И это он не отрицал, для солидности кивая своим небесно-голубым забралом. «Если бы дело было только в том, какой я гад. Люди, которые подсунули тебе то сообщение, что-то многовато обо мне знают — вот это уже проблема. И будь моя на то воля, я бы тебя там и оставил». Мужики. Только о себе думают. — И что мы теперь будем со всем этим делать? Может, ты собираешься меня и правда… вывезти с Красной? Тут Геспер оторвался от управления тилтвингом, обернулся и посмотрел на Отомн. «Будем считать, что ты этого не говорила. Лисса, пойми, по глупости или нарочно, а может, тебя подставили, но ты угодила в очень серьёзную переделку, и я сейчас пытаюсь придумать, как тебя с минимальными потерями из этой передряги вытащить». Вот тут Отомн снова стало страшно. Они словно угодила в зыбучие пески, и с каждым неловким движением продолжала всё глубже в них увязать. Как увязал безымянный незнакомец, волоча её на спине посреди песчаной бури. Как же она туда попала? Как они оба туда попали? Отомн помнила, как винтолёт тряхнуло. На высоте километра атмосфера Красной становилась столь разреженной, что любые звуки становились почти неразличимыми, но вспышку справа по курсу она всё-таки заметила. «Неопознанный борт, немедленно приступайте к манёвру снижения». Впервые преследователи снизошли до того, чтобы выйти на связь. «Я не знаю, чем ты им насолила, но они явно больше не шутят. Я бы на твоём месте задраил оболочку». И тут же послушно начал снижаться. Он что, почуял, что пахнет жареным, и решил её сдать? Тогда проще было её оставить там, у заглохшего ровера. Однако она зря на него наговаривала. Летательный аппарат уже не просто снижался — он широкими размашистыми зигзагами повёл свой курс в сторону красно-серой мути, что невразумительной пеленой прикрывала поверхность Красной левее по курсу. Что это такое, Отомн сообразила, только когда они в неё погрузились. В кабине потемнело, начало трясти, заорали транспаранты угрозы, двигатели взвыли и начали терять мощность. Отомн никак не могла застегнуть трясущимися руками магнитные замки оболочки. Да за что ей всё это! Удар о поверхность был такой силы, что клацнули зубы и рот наполнился металлическим вкусом. «На выход, скорее!» За бортом царила знакомая непроглядная мгла пылевой бури. Сквозь мельтешение заметаемого мимо них мусора можно было различить лишь пару метров реголита под ногами, дальше начиналось страшное ничто, и лишь привычное и совершенно мирное на вид солнечное гало осталось мерцать вокруг того места, которое ещё полчаса назад занимало привычное светило. Некоторое время они шли, разреженная атмосфера Красной даже в самый могучий ураган не была способна помешать нормально идти, особенно с учётом массы оболочки, однако проблема была в другой — наметаемая бурей короста мелкодисперсной пыли поверх и без того сыпучей песчаной поверхности превращала каждый шаг в акробатический номер — подошвы скользили, ноги разъезжались, невероятные усилия приходилось тратить лишь на то, чтобы удержать себя в вертикальном положении. Где они? Куда они идут? Сколько они уже прошли и сколько им пройти осталось? Отомн оставалось только гадать. Как и по поводу того, что будет, когда буря стихнет и они снова окажутся для наблюдателей сверху как на ладони. «Держись, мы приближаемся к янгуанской территории». Как будто от этого становилось понятнее. «Янгуан Цзитуань» была единственной корпорацией, не вошедшей восемьдесят пять лет назад в консорциумы «Лунар текникс» и «Маршиан текникс», осваивая с тех пор Муну, Красную и систему Юпитера самостоятельно. В остальном же это была такая же корпорация, как и представители всей остальной Большой Дюжины, что безраздельно правила на Матушке. «Янгуан», «Джи-И», «Три-трейд» или «Сейко», какая разница? «Разница большая, — увещевал Геспер, — они передадут тебя, но сперва предадут всё это дело огласке, а это нам на руку». Нам это кому? Но Отомн не стала задавать этот вопрос в сотый раз, у неё теперь были другие проблемы. Вокруг начали бить молнии. Иссиня-белые высоковольтные разряды молотили сквозь пылевую завесу с частотой и силой гауссовой пушки, так что только песок под ногами ходуном ходил. Отомн тут же споткнулась, взмахнула руками в попытке удержать равновесие, но только и успела почувствовать, как опорную ногу повело, и вот уже спустя мгновение она с размаху всем своим весом обрушилась на собственную вывернутую под неестественным углом лодыжку. Раздался негромкий хруст, а за ним последовала вспышка острой боли, которая на долгую минуту заслонила собой впечатления от никак не утихающего дождя молний. На этот раз Отомн разбудил сигнал успешного завершения пайплайна. А нога и правда снова заболела. Когда отрубаешься вот так, ничего удивительного, от скрюченной позы ещё и рука онемела. Недаром опять все эти ужасны снятся. Так, поскорее собрать всё это и отправить тимлиду на аппрув. И скоро её ждёт воздух, долгожданный воздух. И душ, обязательно сразу душ, как только натечёт через фильтры. В голове Отомн шумело и ухало. Даже просто продолжать ровно сидеть уже было выше её сил. Хотелось только одного, принять горизонтальное положение и отрубиться. А там уже будь, что будет. Совсем как там, посреди песчаной бури, когда её тащили на спине, а она думала лишь об одном, как забыть об импульсах боли при каждом следующем покачивании. Это оболочка не слушалась приказа зафиксировать травмированную ногу, а быть может, и послушалась, да только всё без толку. Спасали только досужие размышления, зачем он её спасает. Кто она ему? Едва не сорвавшийся с крючка полузавербованный агент? Отчего-то понравившаяся случайная знакомая из интервеба? Да она даже не знает, как его на самом деле зовут. Отомн чувствовала в тот момент, что ей уже попросту всё равно. Как всё равно и здесь, в родном куполе, задыхаясь от зашкаливающей концентрации углекислоты и лютой вони собственного немытого тела. Почему молчит супервизор? Час назад орал на всех в общем канале, чтобы срочно закрывали свои таски, а теперь молчит. Отомн апатично скосила глаза на лог пришедших сообщений. А, нет, кодревью тимлид подтвердил, и даже без обычного для конца итерации «технического долга», который ещё потом неделю в свободное время разгребай. Но где же, мать её, транзакция! Так вот же она. А это значит… это значит, что ремкомплект и без того был на месте. И не в отобранной у неё оболочке было дело. Даже если бы она релиз закрыла ещё вчера, ничего бы не изменилось. На трясущихся ногах Отомн морщась от боли подошла к тамбур-лифту и слезящимися глазами присмотрелась к вечернему полумраку за бортом. Так и есть. Там маячили две человекоподобных тени. О, если что, они бы не дали ей тут сдохнуть от отравления углекислотой, как не позволили бы ей тут и прохлаждаться в комфорте. Все её недавние мучения были полностью контролируемым экспериментом или, если хотите, пыткой. И правда, вот же она, посылочка, помигивает в сторонке. Сколько она уже тут лежит, дожидаясь своего часа? «Маршиан текникс» умеет настоять на своём, так сказал ей напоследок Геспер. Купола «Янгуан» появились в пределах прямой видимости, стоило песчаной буре унестись прочь. «Запомни, как будет. Они заберут тебя, допросят. Говори им, как было: диверсия, отказ ровера, я тебя похитил, но не сумел оторваться от преследователей, потерял управление, врезался в дюны, дальше ты шла через бурю одна, подвернула ногу. Они тебе поверят, цепочка следов сюда ведёт одна». «А ты как?» Он только хмыкнул. «Я один лучше справлюсь. Ты не перебивай, слушай. После допроса тебя передадут, там допросов будет ещё больше, но ты говори как есть, знать меня не знаешь, вообще не понимаешь, о чём они, и что произошло, в итоге тебя скорее всего отпустят, потому что провокация явно сорвалась, ты им станешь не интересна». Какое слово интересно, «провокация». «А если не стану?» Геспер снова хмыкнул. «Тогда сдавай меня с потрохами». «Так я же про тебя ничего не знаю». «Не беда, запоминай». И принялся диктовать, надеясь не столько на неё, сколько на её аугментацию. Обман, всё обман. И её липовое бегство, и его не менее липовое спасение. Арест, последовавшие за этим допросы, сначала в «Янгуан», потом у «Маршиан текникс». Всё у всех одинаково, никакой разницы, тут и там «красножетонники» играют в свои игры, что ты им ни говори. Отомн попала в их лапы с потрохами с того самого мгновения, когда открыла злосчастное сообщение. Делай она впоследствии что-нибудь или же ничего не делай, разница была невелика — всё равно она навеки теперь останется под колпаком у неприятных людей с холодным сердцем и тёплыми ногами. Теперь всё на свете — уловка. Дело было не в том, что Отомн почти месяц провели вне своего купола, и все её кредиты ушли на покрытие долга по обслуживанию биологических систем рециркуляции. Как бы хорошо она ни работала, как бы своевременно ни закрывала релизы, это уже ни на что не влияло. Они ждали от неё определённых действий, и ей от этой игры было не отвертеться. И самое главное, даже если она сделает, как сказал Геспер, даже это ничего не изменит. Просто теперь они будут считать, что она не просто у них на крючке, а что она им полезна. Всё было не ради освобождения, а только лишь — локальной тактической игрой в поддавки. Она делает вид, что сотрудничает, они делают вид, что ей верят, но не поверят на деле никогда. Голова кружилась, перед глазами мерцали какие-то сине-зелёные пятна, уже даже хвалёная корпоративная стиму-техника «Маршиан текникс» давала сбой. Если решать, то сейчас, пока эти тени за стеклом тамбура не начнут решать за неё. Если подумать, вряд ли они позволять ей вот так запросто умереть от удушья, как там они на прощанье сказали, «мы за вами присмотрим»? И забрали с собой оболочку, вы же пока всё равно под домашним арестом, зачем вам выходить из купола? Зачем ей вообще всё. Зачем работать, зачем дышать, зачем жить. Сволочи. Но и этот безымянный помогатель, он тоже не лучше. Кто сказал, что он тоже на этом отстанет. Ни черта.