Две огромные немецкие овчарки при их приближении беспокойно забегали за забором из сетки рабицы, и вскоре двор огласился их злобным лаем. Женька подошел к низкой деревянной оградке с покосившейся калиткой и, перегнувшись, снял крючок. Он вошел в крохотное пространство палисадника, куда выходили две двери. Приблизившись к правой, надавил кнопку звонка. — Навряд ли она сейчас будет дома, — Женька надавил на кнопку еще раз. — Давай спросим соседей, — Алискер поискал глазами звонок у левой двери и, не найдя, постучал в маленькое окошечко. За дверью раздались шаркающие шаги, но прежде чем она открылась, прошло еще не меньше минуты. Когда же дверь со скрипом отворилась, Алискера обдало запахом рыбы и еще какой-то кислятины. Поморщившись, он сделал шаг назад. Сгорбленной старухе, появившейся в проеме, можно было дать лет двести. Совершенно непонятно было, во что она одета: голова повязана пестрым платком, платок побольше прикрывал ее старческие плечи, несколько юбок, как у цыганок, торчали одна из-под другой. Двигалась она с большим трудом, но подслеповатые слезящиеся глаза смотрели на Алискера с живым интересом. — Мы ищем Олю, — произнес Алискер, указывая на соседнюю дверь, — она здесь комнату снимает. Возле бабкиных ног, обутых в старые кожаные тапки, отороченные мехом, терлась пара кошек. — А-а? — старушка приложила сложенную рупором ладонь к уху. — Мы ищем вашу соседку, — наклонившись к ней, крикнул Мамедов. — Нету ее, — поняла, наконец, старушка. — Когда она будет? Овчарки у дома напротив немного успокоились и теперь только порыкивали. — Не знаю, милый, ее уж, почитай, два дня как нету. — Два дня? — Алискер сделал удивленное лицо, — а где же она? Может, загуляла, а? — Все может быть, — философски заметила старушка, — только раньше она так надолго не пропадала. Да вы уж не первые, кто ее разыскивает. Вчерась тоже двое приходили. — Наверное, приятели, — как можно громче произнес Мамедов. — Может кому и приятели, только не Оле. — Это почему же? — спросил Мамедов. — Потому, — старушка наклонившись, погладила своих кошек, — вот взять к примеру вас, сразу видать, люди порядочные. А энти приперлись ни свет ни заря, весь двор перебаламутили, я с ними даже разговаривать не стала. Тьфу, — старушка в сердцах плюнула на порог. — Понятно, — задумчиво произнес Алискер, — а как хоть они выглядели? — Эти двое-то? Ну, знамо как выглядели, как уроды какие. В костюмах с ненашенскими надписями, в глазах туман, на головах ежики. Тьфу, как после пятнадцати суток. — Ага, бритоголовые, значит? — решил уточнить Мамедов. — Во-во, милай, совсем безголовые, — согласилась старушка, — а вы что же, Олины приятели? — Приятели, — Мамедов достал из кармана визитную карточку и вложил в старческую руку, — у меня к вам будет просьба: передайте это Оле. Попросите ее позвонить, скажите — это очень важно! — Передам, милок, че ж не передать, — старушка снова потрепала кошек по загривкам, — как только ее увижу, так сразу и передам. — Спасибо вам, бабушка, вас как звать-то? — Бабой Верой меня здесь кличут, люди хорошие и за хлебом и за молоком мне ходят, и животным моим рыбки приносят. Она, похоже, еще долго могла бы рассказывать о своей жизни и о помощи сердобольных соседей, но Алискер с Женькой попрощались с ней и пошли к машине. Женька попросил отвезти его домой. — Поехали, — сказал Алискер и нажал на педаль акселератора. * * * На обратном пути Алискер заскочил в «Сигму-А», поинтересовался, не приняли ли они решения по поводу установки дверей и сигнализации. — Пока думаем, — заместитель директора, плотный усатый мужчина с плешью вяло покуривал, сидя за огромным столом. — Если возникнут какие-то сомнения, сразу звоните, — Алискер даже не присел, — с прошедшими вас. — Ага, — ответил зам, встал и, подойдя к холодильнику, достал две бутылки пива, — не хочешь? — Благодарю, я за рулем. Ну так до встречи? — попрощался он. Когда он поъехал к офису «Кайзера», часы на приборном щитке его «Нивы» показывали половину четвертого. В конторе было тихо и прохладно как на осеннем кладбище. — Привет, Алискер, — Антонов-старший вышел из дежурки. — Здорово, Шурик, — Мамедов пожал протянутую ему руку, — ты сегодня дежуришь? — Да, сегодня с Маркеловым. — Как у Валандры настроение? — С утра к ней патрон заходил, а после его посещений, сам понимаешь, какое может быть настроение. * * * Затрахала меня мещеряковская въедливость. Ну что человеку спокойно не сидится? Все-то ему нужно знать, во все сунуть свой мясистый нос. Ну, понятно, достала тебя дома жена, так приди на работу, возьми книжку какую и отдыхай от дома. Так нет же, надо на мне отыграться! Подумаешь, мэр его не поставил в известность, напрямую ко мне обратился! Так работа у меня такая, деликатная. Ты скажи спасибо, что я тебя в известность поставила. Никакой личной жизни. Откуда-то узнал про Виктора! Я же не бегаю за ним по подвальчикам. Прошлый раз все совершенно случайно получилось, ей богу. Возвращалась домой после десяти вечера, забыла Максу мюсли его любимые купить, спустилась в этот магазинчик, он круглосуточно работает, а там шеф собственной персоной! Водочки уже принял и пивом ее, родимую, запивает. Ладно бы еще заведение было приличное. Два ободранных стола, вокруг которых трутся недоросли из ближайшего общежития. И Мещеряков. В помятом, как всегда, костюме, да еще продавщице глазки строит. Но это же его дело. Я-то ему ни словом об этом ни обмолвилась. А он запомнил. Вот теперь и расхлебываю. Вообще-то как профессионал, администратор он свое дело знает. Ну создал структуру, которая приносит тебе стабильный немалый доход, и отдыхай! Так нет же, ему надо и мою жизнь наладить. Я отложила тетрадь и ручку и закурила. Взгляд Вершининой скользнул по висевшему над журнальным столиком портрету Ларошфуко кисти одного тарасовского «пикассо». Полотно было подарен Валандре мужским коллективом «Кайзера» на Восьмое марта и с тех пор не переставало забавлять ее или раздражать — смотря по настроению. Сейчас его барометр замер где-то на нуле. Волна недовольства дотошностью Мещерякова схлынула, но во рту оставался неприятный привкус досады. Как раз за этим «смакованием» и застал ее Мамедов. Постучав в дверь, он толкнул ее и вошел в кабинет. — Валентина Андреевна… — Мамедов застыл посреди комнаты. — Садись, Алискер, что у тебя? — Ситуация следующая, — он снял плащ и, перекинув его через спинку стула, подсел к столу, — Беспалову убили в подъезде дома по улице Тараса Бульбы, где она незадолго до этого сняла квартиру. Прежде она жила на улице Рыжова сорок пять дробь девятнадцать. Мне кажется она… — Не торопись с выводами, Алискер, — прервала его Вершинина, — давай сначала факты. — Почему-то она поменяла жилье, и через несколько дней ее убили. — Как это произошло? — Ударили ножом в живот. — Оружие нашли? — Не знаю, сегодня у многих нерабочий день. Мне удалось поговорить только с фотографом «Олл старз»… — И все? — в голосе Вершининой появилось недовольство. — Нет. Еще я нашел дом, где снимает квартиру Ольга Рыбакова. Она приехала в Тарасов вместе с Марией, и они там сначала жили вдвоем. — И что же? — Вершинина достала из пачки «Кэмела» сигарету и закурила. — Соседка Рыбаковой сказала, что та уже два дня не появляется дома и что кроме нас ей интересовались бритоголовые ребята. — Так, так, — Вершинина на минуту задумалась, выпуская дым через тонкие ноздри, — отлично, очень хорошо. — Не понял, — черные брови Мамедова вопросительно округлились. — Ну как же, Алискер… — она покрутила сигарету в пепельнице, — а тебя еще Визирем прозвали! За что спрашивается?