— Расследование одно провожу. — Уклончиво ответил Мамедов. В эту минуту им принесли заказ. Все та же рыжая официантка, как робот, выставила содержимое подноса на стол и, не удостоив приятелей взглядом, направилась к соседнему столику, где томилась ожиданием немолодая парочка. — Ну и мымра! — не удержался от нелестного замечания по адресу официантки Женька. — Человек более впечатлительный распростился бы с аппетитом, пообщавшись с этой корягой! Окинув критическим взором цыпленка, он принялся не спеша протирать салфеткой вилку. Алискер молча приступил к салату из крабов. — Расследование, говоришь? — Замешкавшийся было Евгений как будто осмелел. — Вот мои корочки. — Алискер положил на скатерть свое удостоверение. — Частный детектив? — Женька с уважением посмотрел на Мамедова. — А че ж ты сразу не сказал? — Налаживал личные контакты, — иронично отозвался Алискер. — При помощи водки и краковской? Мамедов улыбнулся. Женька ему решительно нравился. — Давай лучше про баб поговорим, а? — Про Беспалову. — Ну, работала она, работала, а потом — бац! — перестала, — цинично усмехнулся Евгений. — Я серьезно. Расскажи о ней. — Классная девка была! Только со вкусом не очень дружила. Ну, правда, после того, как я дал ей несколько дельных советов, кое в чем разбираться стала. Без ложной скромности, — Женька с усмешкой посмотрел на Алискера. — Приехала она в Тарасов из Красногвардейска. Есть такой глухой, но милый сердцу уголок… — Жень, ты мне глубоко симпатичен, но… — Насколько глубоко? — Женька рассмеялся, хитро прищурив глаза. — Без поясничанья, можешь? — Алискер смерил его строгим взглядом. — Могу. А что ж мы коньяк не пьем? — На дессерт оставим. — В общем, приехала она из провинции. Девка видная, высокая, двигалась неплохо. По мне — поработать с ней серьезно — любой Тарлингтон сто очков вперед бы дала! Фотогенична, трудолюбива. Вот только зазнаваться в последнее время стала и как-то поглупела, что ли? — Ты ее хорошо знал? — Я с ней спал. Хотя это, в большинстве случаев, не показатель. — У тебя с ней роман был? — У меня почти с каждой из моделей рано или поздно он бывает… — усмехнулся Женька. — Понятно. — Алискер многозначительно посмотрел на него. — И долго ты с ней спал? — Тебя это как детектива или как мужика интересует? — И то, и другое… — Люблю честных людей! Не долго. — Что так? — Какая-то она, говорю тебе, другая стала. Капризная, мелочная, с прикидкой да приглядкой. Исчезла в ней, как бы это сказать, непосредственность, что ли. И осталась одна посредственность, — рассмеялся своему каламбуру Женька, — и в постели тоже… «Все человеческое исчезает с ее лица…» — как сказал поэт. А все-таки странно и даже жутко, согласись, когда узнаешь, что с твоей подружкой, с которой ты еще недавно в постели кувыркался, случается такое… Женька погрустнел и принял задумчивый вид. — «…как та пугающая лучшая подруга, что спит с тобой…» — процитировал он после небольшой паузы. Бр-р-р! Лучше поэта никто не скажет. Это Моррисон про смерть написал, — пояснил он, ловя на себе вопросительный взгляд Алискера. — А потом у нее появились деньги. Ох уж эта проза бытия! Не просто деньги, а много денег, по нашим совдеповским понятиям, разумеется. — Откуда же у нее взялись деньги? — В том-то и дело, что никто об этом не знал. В общем-то, наши девчонки не бедствуют, но Машка всех перещеголяла. И это учитывая то, что работать стала меньше. То она на больничном, то просто прогуляет. Несколько заказов из-за нее задержали. — Может, у нее спонсор какой появился? — Мамедов поднял глаза от тарелки с салатом. — Может быть, — пожал плечами Евгений, давая понять, что ему сие неизвестно. — А где она жила? — Машка приехала в Тарасов со своей подружкой, Ольгой. У той мордашка ничего, только ростом не вышла для модели. Так вот, они сначала вместе комнату снимали недалеко отсюда, а как у Марии деньги появились, она на квартиру переехала, а подружка так и осталась в комнате. Она потом секретаршей в какую-то фирму устроилась. Вообще, она с головой дружит, в отличие от Беспаловой. — А что, та совсем уж дура была? — Ну, дурра — не дура, — Евгений положил обглоданную цыплячью косточку на край тарелки, — витала где-то в облаках, ждала манны небесной. Мечта у нее была, уехать заграницу. Она даже загранпаспорт сделала, — он невесело усмехнулся, — уехала. — Как ты говоришь, фамилия ее подружки? — Рыбакова. — Говоришь, она недалеко живет? — Я точного адреса не знаю, если хочешь, после обеда дойдем до нее. Я был там пару раз, когда они еще вместе с Машкой жили. Так ты что же, ее убийцу ищешь? — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Мамедов, — а как она погибла, ты не знаешь? — Ее нашли в подъезде дома на улице Тараса Бульбы. Ножевое ранение в живот. Сосед возвращался домой, а она у лифта лежит. Он скорую вызвал, но до больницы ее не довезли. — Она там жила? — Никто этого не знал. Она, оказывается, туда недавно переехала. — Может быть, захотела жить поближе к работе? — предположил Мамедов. — В том-то и дело, что это не ближе. Главное, никому об этом не сказала. — Не знаешь, у нее ничего не пропало? — Серьги и цепочка остались на ней, а вот пустую сумку нашли в двух кварталах от дома. — Откуда такие сведения, Жень? — недоверчиво посмотрел на него Мамедов. — Да нас же всех там опрашивали, кто где был тридцатого апреля вечером. — Проверяли алиби… — Вот-вот. Ну так потихоньку все и прояснилось, или почти все. — А в вашем агентстве она с кем-то дружила? — Характерец, надо сказать, у нее был не ахти какой! Пожалуй, ближе всех она была с Любкой Городницкой и Оксаной Цой. — А где их можно увидеть? Ты адреса их знаешь? — Да зачем тебе адреса? Приди завтра с утреца, они все в агентстве должны быть. — Хорошо. — Мамедов добавил немного коньяка в кофе и поднял рюмку с остатками напитка. — Ладно, — Женька поднял свою рюмку, — давай помянем Марию, — и одним махом опрокинул содержимое в рот. — Ну что, — Мамедов вопросительно посмотрел на него, — пошли? * * * — Здесь направо, — Женька, сидевший на переднем сиденье рядом с Алискером, показал пальцем, куда свернуть, — тормози, приехали. Мамедов остановил «Ниву» на тихой улочке недалеко от центра, застроенной старыми одно— и двухэтажными домами. Выйдя из машины, они прошли во двор, в дальнем конце которого стоял новый туалет из свежеструганных досок. — Удобства во дворе, — произнес Мамедов.