быть доставщицей еды. Ужасная, выматывающая работа. Минут через десять пришел курьер. Эмма взяла заказ и поблагодарила работника — молодого паренька. Закрыла входную дверь, вернулась на кухню и сделала эспрессо. Закончив с едой, допив кофе и прибрав за собой, Эмма позвонила Карле. Как бы к той ни относилась Джоан, стоит сообщить об изменении состояния Алана. Карла ответила довольно быстро. — Да, миссис Карпенко? В ее голосе Эмме послышались нотки волнения. — Здравствуй, Карла… — Замявшись со вступлением, Эмма решила сразу заговорить по существу: — Я знаю, ты очень волнуешься за Алана, и есть новости. — Что с ним? — Похоже, он… начинает приходить в себя. Правда, пока мало что известно точно. — Здесь голос Эммы слегка дрогнул. — О, большое спасибо, что вы позвонили, миссис Карпенко. Когда… когда я смогу его увидеть? Вопрос мог показаться слегка наивным, но было бы странно, если бы она его не задала. — Если честно, не знаю. Пока что трудно сказать. Я обязательно сообщу тебе, как станет известно. — Да, конечно. Хорошо. Я все понимаю. Еще раз спасибо вам, что позвонили, миссис Карпенко. — Карла, и еще… Я бы хотела поблагодарить тебя за помощь. — О, не стоит. Если что-то нужно, только скажите. — Э… нет, спасибо. Пока ничего. Эмма вспомнила, который час, и почувствовала себя глупо. Она не знала в подробностях, чем занимается Карла, но время для звонка более чем вероятно было не самое удобное. — Кстати, извини, может, сейчас тебе неудобно говорить? — Нет-нет, все нормально. Они распрощались. «Вряд ли девчонка так плоха, как думает Джоан», — сказала себе Эмма. Она снова взглянула в окно. Погода была ясная, яркий солнечный свет и редкие облачка на светло-голубом небе. Согласно прогнозу, к полудню должно было разойтись до тридцати по Цельсию, не меньше. Выходной обещал быть жарким, как и все лето в этом году. Внизу проезжали автомобили, характерно шурша шинами — видимо, недавно прошел дождь, и покрытие пока оставалось влажным. Эмма принялась изучать фид. Даже в такие непростые минуты интернет-зависимость никуда не уходит… «Да здравствует сетевая прокрастинация». Этот процесс совсем скоро прервало короткое сообщение от Джоан: «Алан хочет тебя видеть. Приезжай». Наконец-то. * * * Запись из дневника: