Я думал лишь об одном — шесть, сразу шесть корпораций (через цепочку прокси, разумеется, но кого вы пытаетесь надурить?) выставили один и тот же заказ. Соблазнительная работёнка, нечего сказать. Повышенная ставка. А значит, в деле заведомо был подвох. — И с чего бы вдруг такое подозрение? Не смотри на неё. Пускай себе призрак в красном полупальто сам с собой разговаривает. Впрочем, этот язвительный девичий голосок прав — нужно быть совершенно конченым дураком, чтобы взяться за множественный заказ. Персекьюторы поумнее тебя были, и то им за подобное доставалось на орехи. Где не один заказчик, значит — жди беды, потому что конфликт интересов в данном случае — самое банальное, что только может случиться. Впрочем, ум, а тем более опыт в моём деле — скорее недостаток, нежели достоинство. Умный слинкер завяжет со своим делом куда раньше, чем ему прилетит в голову, которую уж никакая гильдия не вернёт. Опытный персекьютор — это вообще бессмыслица. Такие или уходили работать корпоративными крысами или же, что случалось куда чаще, отъезжали вперёд ногами. Мой род занятий (а «профессией» его называть язык не поворачивался) — для молодых и глупых, в гильдию идут скорее от безысходности, когда талант и сноровка уже есть, а ума ещё нет. Но взгляните на меня, я совсем не молод, какой там, что же до остального-прочего… — Дурак дураком. Девонька моя любит обзываться, если вы ещё не заметили. Впрочем, снова в яблочко, согласился я на это дело не от большого ума, а скорее из вящего любопытства. Судите сами, не каждый день на тебя выходят сразу шестеро прокси и сообщают, так мол и так, старина Парсонс, мы знаем, кто ты таков есть, а потому можешь не придуриваться, а лучше сделай своё дело и гуляй себе с призовыми по буфету. Уже на этом месте я должен бы начинать делать ноги, но вот он я, стою тут, у подножия неказистых «тисков», и разговариваю сам с собой. Слишком много всякого на меня разом всплыло, и не всем из перечисленного я гордился. Потому и договор я в итоге подписал, уж больно интересно было, что же за такое мне предстояло отыскать. Да и намазать лыжи, оно ведь никогда не поздно. В былые времена мне удавалось бегать и не от таковских. Вот не знаете вы старину Парсонса! И главное дело-то плёвое, ничего подозрительного. Корпоративная шпиономания, сколько я себя помнил, всегда приносила мне изрядную долю дохода. Утечки данных, диверсии на промышленных объектах, двойная, а то и тройная лояльность, чего только не бывает в этой жизни. Особенно в плане галлюцинаций. Самое надёждное — сыскать в нетях то, чего вообще не существует. Проще простого — придумка всегда смотрится приличнее реальности. Но не в этом случае. — Ты так и будешь здесь торчать? Вздохнув, я перепроверил аугментацию — скин по-прежнему сидел на мне, как влитой — и двинулся от монорельса к основанию башни. Вообще, я не привык действовать вот так, нахрапом. В обычной ситуации я бы неделю пробирался по подземным коммуникациям в биосьюте высшей защиты, но тут уж что поделать, у меня были все основания полагать, что цель моя уйдёт уже сегодня. И тогда ищи-свищи. С другой стороны, а чего бояться? Мои заказчики обеспечили мне личину ничем не хуже моей оригинальной. И если Илайа Барлоу может ходить-бродить по просторам Босваша, успешно притворяясь благонадёжным северянином, то чем эта ситуация опаснее? Ну, или чем безопаснее, да. Проходя через рамки биосканнеров цокольного этажа, я постарался выглядеть как можно более непринуждённо, тем более что схему коммуникаций башни я успел излазить в виртреале вдоль и поперёк, но всё равно — это давящее чувство, что за тобой наблюдают, неприятно любому персекьютору. Как только люди десятилетиями живут в подобных условиях. — У них и выбора-то особого нет. Ха, разумеется, девонька моя благополучно проследовала за мной. Почему нет, призрак не удержишь пропускной системой. Иногда мне начинало казаться, что вижу её только я, что мой призрак — лишь галлюцинация моей внешней личности, давно просочившейся через аугментацию за пределы собственной биологической ткани старины Парсонса. Когда большую часть своей памяти держишь в железе, а внешние интерфейсы давно принимают за тебя львиную долю всех решений — куда двигаться, где укрыться, откуда ждать опасности — поневоле нетрудно представить себе дивный новый мир, в котором ты принимаешься общаться с несуществующими людьми и с чистой совестью отъезжаешь в рехаб на чистку собственных мозгов от виртуальных токсинов. Бывали и не такие случаи. Но не мой. Призрак существовал в реальности, я лично наблюдал как перед юной девушкой в красном полупальто расступаются люди, хотя, конечно, в реальность её я не верил ни секунды. Это была какая-то внешняя мне сущность. Внешняя, злая и ехидная. — На тебя люди смотрят, соберись. Только тут до меня дошло, что я уже минуту тупо пялюсь в пустую кабину распахнутого передо мной лифта. Так и облажаться недолго. Слинкеру на работе ушами хлопать нельзя. А всё потому что все мои охранные подсистемы продолжали предательски молчать. Ни малейших следов чрезмерного внимания к моей персоне со стороны. Шаг вперёд и поднимайся себе. Как я вообще сюда попал? Если это всё было ловушкой, то уж больно безыскусной. Все без исключения ниточки моего расследования вели к этому чёрному, мрачному месту. Логи взломанных серверов. Трассировки коммуникационных каналов. Результаты спутниковой триангуляции. Господи, да буквально в каждом файле моего донельзя разросшегося за полгода досье всё кричало об одном — здесь засело что-то донельзя мощное, я бы даже сказал бронебойное. Эта штука обходила любые системы шифрования, взламывала защиту любой сложности, при этом упорству её не было предела — если она находила нечто, необходимое ей для дальнейших действий, то она неминуемо достигала намеченной цели. Прибыли. Скоростной лифт выплюнул меня на среднем уровне и ухнул вниз с такой силой, что уши заложило. На этом месте, дорогой призрак, мы, пожалуй расстанемся. Запустив сканирование уровня, я аккуратно отошёл в сторонку и — простите мою стеснительность — принялся там, за углом, переодеваться. На этом моменте мне дарёные ключи корпоративных служак становились лишь дополнительной обузой. В отличие от моего призрака, для меня умение становиться невидимкой было жизненно необходимо. Не оставлять следов после взлома с проникновением — этом учатся раньше, чем просто взламывать и проникать. Но то, что я разыскивал в этой башне, этому никогда не училось. Следы были разбросаны повсюду, стоило только догадаться, куда смотреть. С грацией шерстистого носорога из числа субарктической плейстоценовой мегафауны эта штука таранила корпоративные брандмауэры и вырывала с корнем приватные каналы, оставляя после себя клочья логов и обрывки дампов обрушенной памяти. По сути, моим нанимателям наверняка удалось бы и самим бы в конце концов разобраться, откуда уши растут, более того, им наверняка уже случалось докопаться хотя бы до своей части правды. — Докопаться — возможно, но вряд ли им бы хватило смелости пройти этот путь до конца. Нет, девонька моя, не смелости. Полномочий. Я думаю, башню эту злосчастную они в итоге локализовали. А вот дальше что? Это в любом случае — нейтральная территория, и каждый из консорциума Большой Дюжины наверняка дорого бы дал, чтобы иметь возможность покопаться в потрохах местных сетей без затей и оглядки. Но конфликта не хотел никто из них, а потому на рожон предпочитал не лезть. На этом я замкнул реле питания и растворился в небытие. Красный призрак досадливо поморгал глазами и тоже исчез. Свой облик девонька обретала только в пределах прямой видимости от меня. Ну как, «видимости». В виртуальном пространстве вездесущих корпоративных сетей нет ни расстояний, ни чего-то, похожего на топологию обычного нашего трёхмерного пространства. Там есть лишь сигнал, он либо поступает, либо нет. И сейчас он прервался по моей воле. Изолирующий костюм — штука во многом бесполезная. Он вовсе не делает тебя невидимкой. Обычный человеческий глаз, будучи примитивным генератором довольно мутного и неточного потока сигналов, уходящих через перекрестье хиазмы к затылочной коре, не особо замечал, чтобы что-то изменилось. Ну, разве что следить за всей этой рябью было довольно неприятно, после пяти минут подобных наблюдений начинала болеть голова, а у особо чувствительных натур мог случиться и эпилептический припадок. Совсем не так на изолят реагировали искусственные нейросети. Не обладая адаптивностью и многослойными защитными контурами распознавания сигналов, они с жадностью набрасывались своими внешними слоями на доступный им поток входящего сигнала, активно разбирая его на запчасти, чтобы в итоге скормить вторичные предикативные словари уже внутренним слоям и далее по восходящей. Изолят, экранируя слоем холодной плазмы мою собственную сигнатуру работающей аугментации, транслировал наружу белый шум из случайных образов, больше похожих на пулемётную очередь бредовых видений, отчего вездесущие нейросети попросту слепли и глохли в панике ядра. Мой же красный призрак просто переставал меня видеть и, огорчённый этим прискорбным обстоятельством, попросту удалялся. Прости, девонька, но я не хочу, чтобы ты была свидетелем того,что тут сегодня произойдёт. Среди неспециалистов способность слинкера перемещаться внутри башен это нечто сродни магии или умению ходить сквозь стены. В реальности всё куда проще — любая башня спроектирована с учётом необходимости автоматического обслуживания многофункциональными ботами. Проложить новый кабель, заменить репитер узловой станции, бутануть марштуризаторы на техническом уровне, мало ли что потребуется. Башни проектировались с учётом столетней эксплуатации, под стандартный размер бота, который, в свою очередь, повторял человеческие габариты на тот нередкий случай, когда даже самая интеллектуальная техника принималась пасовать перед запроектными аномалиями. Проще говоря — башни были спроектирована так, чтобы в каждый их уголок можно было проникнуть слинкеру вроде меня. Вопрос был лишь в достаточном умении и наличии экзоскелета. Под натужное гудение актуаторов я методично перебирал силовыми перчатками по скобам креплений внутри технического колодца в самой толще одной из башен двуглавого комплекса. Сканеры на загривке благополучно транслировали в визуальный канал структуру коммуникаций вокруг меня, успешно дополняя актуальной информацией заранее полученную по своим персекьюторским каналам схему. Гильдия, помимо собственно обслуживания заказов, издавна служила своеобразной биржей серых, а порой и чёрных данных, без которых наша работа была бы сильно затруднена, если вообще возможна. Можно, конечно, было бы и у нанимателей запросить, но что-то мне подсказывало, что этого лучше не делать. Да и какая разница, если всё вокруг в итоге лежало у меня как на ладони. Многие слинкеры предпочитают не лезть в технические каналы, резонно опасаясь там навеки и остаться, а может, и попросту опасаясь спалиться в приступе клаустрофобии. Так-то это металлполимерный короб квадратного сечения метр на метр, зацепишься за что-нибудь и всё, ну туда, ни сюда. Но мой более чем полувековой опыт подсказывал — сколько ни шарься по коллекторам да шахтам, люди там в любом случае встречаются редко, а проблемы как правило доставляют именно они. Самое опасное в нашей работе — плотный огневой контакт с «красножетонниками», черти бы их драли, а вовсе не зажевавший тебя скоростной лифт. Так, здесь поворот. С натужным сопением — всё-таки климатизаторы моего изолята оставляли желать лучшего, и за шиворот мне изрядно подтекало — я втащил свою мерцающую тушку на нужный мне технический уровень. Они во все времена были ленным царством и родовой вотчиной персекьюторов. Именно здесь завсегда можно было устроить наблюдательный пункт или даже натащить целый схрон оборудования, аккуратно, чтобы утечку не заметила бдительная автоматика, запитав всё на внутренние коммуникации. Башни в норме жрут уйму мегаватт, и основная задача любой штатной машинерии — не вычислять утечки, а попросту отводить лишнее тепло, так что было бы желание, здесь можно прекрасно жить неделями, делая своё тихое дело во благо очередного нанимателя. На этот раз, впрочем, мне требовалось проделать ровно обратное, не спрятаться, но отыскать. Где-то здесь скрывалось нечто, изначально задуманное крайне неприметным. Оно наверняка было спроектировано вместе с остальной башней, чтобы свободно просуществовать десятилетиями без обслуживания и куда важнее — без малейших следов в корпоративных отчётах консорциума Большой Дюжины. Я хмыкнул про себя. Как спрятать нечто достаточно надёжно? Нужно выставить это нечто на всеобщее обозрение. Стоило мне бросить первый же взгляд на схему башни, я сразу подумал на опалесцирующую каплю, зажатую в тисках пары возносящихся вверх корпусов. Но нет, судя по схеме, там ничего особенного не было. Стометрового диаметра сфера казалась однородной, даже её подсветка производилась снаружи, создавая в итоге тот самый эффект перламутровой радуги в толще полупрозрачного стекла. Там внутри ничего не было, чёрт побери, потому там ничего и не искали. Но все мои трассировки вели куда-то сюда, на эти уровни. Не знаю, в чём тут кроется разгадка, но мне это было и неважно. Отбрось всё заведомо невозможное, и то, что останется, как раз и будет твоим ответом. Нечто, изначально созданное быть сокрытым от глаз, однажды выбралось за пределы этих двух башен и начало шалить по всей Матушке так, что в итоге однажды привлекло к себе внимание Большой Дюжины. Какая мне разница, как и почему это случилось. Мне нужно было выяснить лишь, прав я или нет. Ну, за работу. Однако только я разместил одну из прихваченных с собой коробочек, как началась какая-то ерунда. Где-то глубоко внизу завыли сирены, после чего мигнул дежурный свет и всё снова затихло. Что там творилось, я в режиме радиомолчания узнать не имел возможности, сканеры мои добивали разве что на десяток уровней вверх и вниз, но тут вокруг было тихо. В любой другой ситуации после такого я бы уже начал двигаться к внешней стене в направлении ближайшей траектории ухода, но я же могу сделать это в любой момент, правда? Мало ли что там внизу творится, потому я продолжил. И тогда передо мной появилась она. Мой красный призрак. — Не делай этого. Было очевидно, что меня она всё-таки не видит, разговаривая скорее с воздухом, но это само по себе было крайне необычно, я послушно замер, проследив взглядом, куда же она смотрит. И тут же снова пожалел, что вообще в это всё ввязался. В одном из боковых проходов лежало тело в такой же, как у меня, адаптивной оболочке. За одним исключением, его изолят погас, видимо, исчерпав заряд батарей. Значит, лежит он тут уже не первые сутки. С усилием перевернув задубевшее тело, я быстро убедился в том, что никаких пулевых или энергетических повреждений на нём нет. Впрочем, толку с этого знания. По всему выходило, что меня опередил другой исполнитель. Возможно, с теми же заказчиками. А значит, мне тем более нужно было уходить, и как можно скорее. Мёртвые слинкеры не получают приза, гласила поговорка. Что же до означенного трупа, есть масса неприятных способов убить человека безо всяких внешних следов. Вопрос только, кто и зачем это сделал. — Это была я. Как говорится, честность — лучшая политика. Ох, девонька, за что ж ты меня так подставляешь? Я начал аккуратно отступать. — Я не хотела этого. Мои защитные контуры действуют интуитивно. Будто бы мне от этого легче. Я уже в уме прикидывал скорость, с которой я смогу пройти оставшиеся до внешней стены коридоры. Но погодите, — я снова замер, — если у этого парняги был при себе работоспособный изолят, и он ему не помог, выходит… — Этого человека я не знала. Но тебя я убивать не хочу. Нам нужно поговорить. Когда мне подобное заявляли мои бывшие, я обычно начинал беспокоиться. Но в исполнении моего красного призрака эти слова звучали стократ более угрожающими.