— Мы думали волна идёт, — промямлил Франтишек. — Покажи хоть, что за волна. Отрывок картинки с визора аугментация передать сумела, видимо, работая напрямую, без внешней связи. — Волна. Сеня только в затылке почесал. — Ну и куда же в итоге делась эта ваша волна? — А куда подевались твои шагоходы? Кажется, они зашли в своих штудиях в тупик. — Глядите-а! Один из мальков — светленький, почти прозрачный, скандинавского вида пацан по имени Петер — чуть не вываливаясь из окна растабаса, обеими руками и всеми десятью пальцами отчаянно показывал куда-то в сторону океана. Там и правда что-то происходило. Какая-то тёмная полоса, похожая на то, что изначально почудилось визору, но гораздо ближе и куда приметнее, принялась набухать примерно в километре от кромки прибоя. Франтишек бросил короткий взгляд на берег — вот теперь даже до рыбаков внизу дошло и те принялись разбегаться кто куда — и только потом принялся выкручивать свои бионические гляделки на полную. Там, среди синевы морского простора, творилось сейчас нечто и вовсе несусветное, пусть не волна, но ничем, если вдуматься, не лучше. От волны можно убежать, забраться на крышу, залезть на пальму потолще, спастись в рыбацкой лодке, в конце концов. Но то, что поднималось из глубин теперь, обладало одним нехорошим свойством, от которого просто так не скрыться. Оно было артефактом явно человеческих рук. Широкой дугой от горизонта до горизонта из-под воды поднимались какие-то гигантские металлполимерные конструкции. Ещё минута, и они покажутся над поверхностью, отсекая побережье от океана. — Что это за хрень? Машка, как могла, пыталась высмотреть своими подслеповатыми биологическими гляделками, что происходит в океане, но куда ей. — Да уж хрень так хрень. Теперь понятно, почему собаки брехали. Франтишек потёр костяшками сжатого кулака буйную головушку. От такого, пожалуй, забрешешь. Из водной пучины на свет пёрло нечто вроде гигантской антенной решётки, вот она-то и глушила всякую связь. — Хана местной вольнице. Заховали нас тут. — Типун тебе на язык, — веско осекла Сеню Машка. — Типун, не типун, а шагоходы эти только начало. Если они отрубили связь, значит, скоро огородят физически. Надо срочно валить, не дожидаясь. — И куда же ты предлагаешь нам валить? — Франтишек постарался не язвить, но у него получилось не очень. — На север, через речку, в Махараштру. — Думаешь, Парадайз-бич не накрыло? — Я не знаю, что там накрыло. Но я очень не хотел бы, чтобы их родители, — Сеня показал себе большим пальцем за спину, на притихших мальков, — и дальше изводились, пытаясь сообразить, куда подевалась связь с их драгоценными чадушками. Нужна связь. — Никто не хотел бы. Что ты предлагаешь? — Залезаем в растабас и валим в сторону моста. Если надо, переберёмся по воде, техника сдюжит. — А остальные? — Что остальные? — Остальные, тут ещё сколько детей экспатов, кроме нас, осталось? Тут же анархия начнётся сейчас, их одних оставлять? Оба замолчали, насупясь. — Вот как поступим. Тихий голос Машки был непривычно хриплым от волнения. — Ты, Сеня, езжай со всем выводком до Реди-форта и пробирайся дальше на север, там тихо, народа сейчас нет, там эти, — Машка неопределённо махнула рукой, — вас не сыщут. Как выберетесь ближе к Ратнагири найди офицеров берегового патруля, расскажи всё как есть, пусть высылают войска, я не знаю. А мы остаёмся. Будем разыскивать остальных. Может, связь восстановится. Все трое продолжали молча наблюдать, как из-под воды всё пёрло и пёрло. Что же это за беда-то такая. — Наверное, корпорации. — Наверное. — Ладно, валите быстрее, времени мало, перекроют дорогу на Реди-форт и хана нашему плану. Сеня кивнул, помахав на прощение обоим и, взвыв движками растабаса, тотчас скрылся в клубах красной пыли. Машка без дальнейших слов кивнула Франтишеку, залезай, мол, заводя байк. Вот бы понять ещё, кто и зачем решил захапать себе этот берег, вот так, нахально, среди бела дня, прибрать к рукам бывшую португальскую колонию, столь полюбившуюся детям экспатов, тут и ресурсов-то никаких нет, кроме этой красной земли да пары чахлых пальм. Баньяны местные что-ли кому приглянулись. Байк с рёвом унёсся вниз в сторону Мандрема. XXIII. 44. Штурмовик С самого утра стояла такая духота, что хоть из казармы не выходи. Как только заканчивался относительно засушливый март, лить тут начинало почти без перерыва. Если же тучи хоть немного расходились, становилось ещё хуже — приспособиться к сорокаградусной жаре при стопроцентной влажности для человека, знакомого разве что с кондиционированной прохладой городских агломераций, было делом совершенно невозможным. Впрочем все привыкали. И к комариным эскадрильям, пытающихся тебя сожрать при малейшей попытке выбраться на открытую местность. Эти кусали прямо так, через полсантиметра хэбэ, проедая чуть не до кости. И к легендарным африканским «шотам» — ломовому коктейлю вакцин против всякой дряни, что водилась в местных болотах — которые непонятно что делали эффективнее, лечили или калечили. В общем, местные температура и влажность были не самым грозным оружием против залётного господина, оказавшегося здесь по воле случая. Богдан Русу, разумеется, ничем из этой когорты не выделялся, с такой же кислой миной он поднимался по звонку на дежурство, где молча выслушивал вводную, сухо кивал головой, стараясь не хвататься поминутно за виски, после чего выметался из командного купола под вязкие, лениво утекающие тебе за шиворот капли дождя только лишь для того, чтобы лишний раз сквозь зубы выругаться. Ключи-то опять забыл. Борта на лётном поле стояли без номеров — загружайся в любой и следуй согласно назначению. Потому управление пилоты принимали при помощи хардварных коробочек с зашитыми в них одноразовыми кодами доступа. Всё, что нужно знать — личный шестизначный номер на сегодня. Но, разумеется, Богдан никак не мог обойтись без того, чтобы не возвращаться за кодами с полдороги. Воякам во входной группе уже даже скалиться надоело, так часто повторялась эта мизансцена. Мокрый, злой с порога Русу сражается с биологической защитой. Нет, ты у меня прочитаешься! После чего всё по заведённому — сдача личного оружия под опись, проверка документов (только что, думнядзеу, вышел!), после чего можно было приступать к получению искомых ключей. Усталый каптёр Ерохин был единственным, кто не издевался. С таким графиком голову забудешь, как маму твою звали, не то что коды перед вылетом. Молча выдав Богдану искомое, он сунул ему под нос планшет для ввода личного кода, после чего так же молча подождал, когда Богдан сумеет повторно ввести его до зажёгшегося зелёного маячка, и только тогда махнул рукой, мол, выметайся, счастливого полёта. Русу был не то чтобы сильно привязчивым человеком, тут таких не держат, но с каптёром Ерохиным у них за полгода дислоцирования в Баронге сложилось что-то вроде дружбы или, если хотите, вооружённого нейтралитета — никто никого не подкалывает, а при встрече в казарменном баре от выпивки не отказывается. На запад от Джубы это было верхом доступных наёмнику человеческих отношений. На улице между тем стало светлей и заметно жарче — в просветах облаков посинело, по болотам сквозь туман побежали первые косые солнечные лучи. Самое время сниматься. Птички, пока Богдан возился, почти разобрали. Крайняя оставшаяся грудой ржавого металла темнела в дальнем углу ангара, такая же нелепая, как и всё вокруг. Что эти люди и машины здесь потеряли? Почему не живут себе в уюте где-нибудь поближе к умеренным климатическим зонам? Зачем им сдалась эта ничейная земля, родина крокодилов, слонов и жирафов? Зачем им Белый Нил, зачем им местные болота? Богдан часто задавался этим вопросом, заливая тоску и одиночество в баре, но чтобы прям с утра — это что-то новенькое. Прекращай. Гражданский пилот Русу, цирк с конями отставить, нюни на кулак намотать, по плацу ма-арш! Тилтвинг послушно вздрогнул при его приближении, зарокотав где-то в самой глубине своего механического естества, словно нехотя просыпающийся поутру хищный зверь. Ещё не опасный, ещё не готовый к прыжку, но присмотрись к нему — вот он, перед тобой как на ладони. Ужели сыщется на свете единая тварь, что не убоится подобной силы? Богдан не боялся, иначе зачем бы каждое утро ему лазить в пасть чудовища? Да и чего тут бояться — сама по себе его машина никакой опасности для окружающих не представляла. Комок мимомерных актуаторов, забитые под завязку водородные ячейки батарей и пять тонн металлполимерного волокна несущих конструкций, вот и вся недолга. По сути, Русу сегодня, как и вчера, как и позавчера, предстояло загрузить собственную тушку на борт одноместного среднетоннажного пассажирского винтолёта класса «стрекозёл». Ни грамма горючих либо взрывчатых веществ, равно как единиц энергетического или кинетического оружия на борту не значилось, да и значиться не могло, иначе расходы на содержание подобной техники в условиях Центральной Африки никогда бы не окупились. Так что, какой там бояться, запрыгнули, завелись, погнали! Пискнули контрольные коды, подтверждая аутентификацию. Под шелест роторов воздушный коридор навигационного компьютера потащил Русу вперёд и вверх, со всех сторон омывая его ржавое тело взбаламученным потоком, или это мокрое хэбэ, неприятно прилипая к телу в недрах тесного ложемента, давало о себе знать, но Богдан при наборе высоты всегда буквально физически чувствовал себя на месте собственного тилтвинга, существа механического и бестелестного одновременно. Пилот, управляя им, легко забывал о том, что вокруг него какие-то механизмы, какие-то конструкции, какие-то агрегаты. Больше всего этот полёт походил на ощущения скайдайвера во время прыжка, за одной лишь разницей — пилот мог подчинить себе не только падение, но и взлёт. Пробив, в точности согласно полётному заданию, низкую облачность, Русу заложил крутой вираж, поворачиваясь от солнца. В виртреале пилотажного интерфейса положение светила на небе было совершенно лишней информацией, никак не помогая и никак не мешая ориентации машины в пространстве, однако по привычке пилоты старались держать экваториальное солнце позади, как бы подсознательно прячась в его жгучих лучах. Впрочем, хрен с ним, с солнцем, думнядзеу, где группировка? А вот и она. Стоило Богдану маякнуть в пространство поисковым сигналом, как инфокупол тут же расцветился гирляндой зелёных огней транспондеров. Вот они, его настоящие руки и глаза, куда там крошечному винтолёту. В радиусе пятидесяти километров послушно ожили и просигналили радарные станции, зенитные установки и конечно же ударные дроны. Готовы выслеживать и отражать. По приказу свыше, но под контролем, в данном случае, его, дежурного гражданского пилота Богдана Русу. Сегодня его распределили патрулировать промзону Йироль, что на юг от Озёрной провинции. А что, повезло, место тихое, случайные грузовые борта, идущие от Джубы на север вдоль Белого Нила, на эту территорию не залетают, местных поселений тут нет, периметр круглосуточно контролируется наземной охраной, не дежурство, а лафа. Загнав в автопилот коробочку периметра и проследив, что обменные инфоканалы адекватно отвечают на его запросы, Русу штатно отчитался о прибытии, после чего благополучно переключил картинку на любимые дорамы. Дела там творились между прочим презанимательные. Детектив Пак со своим штатным «барретом» наперевес третью серию подряд преследовал по крышам Старого Сеула своего стародавнего врага директора Ю, то и дело противники залегали у частокола антенн и принимались поливать друг друга шквальным огнём, время от времени останавливаясь перезарядиться и проораться. Южный диалект старокорейского давался Богдану не очень, но экспрессия на лице актёров вполне заменяла ему нормальное понимание произнесённого. Что-то про мать и старые обиды. Сигнал обнаружения постороннего объекта прервал увлекательный просмотр на самом интересном месте — детектива Пака задело рикошетом и он театрально повалился на бок, морщась в промежутках между инвективами в сторону злокозненного супостата. Что ему ответил директор Ю, Богдан так и не узнал, с сожалением переключившись обратно на тактический слой инфокупола. А вот и нарушители. Точнее нарушитель. Богдан мгновенно свичнулся на ближайший патрульный дрон, наводя его оптику на резкость. В плотном тумане буш пересекали три тени — человек и собаки. И не сказать, чтобы нарушитель не пытался спрятаться — судя по характерным рефлексам картинки, он был завёрнут в металлизированную плёнку. Пустая затея, датчики ближнего инфракрасного диапазона показывали Русу всё, как на ладони, да и то сказать, пробрался собачник от внешней границы промзоны Йироль всего полкилометра, будем считать, что случайно забрёл, дадим скидку бедолаге. Дрон, повинуясь команде оператора, тут же начал снижение, разворачивая на всю мощь матюгальники — своё главное не летальное оружие.