— Наташа какая-то, узкоглазая одна и Люба еще… Так по крайней мере к ней Машка обращалась. — А из парней, кроме фотографа? — Два парня. Один — бой-френд Машкин, Сергей Зарубин, а другой — ой, не помню, как фамилия, его Кунгуром называли все. Он манекенщик. — А вы не могли бы вспомнить, что было тридцатого апреля? Рыбакова работала? — Толкушкин не сводил своих зеленых проницательных глаз с Анжелики. — Работала как обычно. Свет, какой день недели был тридцатого? — Пятница, по-моему, — Света подняла глаза от папок. — Был короткий день, в три уже разошлись. — Анжелика покусывала кончик карандаша. — К ней на работу никто не заходил? — Да нет, — напрягая память, Анжелика приподняла свои красиво изогнутые брови. В кармане Толкушкинского плаща запиликал сотовый. — Толкушкин, — коротко сказал он, прижав трубку к уху. Звонила Вершинина. Она сообщила, что у Рыбаковой есть приятель, который тоже работает в «Тарасовмонтаже», и просила параллельно навести справки и о нем. Спрятав сотовый, Толкушкин обратил ясный взгляд на Анжелику. — А молодой человек у Рыбаковой есть? — Толкушкин сверлил ее глазами. — Да, он здесь тоже работает, Лешка Бодров. Он снабженец. — Подождите, я сейчас узнаю, — предложила опять свои услуги Светлана, с деловым видом пододвигая к себе один из трех телефонов. — Вы очень любезны, — улыбнулся Толкушкин. — Валюш, привет, там Бодров не появлялся? — мягко произнесла она в трубку. Пролетела минута. Света чутко внимала тому, что говорила ей «Валюша». Наконец, она повесила трубку. — Лешка сегодня был, но полчаса назад уехал на объект. — А адрес его нельзя узнать? — Толкушкин нежно посмотрел на услужливую Светлану. Хотел он того или нет, но с ней, как оказалось, общаться было намного приятней и проще, нежели с Анжеликой. — А что мне за это будет? — улыбнулась та, уже вставая из-за стола. — С меня бутылка шампанского, — Толкушкин продолжал поглядывать на Анжелику, хотя в глубине души отчаялся преуспеть в деле завоевания ее расположения и доверия. «Наверное, я не в ее вкусе. Алискеру бы повезло больше,» — с горечью подумал незадачливый Валера, мысленно прощаясь со своими смелыми упованиями. — Посиди, — встрепенулась Анжелика, — я сама схожу. Она стремительно поднялась и вышла из приемной. Света застыла на месте. Толкушкин не ожидал такого разворота событий. — А хотите я вам одну интересную вещь скажу, — Светлана сделала попытку привлечь к себе внимание. — Какую? — Толкушкин замер в ожидании, тупо уставясь на дверь. — Может быть, это вам не покажется странным… — начала издалека Светлана, — я работала здесь четвертого мая вместо Анжелики, у нее отгул был. Так вот… В этот момент дверь распахнулась и в приемную влетела Анжелика. — Записывайте адрес: Кизлярская семьдесят восемь, квартира тридцать три. — Прямо, возраст Христа, — обиженно и иронично заметила Светлана, сделав умную физиономию. — Отлично, — записав адрес в блокнот, Толкушкин с удвоенной благодарностью взирал на Анжелику. — Ну так как насчет шампанского? — впервые за все время разговора улыбнулась Анжелика. Конечно, Толкушкин не мог ни подивиться про себя произошедшей с «гурией» метаморфозе. Он еще верил в лучшие побуждения, поэтому, наперекор трезвой очевидности, перемену в поведении Анжелики склонен был приписать чему угодно, только не обещанию презентовать ей за услуги бутылку напитка, изобретенного веселым аббатом Бургиньоном. Что поделать, если молодые люди предпочтение отдают не душевным сокровищам, а физическому совершенству? И даже такой начитанный малый, как Толкушкин! — С превеликим удовольствием. Может, мы полчасика где-нибудь посидим? Толкушкин был, что называется, на седьмом небе, поэтому послал к черту деликатность. Он забыл ни только о Светланиной любезности, но даже о ее присутствии. — Свет, я быстренько… Все равно Константиныча нет, а? — Анжелика уже открыла шкаф и снимала с плечиков элегантное черное пальто. — Иди уж, — махнула рукой Света и зарылась в бумаги. — А что вы мне хотели сказать? — выйдя из счастливого забытья, обратился к ней Толкушкин. — Ничего особенного, — усмехнулась она, — думаю, для вас это не будет иметь никакого значения. — И все же? — настаивал Толкушкин. — Я же сказала, что это не имеет к делу никакого отношения, — резко ответила раздосадованная Света. — В таком случае, до свидания и спасибо за помощь, — Толкушкин пропустил вперед себя Анжелику. — Всего, — сухо отозвалась Светлана. * * * Алискер полулежал в постели. Его многострадальная голова покоилась на высоко взбитой подушке. Валандра в белом халате стояла рядом с тумбочкой и деловито выгружала из пакета продукты. — Так, вот тебе сок, ты же ананасовый любишь? Болдырев тут еще томатный купил и нектар… Вскоре на тумбочке уже громоздилась гора фруктов и деликатесов. — Заставь дурака молиться… — усмехнулся Алискер, — зачем он столько всего накупил? — Как это зачем? Ты поправляться-то думаешь? — Вершинина села на стул. — Что врачи говорят, серьезно это? — она кивнула головой, показывая на забинтованную руку Мамедова. — Да нет. Скоро буду как новенький! — Алискер сглотнул слюну. — Тошнит? — сочувственно спросила Валандра, поглаживая его по здоровой руке. — Немного. Не очень приятно, конечно. — Алискер улыбнулся. Сидя рядом с Алискером, Вершинина ловила на себе заинтересованные взгляды его соратников по палате. — А народищу-то! — Валандра окинула взглядом комнату, — как сельди в бочке! Может, с врачами поговорить, перевести тебя в люкс? — Не стоит беспокоиться, Валентина Андреевна, я уже здесь со всеми перезнакомился. А потом, я думаю, что надолго я здесь не задержусь… — Врачам виднее… — Я с ума сойду… — Алискер прикрыл веки. — Не надо так отчаиваться! — Вершинина потрепала Мамедова по плечу. — Выглядишь ты неплохо, бледный только… Она внимательно посмотрела на Алискера. — Толку-то! Валяться здесь, в то время, как… — Расследование идет своим чередом. — Но я как бы ни при чем! — с досадой в голосе произнес Мамедов. — Перестань, Алискер, а то я заплачу! — рассмеялась Вершинина, смахнув несуществующую слезу, — ты уже принял участие… — на ее лице вновь появилось серьезное выражение. — … жизнью рисковал. Да и вообще человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив как это ему кажется самому, — процитировала она своего любимого Ларошфуко, — кстати, пижама тебе очень идет… Вершинина опять улыбнулась. — А вам, Валентина Андреевна, этот халатик тоже очень к лицу, — шутливым тоном произнес Мамедов. — Спасибо за комплимент! Ну, а если ты так переживаешь за ход расследования, то имею тебе сообщить, что сегодня я сама ездила в агентство, общалась с Жуковым Женей и манекенщицами.