— Капитан, я не хотел вас уязвить, оставайтесь, поиграем в паре с железками. — Нет уж, увольте, мне и так довольно на сегодня позора. Где вы так научились двигаться? Хотя дайте угадаю, капоэйра? Соратник неопределённо пожал плечами. — И капоэйра тоже. — Но я же знаю, у вас нет никакой аугментации, как и у Ромула. — Полагаю, хотя бы в этом слухи не врут. — В таком случае я могу только восхититься вашими физическими возможностями. Сколько вы занимаетесь сквошем? Хотя нет, не говорите, мне и так стыдно за своё самомнение, зря я вообще вам помешал. — Ни в коем случае не помешали, капитан. Это вы мне сделали одолжение, а то роботы это скучно. С живым человеком куда интереснее. Айцу. Капитан Симидзу в ответ коротко кивнул, мол, не благодарите, но в следующий раз — ни-ни. — Тем более, я заметил при вашем появлении, вас явно что-то беспокоит, а если командир дежурной смены покидает рубку в сомнениях, мне кажется, было бы не лишним выяснить, какова причина этих сомнений и в чём они состоят. Если вы не настроены продолжить партию, быть может, я могу предложить вам бокал освежающего коктейля, дайте угадаю, зелёное яблоко и сельдерей? Капитан хмыкнул, но согласился. С угадалками у Соратника тоже выходило неплохо. С другой стороны, на борту корабля со временем разнообразие хоть сколько-нибудь съедобной пиши становилось всё скромнее, так что угадать в реальности было несложно. Уселись тут же, у раздатчика, Соратник — без видимых эмоций поглощая зелёную бурду, капитан — снова нахмурившись и сделав лишь единственный вежливый глоток. Кажется, ему всё-таки слегка свело левую икру во время этой бездарно проигранной партии. — Итак, капитан, что беспокоит экипаж? — Не буду выражать мнение за всех моих коллег, но меня действительно кое-что беспокоит, Соратник. Мы приближаемся к четвёртому витку, но я по-прежнему не понимаю, что мы делаем в этой системе. Соратник Улисс в ответ приподнял бровь в недоумении. — Мы прибыли сюда как исследователи. Наша миссия — не только достигнуть чужих звёздных систем, но и собрать всю доступную информацию для грядущих поколений астронавтов. В чём ещё может состоять цель межзвёздной экспедиции? — Нисколько не сомневаюсь в ваших словах, Соратник, но поймите меня правильно, если мы исследователи — почему на борту такое ничтожное количество собственно учёных, зато огромный запас сменных экипажей, большая часть которых продолжает лежать в криостазисе с самого первого прыжка. — Тут, наверное, я кого-то огорчу, капитан, но сам статус тестового полёта нас обязывает. Мы с вами — покорители фронтира, мы вместе совершили прыжок в неизведанное, прыжок рискованный, невероятно опасный, разумеется, мы обязаны были минимизировать возможные потери, по этой же причине мы отбирали для подготовки этой миссии исключительно добровольцев. Капитан Симидзу слушал Соратника и со всем соглашался. Да, это тестовый полёт, главный предмет их исследований — не эта звёздная система, но сам корабль, работоспособность его систем, риски для экипажа, это впоследствии будут настоящие исследовательские миссии в совсем ином составе, а почему людей так много — так вы же сами видите, капитан Симидзу, сколько персональных капсул уже горят красными огнями, этот феномен тоже подлежит первоочередному исследованию, и увы, на каждом следующем прыжке мы рискуем потерять ещё больше наших товарищей, среди них и мы, Соратники… Капитан словно заранее слышал всю эту цепочку рассуждений, и они были невероятно точны в своей логичной неопровержимости. Коно кичигай. Это вновь разыгрывалась как будто та самая партия, в котором стоило мячу попасть под удар ракетки Соратника Улисса, как он сразу же полностью брал его под полный контроль, заранее зная, чем всё кончится. И тут капитан Симидзу ощутил острую вспышку гнева. Это было несправедливо. В Корпорации не принято было вертеть своими людьми, как марионетками. Здесь все трудились ради всеобщего будущего, и чувство локтя для них всегда было важнее формального следования планам и инструкциям. Коно кичигай, он и правда в это верил! — Вас всё ещё что-то смущает, капитан? И потому обязан был попробовать. — Мне кажется, что если бы дело было только в тестовых прыжках и достаточном запасе специалистов для обслуживания корабля, то мы бы не стали забираться так далеко. Прыжок туда, прыжок обратно, что может быть проще. Соратник собрался было на это ответить, но капитан его перебил: — Погодите, это всё мне известно. Да, второй прыжок мы должны были сделать по касательной, потому что узел прото-туманности из-за двадцатилетнего лага во времени сместился и закрыл от нас экспозицию Сол-систем, а потом вторичные накопители пришлось гасить на техобслуживание и уходить в короткий вторичный прыжок, в конце концов, есть принятая программа тестов излучателя и наше текущее позиционирование в Галактике в ничуть не хуже для наших исследовательских целей, чем любое другое, но поймите меня правильно, не только я, но и мои коллеги по экипажу чувствуют, что мы здесь торчим на только для этого. — А для чего же? Маттаку айцу. Но капитан отступать не собирался: — Мы считаем, что у нашей миссии есть иная, помимо официально декларируемых, цель, и нам её не афишируют, если не сказать, что от нас её скрывают. — Чайник Рассела. — Что, простите? — Математик Бертран Рассел в 1952 году опубликовал статью под интригующим названием «Существует ли бог?», в которой рассуждал, мол, утверждение, что между орбитами Марса и Юпитера вращается фарфоровый чайник, невидимый для телескопов, невозможно опровергнуть. Вы только что сказали, что у нашей миссии есть иная цель, но она столь секретна, что о ней не знает ровным счётом никто на корабле, кроме, может быть меня, Ромула и остальных Соратников. Всё верно? Капитан смущённо кивнул. — Это и есть чайник Рассела. Своими сомнениями вы как бы просите меня прямо сейчас убедить вас, что чайника не существует. Но если он и правда не существует, я даже при всём желании не смогу вам опровергнуть его существование, если же наша истинная миссия столь секретна, что я не могу вам её сообщить даже при условии установки поверх неё церебрального блока, то как же я вам её могу сообщить, подумайте. Капитан насупился и не стал отвечать. — Ещё интереснее. Представьте на секундочку, что вы мне уже задавали этот вопрос на этом самом месте, и я вам честно ответил, рассказал всё, от «а» до «я», разложил, так сказать, по полочкам, а потом, с вашего же согласия, надел вам этот самый церебральный блок до момента возвращения из экспедиции. Внутри у капитана Симидзу отчаянно похолодело. Нани ситэру но. — Так и было? Соратник пожал плечами. — Вы в любом случае не в состоянии этого узнать. В подобной гипотетической ситуации, если даже я вам снова расскажу, вы тут же всё забудете. Даже собственно наличие следов церебрального блока в ваших мозгах ничего не доказывает — как и у всякого, кто работает с Корпорацией, у вас их наверняка найдётся несколько. Так что, увы, это тупик. Повисла тягостная тишина. — Значит, не способов мне узнать, что же такого необыкновенного в этой звёздной системе, и чего мы тут ждём. — И тем не менее, в каком-то смысле правильный ответ вам прекрасно известен, зря вы так огорчаетесь. Капитан молча ждал подробностей. — Эта система действительно не представляет собой никакого интереса. В ближайшем окружении Сол-систем вообще нет ничего занимательного. Да, пара планет в зоне обитаемости, совершенно, впрочем, совершенно безжизненных. Сами звёзды тоже не выдающиеся — если бы не это обстоятельство, какая-нибудь залётная звезда Вольфа — Райе уже миллиарды лет назад сожгла бы наших одноклеточных предков во вспышке сверхновой. По сути, нам нечего тут исследовать, во всяком случае такого, что бы нельзя было разглядеть в орбитальные телескопы. — Так чего же мы здесь ждём? — не выдержал паузы капитан Симидзу. Соратник в ответ улыбнулся какой-то неожиданно мягкой усталой улыбкой, которую ни за что не ожидаешь от человека его могущества. — Очень верный вопрос. И главное — верный выбран глагол. Мы здесь именно ждём. Сначала мы ждали результатов тестирования систем корабля, потом мы ждали, когда автоматические станции соберут все необходимые сведения об этой системе, за это время мы дважды давали шок на разрядники, уходя на следующий виток. Однако всё это время мы ждали иного события, и поверьте мне, ожидание это для нас с Ромулом было куда тягостней вашего, поскольку мы в точности знали, чего ждём. Скажу лишь, что теперь наше ожидание окончено. Капитан от неожиданности чуть не потерял лицо. Маттаку айцу. — Соратник Улисс, вы смеётесь надо мной? — Нисколько, сегодня было принято решение, что дальше ждать нельзя. — В… в каком смысле? — опешил капитан. — В начале следующей вахты будет объявлена команда экипажу начинать подготовку к разгону и выходу на прыжок. Вот это новости. — И вы вот так спокойно мне это сообщаете, никаких церебральных блоков? — Ничего, я думаю, вы-то, капитан, слухи раньше времени распространять не станете. — Но погодите, что же изменилось? Почему мы ждали три витка, ничего не происходило… — …а потом время ожидания истекло. — И что же, мы теперь снова, двадцать семь лет домой? — Ни в коем случае, нас ждут, и нам придётся поторопиться. — Но схема прыжков… Тут лицо Соратника вновь стало каменным, будто разом потеряв всякую былую эмпатию. Коно кичигай, можно было и самому догадаться. — Уже рассчитана. Мы пойдём по прямой, два прыжка на максимальном заряде. Капитан Симидзу в приступе недоумения даже головой принялся трясти. — Но по прямой даже на максимальной тяге нам не хватит порядка ста килотиков до гелиопаузы. К тому же, если я правильно помню карту ближайшего скопления, ни одной полноценной звёздной системы на нашем пути не будет. — Всё верно, там будет небольшой бурый карлик, но этого достаточно, чтобы замкнуть на него накопители. К сожалению, у нас нет иного выхода. По сути, мы прыгаем в свободную зону, на максимальном ходу продолжаем движение в течение года, прыгаем снова, по выходу из прыжка ещё два года по инерции движемся до границ Сол-систем. Ясно. Свободный ход вне защитных пузырей звёздного ветра, где никакой внешней брони не хватит, чтобы спасти экипаж от радиационных ожогов. Пространство, заполненное исключительно высокоэнергетическими частицами из ядра Галактики и ещё более мощным излучением из-за её пределов, они тщательно избегали его по дороге сюда, но теперь окончательно становилось понятно, зачем кораблю такой избыток экипажа. Нани ситэру но. — Принято, Соратник, разрешите приступить к отбою? Капитан показушно вытянулся во фрунт.