Повезло, что тут дороги до сих пор чистят. А может, просто снега давно в долине не было, потепление есть потепление. Я тут же принялся вертеть головой, высматривая ближайшую вершину. Нет, ну наверху всё лежит, как положено. Не то, чтобы у меня был какой-то выбор, но хотя бы с этим лучше бы без проблем, а то пешком-то я скоро буду не ходок. Снова прислушался к себе. Нет, всё равно пока ничего не чувствую. Да оно и к лучшему. Автоводитель послушно свернул с трассы в тоннель на юг. Помаши Тиролю ручкой, когда ещё свидимся. Теперь до упора серпантинами. Помню, когда-то тут по субботам с утра выстраивалась вереница домов на колёсах с немецкими бундесномерами из желающих покатать на выходных, иногда с ночи стояли до самого съезда на Нойшвайшайн. Сейчас тут было до того пусто, что редкая встречная машина казалась сродни летучему голландцу — дурным призраком в утренней дымке, которому реально хотелось помахать платочком на удачу. Кажется, начинает понемногу накрывать. Я достал из кармана заветную капсулу и, хмыкнув, проглотил. Третья. На этом всё. Молчаливый Ишгль промелькнул за окном почти незаметно глазу — всего пара огней в окнах, где-то на самом верху тянется единственный угольный дымок из печной трубы. Были времена, когда в таких долинах в безветренную погоду смог стелился до самого низа, плотными слоями сползая по берегам Инна. Да что там «были», считай, зимой девятнадцатого года перед самой ковидлой спутниковые фотки все друг другу пересылали, отсюда и с севера Пьемонта. Мол, смотрите, не хуже Китая загрязняем. Куда только всё подевалось. Серпантин тем временем забирал всё круче, понемногу превращаясь в едва прикрытую асфальтом горную тропу, на которой вдвоём уже и не разъедешься. Автоводитель снизил скорость до черепашьей, по очереди взрёвывая двигателями при пробуксовке. Вот она, как её, деревня Фимбаталь. Разглядев выходящую ко мне из-под деревьев фигуру, я решительно хлопнул над приборной панелью по сенсору аварийной остановки. Приехали. Встречающий молча стал в сторонке, дожидаясь, когда я переоденусь в горное, после чего так же молча бросил мне ключи от снегохода и тут же полез в кабину. Машину надо было отогнать обратно на север и там аккуратно уронить в Инн. — Где техника? Хмурый кивок в сторону ближайших хвойных зарослей. Он вообще по-немецки говорит? — Там всё как договаривались? — Угу. Боковое стекло без дальнейших комментариев полезло вверх, а шины зашуршали по асфальту, мучительно разворачиваясь в три приёма. Минуту спустя я остался один. Оно и к лучшему. Кто его знает, насколько я успел наследить. Но не будем беспокоиться о других, будем беспокоиться о себе. Так, у нас остался час, прежде чем выглянет солнце. Проверив, что доска на месте, я завёл снегоход, подёргал ручку газа, прислушался, вроде норм, и поспешил вверх по склону. По дороге было бы проще и не так круто в гору, но я неплохо помнил эту местность по старым временам, справимся, и время сейчас дороже безопасности. Минут пятнадцать спустя я уже выбрался к верхней станции канатки, откуда открывался вид на знаменитую чашу Ишгля. Удивительно было наблюдать эти места без единого следа гребёнки ратрака, без единого зигзага любителей целины. Только широкие языки лавинных сходов полосовали чистоту нетронутого снежного покрова. Такой вот уникальный скитур. Сколько тут уже подъёмники не работают? Выходило, что скоро пять лет как. Получается, местным сюда хватает ума не соваться, если засыплет, считай тебе хана. Разогретый снеговой поток за минуту, остывая, смерзается в камень, даже если глубина над тобой будет всего метр, всё равно ты труп. И вот туда зачем-то лезу я, на свою голову. Остановившись в тенёчке отдышаться, снял с руки перчатку, растопырив пятерню. Пальцы ходили ходуном, в глазах расплывалось. Да уж, плохо дело. Термобельё наверняка уже насквозь. А ведь я ещё даже не наверху. Снегоход с рёвом двинулся в сторону восточной части гребня. Тут в общем-то недолго, метров семьсот перепада высоты, если я правильно помню. Главное всё делать быстро. Впереди уже вовсю светлело хмурое небо. Спустя полчаса я уже стоял на заветном гребне рядом с табличкой «дьюти-фри ран». Давным-давно она меня очень насмешила. Как-то я не думал, что за этой горой — уже Свисс. Человеческий топологический кретинизм породил приколюху — скатать из одной страны в другую на лыжах. Летом здесь поди и пешком ходят. Ходили, поправил я себя машинально. Уф, как же в пот-то шибает. Я буквально чувствовал, как у меня по шее щекочет струйка пота. Припав к бутылке с изотоником, я высосал её до дна. Нужно бы ещё калориями закинуться, да, чувствую, меня только стошнит, чего доброго. Так, не будем тянуть время. Застегнув крепы и подёргав для верности лямки рюкзака, не болтается ли, я запустил, оглядываясь, механизм обратного отчёта. Да, в общем, снегоход стоит так, что лучше не придумать, сразу в оба конца пойдёт. Десять минут. Ну, что ж, погнали. Пухляк елозил, но держал, если уметь правильно перекантовываться. Даже неотратраченная, трасса всё равно была здесь, прямо подо мной. Гибкой змеёй свиваясь вдоль склона, обнимая узкую чашу южного склона, воронкой уходя вниз, к Самнауну. Тут главное всё сделать обстоятельно, чисто, без фокусов. На втором повороте я всё-таки ошибся, пошёл вбок слишком поздно, запоздало срывая кант — только что нормально чертил дугу, и вот меня уже тащит спиной вперёд вместе с ещё десятком погонных метров снеговой стены. Ничего не оставалось, как разворачиваться в прыжке носом вниз по склону, разгоняясь в обход устроенной самому себе на голову мини-лавины. Ну, мини или не мини, это мы выясним сотней метров ниже. Сейчас даже обернуться было некогда. Там внизу будет узкая горловина, после которой начинается удобный такой клиф налево. Главное эту горловину пройти, пущай всё что выше идёт своей дорогой — по прямой. В ушах засвистел ветер. Только не упади. Проходя дугу поворота, я выгнулся, едва не касаясь локтями снега. В глазах потемнело от усилия. Ну же! Кант я всё-таки сорвал, напоровшись на полированный участок вылизанного ветрами льда. Южные склоны они такие. Уже скользя на пятой точке и поднимая тучи сдираемой с наста снежной пыли, я окончательно ослеп, теперь уже от всё-таки вышедшего из-за вершин солнца. Меня окружила сверкающая белая пелена гало, в котором невозможно было ориентироваться, только как можно сильнее воткнуть якорь борда в скользящую подо мной поверхность в надежде, что меня что-нибудь остано… Удар был таким сильным, что меня пружиной подбросило вверх, я едва успел сгруппироваться, прежде чем меня приземлило обратно в пухляк, к счастью — спиной вперёд. Воздух. Казалось, он навсегда убрался у меня из лёгких. В глазах темно, но хоть нигде не болит, что хорошо, а вот подступающая к горлу тошнота и солёный вкус на языке — это плохо. Я попробовал пошевелиться, но усилие не произвело должного эффекта. То ли всё-таки завалило, то ли я окончательно поломался. В обоих случаях я, пожалуй, гарантированный труп. По сути, меня покуда держала на плаву только принудительная вентиляция маски. Журчание насоса оставалось единственным звуком, который доносился до меня из окружающей ватной действительности. Хотя нет, где-то вдали послушалось характерное ритмичное шуршание канта о ледяной наст. Шуршание приближалось. Попытавшись вспомнить, был ли мною активирован антилавинный маячок, я со стоном усилия снова попробовал пошевелиться. Нет, по-прежнему ничего не болит, но и плодов никаких мои старания не приносили. Видимо, спина. Не спасла черепашка, при таком-то падении. Значит, всё. Но тут змейка кантов прервалась, и ко мне деловито направилось уже хрумканье шагов. Тут уж одно из двух, или свои, или чужие. Я машинально нашарил клыком капсулу второго премоляра. Если что — секунду спустя моя кровь превратится в донельзя эффективный биорастворитель. Рывком меня достали из той канавы, где я застрял, и рывком же поставили на ноги. Надо же, цел. Удачно меня заклинило, как пробку в бутылку. Спаситель мой был похож на меня, как две капли воды. Та же маска, тот же комбинезон, даже борд идентичный. Удобно. — На сколько ты таймер поставил? Английский его изрядно отдавал испанским, хотя нет, скорее каталонским. — Десять минут. — Кап де суро, едва успеваем, — точно каталонский. — Рапидо, вставай и вниз по склону. Тут триста метров и направо, там едва заметная тропинка вбок. Не промахнёшься? — Не промахнусь. А ты чего? — Ну, лавину ты частично сам спустил, — глухой смешок, — так что небольшой запас есть. Кагабандуррис уже летят на своих геликоптерах, надо уводить их дальше. — Справишься? — Да уж получше тебя, кул долла. Ну спасибо. — Ехать-то можешь, омбре? — Справлюсь. — Ну, адеу тогда, как доберёшься, выбирай любой вход, я тебя найду. Любой вход? Но каталонский доппельгангер уже укатил. И тут же у меня за спиной ухнуло.