Время ещё оставалось. Между тем гроза уже окончательно сконцентрировалась на севере, из-за горизонта начало заметно погромыхивать, наконец плотный клубящийся фронт заслонил собой обычное серое марево полуденной дымки, первые крупные капли ударили в каменную пыль, и уже после впервые полыхнуло. Совсем неподалёку, в нескольких сотнях метров в вершину скалы с рокотом вонзилась сначала одна плазменная плеть, затем другая. Оглушительный удар рубанул по ушам почти одновременно, так что даже загодя раскрытый рот не помог. Мужчина дёрнулся от боли, но на беснующуюся вокруг него стихию внимания не обращал. Его взгляд высматривал в небе нечто, видимое лишь ему одному. Некую едва заметную точку, что уже на всех парах летела к нему с небес. Фигура дождалась, пока тилтвинг не обозначится на фоне сверкающих блицами туч, и только потом двинулась в сторону маяка выключать, ещё принесёт кого лишнего недобрая. Ливень между тем уже хлестал вокруг него косыми плетьми, свиваясь в волчки и тяжело грохоча по камням. Вот же не повезло с погодой. Главное, чтобы сенатор не передумал теперь снижаться. Но нет, роторы с каждой секундой становились всё громче, отшвыривая прочь падающие с небес стены воды и превращая воздух под собой в мутный туман из расколошмаченной в воздухе дождевой воды, свитые струи которой жутковатым зонтиком накрывали теперь импровизированную посадочную площадку. Винтолёт, цокая лопастями, завис над промокшей насквозь фигурой, и тут же, не выпуская полозьев, потащил наверх люк. Фигура тут же прыгнула внутрь, чувствуя, как палубу под ногами резво потащило обратно в небеса. Люк захлопнулся и рёв ветра пополам с рокотом роторов тут же удалился куда-то невозможно далёкую дистанцию, такую далёкую, будто грозы за обшивкой не существовало вовсе. Впрочем, тамбур так и оставался закрыт. «Вы не отвечаете на вызов». Голос изниоткуда был женским, слегка нервным. Говорившая произносила английские слова с едва заметным акцентом жителей западных аррондисманов с акцентом на последний слог. Фигура в ответ пожала плечами. Ещё пару секунд пришлось на поиски тангенты, фигура наклонилась к устройству связи с высоты своего двухметрового роста и из такой неловкой позы ответила: —Прошу прощения. Но у меня с собой нет напульсника. Голос у фигуры был расслабленно-спокойным, будто он до сих пор полностью контролировал ситуацию. Или во всяком случае ничуть не был обеспокоен тем, что он заперт в тёмном тамбуре винтолёта, летящего в неизвестность. «Представьтесь». — Меня зовут Ренат. А вас? На том конце хихикнули. «Меня — Лили. И всё-таки, вы выставили маяк с просьбой о помощи, но предупреждаю, мы с отцом летим на юг и если вы…» — Мне ровно туда и нужно. Я резидент Мегаполиса, если вы беспокоитесь об этом, можете прочитать мою иммунную карту. Откройте, я не доставлю вам хлопот. Последнее он произнёс почти просительно, но всё равно с некоторой усмешкой. Пауза с ответом на этот раз затянулась. По ту сторону монотредной переборки совещались. Фигура назвавшегося Ренатом смиренно ждала. «Входите». Глаза некоторое время привыкали к свету. Тилтвинг явно забрался обратно на эшелон и теперь двигался выше грозового фронта. Впрочем, он так и так должен был его обогнать. — Здравствуйте, хм, Ренат. Две пары глаз разглядывали мокрую фигуру. — Дать вам полотенце? — Если вам будет угодно. Пока гость обтирался, особенно уделив внимание своему рюкзаку, его продолжали поедать глазами. Впрочем, пилот винтолёта — седовласый властный мужчина, в котором легко было узнать того самого сенатора — уже отвернулся обратно к приборной панели. А вот владелица того самого женского голоса в передатчике продолжала наблюдать. — Прошу прощения, Ренат, мне следовало сразу обратить внимание на сигнал вашей помпы. Как-то непривычно видеть человека без напульсника. — Ничего страшно, Лили, — благосклонно кивнула фигура, почти вернувшая себе человеческий вид. Впрочем, полотенце теперь всё было в грязных разводах. Покрутив головой, безбилетник не нашёл ничего умнее, чем неловко закинуть его на камбуз. — Вы меня простите, что так к вам ворвался. Вы, наверное, спешили по делам?.. — О да, мой отец очень спешил, но маяк есть маяк, мы же над аутлендом. — Резонно, и я вам страшно благодарен. Тем более в такую грозу. Последнее гость сказал чуть громче, как бы обращаясь к спине сенатора. Тот в ответ поёрзал, но промолчал. — Как вы вообще здесь очутились, Ренат? Вы кстати знаете, что ваше имя с латыни переводится как «вновьрождённый»? Ответную усмешку можно было интерпретировать как угодно, от скептического «ну да, ну да» до усталого «мне часто это говорят». — Догадываюсь. А делать я ничего не делал. Ждал вас. Тут сенатор заметно напрягся, но вновь не стал оборачиваться. — Ну,то есть не персонально вас, любую попутку. Мы с парнями занимаемся наладкой третьего фузионного энергоблока на опреснителе, и тут меня вызывают в Айн-Саллах, в штаб-квартиру Корпуса помощи, мол, прибывает грузовой суборбитальник с тритием, срочно забирайте. А у нас как назло ни одного свободного коптера Пришлось вот так, на удачу. — Понятно. А что местные? — Местные нам не станут помогать, даже если мы им к виску пушку приставим, вы же знаете. Да и откуда у них коптеры, а тем более тилтвинги. Лили понимающе закивала. — Мы над этим работаем. О, сенатор голос подал. — Простите? Ренат сделал вид, что не расслышал. Его явно всё происходящее начинало забавлять, несмотря на недовольство сенатора. — Я говорю, мы над этим работаем, и вам, молодой человек, вольно над этим потешаться, но эту проблему не так-то просто решить. Говоря это, сенатор всё-таки обернулся от своих приборов сторону безбилетника. На его строгом лице сильнее обычного прорезались морщины. Достойная картина — государственный муж доносит важную мысль до рядового избирателя. — Мы, со своей стороны, стараемся сделать всё возможное, чтобы преодолеть стену разногласий между участниками переговоров. — Ну мы тут тоже, как бы, трудимся. Простите, если вас чем-то задел, но нас не представили, так что я не очень… — Мой отец, — благосклонно перебила лепечущего Рената Лили, — сенатор от двенадцатого аррондисмана Мегаполиса Виктор Мажинэ. Сенатор благосклонно кивнул. — А, ясно. Вы же тоже в Айн-Саллах, на мирную конференцию? Это мне повезло, нет, правда, спасибо, что отозвались на маяк, я бы там до сих пор мокрый стоял, летают здесь нечасто. По лицу Рената невозможно было понять, это он сейчас искренне, или издевается. Так что сенатор предпочёл удобную себе версию. — Это Лили меня заставила. Я, честно говоря, не был склонен снижаться, учитывая грозовой фронт. — Папа, ты не себя наговариваешь! Забавно наблюдать за этой парочкой, в наше время подобное редкость. Видимо, сенатор был куда старше, чем желал казаться. Может, уже и под восемьдесят. — Я тоже думаю, что сенатор скромничает. В конце концов, аварийные маяки для того и внесены в лётный кодекс, чтобы гражданская авиация тоже могла участвовать в распределении общего блага. Ренат не убирал вежливую полуулыбку с лица, никак не заподозришь в подвохе. — Да и мало ли, что там могло случиться внизу, правда? — Да-да, конечно, — сдался сенатор. Ну не хотелось ему изображать радушного хозяина. — Да вы не стойте, располагайтесь, молодой человек. — Спасибо за гостеприимство. Безбилетник послушно присел на краешек кресла. Здесь его слепило солнце из иллюминатора, но продолжать стоять в три погибели действительно уже было неловко. — Так всё-таки, по поводу конференции, есть шанс, что нападения на опреснители прекратятся? Это очень мешает работать, если честно. — Папа говорит, что стороны обязательно достигнут взаимопонимания. — Ничего такого я не говорил, — всплеснул руками сенатор, — но мы постараемся. Ренат в ответ с сомнением покачал головой. — Но неужели это так сложно? Столько лет прошло, а мы по-прежнему автоматические турели по периметру ставим на каждом вновь возводимом объекте. — А вы давно выглядывали наружу? Вопрос сенатора поставил Рената в тупик. — Да я как бы только оттуда. Снаружи. — Я не об этом. Полюбопытствуйте, фронт остался позади. Пришлось вставать.