Кружащие над лугом летучие мыши стали камнем падать вниз и ударяясь о землю превращаться в жутких тварей. Эти монстры вставали на свои уродские конечности и разбегались по сторонам кто куда. Небо над храмом разверзлось, и образовался чёрный клубящийся портал, в который стало затягивать всё, что находилось на этом участке земли; траву, цветы, летучих мышей, нечисть в которую они обращались и даже красивый величественный языческий храм. При этом земля дрожала так, словно наступил конец света. Перекрестившись впервые за долгое время, Маркус продолжил карабкаться дальше. Взобравшись на вершину холма, он обернулся в последний раз. Всё, что ещё пару минут назад он видел в долине, исчезло. Ощущение было такое, словное расстеленный ковёр, на коем только что пировали, свернули обратно. На земле остался лишь снежный почерневший наст, который блестел и искрился в значительно потускневшем лунном свете. Там, где стоял храм, Фабер заметил едва заметное светлое пятнышко по своим очертаниям очень напоминающее тело человека. Возможно, это была Аннабелла, но ему уже не хотелось проверять свою догадку. Любовная эйфория, и последовавший за ней шок, стали проходить и он начал замерзать от ночного холода. Необходимо было немедленно бежать к дому. Спускаясь с холма в сторону парка, мужчина вдруг заметил взметнувшиеся над верхушками деревьев клубы белого дыма, а со стороны города, до его слуха донеслись раскаты колоколов собора. Ещё не догадываясь, что же происходит на самом деле, он продолжал бежать к домику для прислуги. Только преодолевая мостик через пруд, он, наконец, увидел, что белый дым валит из окна подвала особняка, а когда он оказался на заднем дворе, то ему показалось, что из того же окна выбирался какой-то человек. Однако Фаберу на это сейчас было плевать. Окоченев чуть ли не до костей, он ворвался в свою комнатку и стал натягивать на себя всё, что вывалил из собранного им для побега солдатского ранца. Очень кстати оказалась и предусмотрительно припасённая бутылка вина и новый, не надёванный французский мундир, не пойми, откуда взявшийся среди его вещей. Ведь со старой шинелью и камзолом, ему, к сожалению, пришлось распрощаться. Только осушив бутылку залпом, мужчина начал, наконец, чувствовать свои замёрзшие конечности. Вдруг на лестнице раздался грохот от башмаков и к нему в комнату ворвался взъерошенный и перепуганный Хейно Грин. – Пожар! В особняке пожар! Он прокричал это так громко, словно пытался разбудить Маркуса, хотя прекрасно видел, что тот не спал. И не дожидаясь пока Фабер бросится вслед за ним тушить дом хозяина, выбежал на улицу. Грин и подумать не мог, что Фабер не то что никак не отреагирует на его призывы и крики, но и наоборот, спокойно продолжит собирать свои вещи. Когда Маркус покинул домик для слуг, дым уже затянул большую часть парка, а со стороны особняка отчётливо доносился характерный треск бушующего пожара. Однако Маркус не собирался даже на милю приближаться к этому проклятому месту. Закинув ранец на плечо, он зашагал к конюшне. 13 глава В доме фрау Магды Гесс было по-прежнему неспокойно. Прошло уже несколько дней после исчезновения её брата, а она так и не знала, куда он делся и где его искать. С одной стороны, после таинственного исчезновения Иоганна Рихтера стало как-то спокойней. Больше никто не бегал по ночам, не заходил в комнаты её детей и не пугал их. Да и хлопот поубавилось. Но, с другой стороны, она любила брата всем сердцем. Он был намного младше и заботу о нём их родители возложили на её плечи, когда она была ещё совсем девчонкой. А так как в каждой женщине с рождения заложено материнское начало, эта привязанность и уход за братом с годами выросли в самые дорогие и нежные чувства, какие только испытывают близкие родственники по отношению друг к другу. Именно поэтому, несмотря ни на что, женщина каждую ночь мучилась от бессонницы, всё ожидая прихода Иоганна. Её бы удовлетворила сейчас даже самая маленькая весточка от него; лишь бы знать, что он жив, что с ним всё хорошо. Но никто и нигде; ни его прежние знакомые, ни его бывшие пациенты, ни в гарнизоне крепости, где он состоял штатным врачом, не видел и не слышал больше о нём. Только муж Магды Руперт Гесс, не разделял её переживаний и даже был рад исчезновению молодого человека. А когда женщина собралась обратиться в полицию, строго-настрого запретил ей делать это. Однако наблюдая изо дня в день, как сильно убивается женщина за своим братом, даже его чёрствое сердце не выдержало. И однажды вернувшись со службы, за ужином, он, вдруг, решил посоветовать Магде, обратиться к Фридриху Брудеру. – Ведь они коллеги и друзья. Может хоть он что-нибудь знает о твоём брате, – предположил Руперт. – И вообще, я считаю, что с его стороны очень не учтиво ни разу не прийти в наш дом, после исчезновения его лучшего друга. Раз он навещал твоего брата чуть ли не каждый день, когда тот стал себя столь странно вести, то почему же теперь не справляется о нём? Фрау Магда согласилась с мужем. Она и сама иногда спрашивала себя, почему Брудер больше не приходит в их дом. Ведь до исчезновения её брата он выказывал сильное участие к его странному заболеванию. – Завтра непременно схожу к нему, хоть это и достаточно далеко от нас, – сказала она мужу, вздыхая, и тут же решила уточнить адрес молодого доктора, – кажется, он живёт в доме жены, на Sonninge Strasse? – Кажется, да, – ответил мужчина. – Пойду немного почитаю, – сказал Руперт чуть позже, вставая из-за стола. И тут же предупредил: – Но ты не жди меня, укладывай детей и ложись спать. Женщина пространно улыбнулась, словно можно было и не сообщать ей о своих намерениях, ведь все её мысли были сейчас заняты совершенно другим, и встала следом за своим мужем. Не желая беспокоить старого слугу, она сама убрала всё со стола и пошла наверх, кутаясь в старую накидку из ободранного кроличьего меха. Из-за непривычно холодной зимы в доме было постоянно прохладно и сыро. Сказывался недостаток дров, цены на которые на местном рынке сильно взлетели вследствие повышенного спроса. Поэтому протапливались только камины спален, да и то, лишь перед сном. По той же причине, из экономии, дети Гессов продолжали всё так же спать в одной комнате. Заслышав шаги своей матушки, они моментально запрыгнули в свои кровати и притворились спящими. Однако зашедшая мать, по беспорядку в комнате и по торчащим из-под их одеял ногам, сразу всё поняла. – А ну, быстро спать, – скомандовала она с шутливым напуском строгости, подбрасывая в камин последнее полено. – А то сейчас позову вашего отца, и он мигом вас уложит. Эта угроза подействовала на детей действенней всего. Однако когда она погасила светильник и собралась покинуть спальню, маленький Фриц всё-таки осторожно выглянул из-под одеяла и негромко спросил: – А наш Альф ещё не вернулся? Фрау Магда вздрогнула. Слуга рассказал ей о растерзанном кем-то любимом псе всей семьи, но детям сообщать об этом она конечно не стала. Для них он просто убежал на прогулку и потерялся. – Кажется, я слышала во дворе лай, – решила в очередной раз соврать она. – Возможно, что и пришёл. Только если он узнает, что вы ещё не спите, убежит снова. – Только ты пусти его домой, прошу тебя, – попросил её, сынишка. – Обещаешь? – Обещаю, – глухо ответила женщина. Фриц тут же накрылся одеялом и пожелал матери добрых снов, надеясь утром увидеть свою любимую собаку. Ведь сколько раз добряк Альф катал его на себе, а когда они выходили на прогулку за двор, то Фриц гордо смотрел на соседских ребят, завидующих обладателю такой большой и умной собаки, и, держа поводок, прохаживался с ней вокруг своего дома. Магда смахнула накатившую слезу и тихонько прикрыла за собой дверь детской спальни. Комната, где она спала, находилась рядом с гостиной, поэтому женщина засеменила по лестнице вниз. Однако странный звук в погружённом в тишину доме, заставил её остановиться на полпути и обернуться. Подняв повыше свой фонарь, она осветила тёмный коридор. Ей вдруг показалось, что дверь в спальню её брата скрипнула, и за ней послышались шаркающие шаги. Простояв с минуту и больше ничего не услышав, женщина потрясла головой, словно желая развеять видение, и опять зашагала вниз. Проходя гостиную, она заглянула в библиотеку. Руперт Гесс раскинулся в старом кресле, и, запрокинув голову, негромко похрапывал. Не желая его будить, Магда пошла к себе. Однако сколько она не пыталась заснуть, ей это долго не удавалось. Женщине всё казалось, что на втором этаже кто-то ходит, но стоило ей прислушаться, как ничего, кроме колышущихся от лёгкого ветерка веток кустов за окном, не было больше слышно. Лишь только когда часы в гостиной пробили два часа ночи, она стала погружаться в сон. Но перешагивая границу нашего мира и мира грёз, она вдруг отчётливо уловила какой-то грохот и звон разбитого стекла, мгновенно вернувшие её обратно в реальность. «Что это? Может, показалось?» Но, когда она привстала и навострила уши, до её слуха донеслись и другие странные звуки; то ли кто-то прыгнул, то ли кто-то пробежал наверху. Странно, ведь над ней спальня мальчиков, а они не могли так поздно играть. Фрау Магда встала с кровати, накинула на пеньюар драную накидку из кроличьего меха и зажгла фитиль фонаря. Выйдя из комнаты, среди гула ветра в коридоре она отчётливо различила храп мужа. Герр Гесс по-прежнему спал в кресле, в библиотеке. Опять раздался глухой стук. Он явно исходил из спальни мальчиков. Так что же, получается, они всё-таки не спят? Проходя мимо тикающих на весь дом часов, женщина увидела, что они показывают пятнадцать минут третьего. В любом случае для детских игр было уже поздновато. А между тем фрау Гесс оказалась не далека от истины. Дети её, так же, как и она, долго не могли заснуть. Младший, Фриц, очень хотел увидеть своего любимого пса, поэтому всё время думал только о нём. Поверив словам матери, что Альф вернулся, он, наконец, решил посмотреть на него хотя бы в окно. Но сколько он ни пытался рассматривать двор, так никого там и не увидел. А впустив в детскую комнату через раскрытые им шторы яркий лунный свет, вдобавок разбудил и Рудольфа. – Что ты делаешь? – с удивлением спросил он Фрица, заглядывающего с широкого подоконника в окно. – Ложись спать, а то нам попадёт. – Я слышал Альфа, он пришёл, – ответил, хлопая голубыми глазками, мальчуган. – Нет там никакого Альфа, ложись немедленно, – чуть ли не приказным тоном возразил ему старший брат, давно догадавшийся, что их собаки уже нет в живых. Ему так сильно хотелось спать, что выругавшись, он сразу закрыл глаза, и, накрывшись одеялом от лунного света, снова заснул. Только не прошло и пары минут, как Фриц опять разбудил его, сильно тормоша за плечо. – Ты что, хочешь по шее?! – вскрикнул на него Рудольф, подскочив и скинув одеяло. – Т-с-с-с-с, – приложив палец к губам, попросил его замолчать мальчик. Протирая глаза, Рудольф заметил, что брат показывает на уже задёрнутое шторами окно. – Закрыл? Молодец, вот так бы … – Рудольф только хотел похвалить младшего, несмышлёного брата, как тут же осёкся, заметив на шторах огромную тень, отбрасываемую находящимся за окном человеком. – Кто там? – шёпотом спросил он Фрица. – Кажется, дядя Иоганн вернулся, – так же, шёпотом, ответил мальчик. Рудольф почувствовал, как весь холодеет от страха. В отличие от своего младшего брата, он понимал, что человек не может летать и заглядывать в окна второго этажа, достаточно высокого здания. Но детское любопытство всё же заставило его тихонько встать, и, перебарывая страх, заглянуть в щель между портьер. Однако там никого не оказалось. Лишь огромная кроваво-красная луна висела низко над землёй и освещала её своим багровым светом. Но только он хотел лечь обратно в постель, как увидел застывшего в неестественной позе младшего брата. Тот сидел на своей кровати и широко раскрытыми глазами смотрел в угол комнаты между окном и камином. Проследив за его взглядом, Рудольф вскрикнул. Там, возле камина, в котором ещё теплилась горсть красной золы, немного освещающей часть комнаты, стоял на четвереньках их пропавший дядя Иоганн Рихтер. Только теперь он был мало похож на себя прежнего. Лицо его отливало синевой, кожа в некоторых местах сильно скукожилась, словно усохла, а некогда добрые, весёлые глаза, мерцали зеленоватым блеском огромных зрачков. Он покачивался из стороны в сторону и, порыкивая, как хищный зверь, тяжело и громко дышал. Рудольф шагнул к своей кровати и сразу привлёк всё внимание дяди к себе. Рихтер привстал и принял позу человека собирающегося совершить прыжок. И тут, маленький Фриц, словно проснувшись от кошмарного сна, вскочил с кровати и с криками бросился к двери. Однако его дядя, с молниеносной скоростью перепрыгнув через племянника, толкнул одной рукой огромный комод, стоящий возле стены, и, сдвинув его, моментально закрыл доступ к входной двери. Мальчик резко остановился и, запнувшись о ковёр, упал. Испугавшись за него, Рудольф схватил с детского столика томик со сказками и бросил его со всей силы в окно. Стёкла не выдержали и разбились, со страшным грохотом посыпавшись мелкими осколками на пол и на улицу. Чудовище в обличье их любимого дяди отреагировало мгновенно; перепрыгнув через всю комнату, оно сбило мальчика с ног и нависло над ним. Бедный ребёнок не подумал, что защищая брата, подписал себе смертный приговор. И даже раздавшийся пронзительный детский крик Фрица не отвлёк чудовище от своей жертвы, потому как, то, что якобы являлось Иоганном Рихтером, с жестокостью безумного зверя вцепилось в горло несчастного мальчика. Когда напуганная до смерти воплями и шумом из детской спальни фрау Магда Гесс открыла туда дверь, ей пришлось потратить много сил, чтобы отодвинуть огромный платяной комод и попасть внутрь, где кричащий Фриц моментально спрятался за спину матери. Осматривая комнату, она не сразу поняла, что там происходит на самом деле, а когда увидела и осознала, то присоединилась к крику Фрица, в десятки раз заглушая его. В свете кровавой луны, падающем через разбитое окно, женщина узрела жуткое действо; какое-то чудовище, лишь отдалённо напоминающее человека, высасывало жадными глотками кровь из разодранного горла её уже мёртвого старшего сына. Огласивший дом ор, разбудил, наконец, и Руперта Гесса. Ничего не понимая и сонно потирая глаза, он покинул библиотеку и направился наверх. Впрочем, их старенький слуга тоже был разбужен криками и, вынырнув из своей каморки, последовал за хозяином. Но чем выше они поднимались, и чем громче становились доносимые до них крики, тем сильнее Руперта охватывало волнение и страх. Войдя в детскую, он так же, как и его жена, не сразу понял, что происходит, а когда увидел, то чуть не потерял сознание. Несмотря на свой стальной характер и выдержку, он растерялся и просто остолбенел. Впрочем, как и его старый слуга. Увидев реакцию мужа, фрау Магда неожиданно поняла, что она теперь единственный человек, который сможет защитить от ворвавшегося в их дом чудовища свою семью. В ней вдруг проснулись те самые материнские чувства, которыми природа наделяет всех женщин для защиты собственных детей. Шаря глазами по комнате, её взгляд остановился на принадлежностях для камина, убранных в специальный держатель. Один рывок и она уже возле них. Схватив в руки тяжёлую железную кочергу с крюком для зацепа поленьев, она с криком набросилась на мерзкое чудовище. Нападение женщины и её сильные удары по его голове оказались для него такой неожиданностью, что оно даже не успело защититься, и было моментально повержено. Из его пробитой черепной коробки сразу фонтаном хлынула ярко-красная густая кровь. Однако фрау Магду это не остановило. Выпучив глаза, она била убийцу своего ребёнка кочергой до тех пор, пока брызги крови из его раскроенной головы не испачкали ей всё лицо. Бурые пятна разлетались на стены, шторы, полностью окрасили ей одежду и замызгали паркетный пол. Зрелище было не для слабонервных людей. Руперт пришёл в себя только тогда, когда понял, что женщину охватило настоящее безумие. Ему пришлось применить немалую силу, дабы вырвать из рук одержимой жены огромную кочергу. Но как только она звякнула об пол, Магда Гесс обессилила и осела в руках мужа. С огромным трудом он уложил её в незамаранную кровью постель Фрица и сел рядом. Только спустя пару минут после устроенной ей бойни, женщина стала приходить в себя. Однако увидев свои залитые липкой кровью ладони, Магда вскрикнула и потеряла сознание. Руперт хоть и был очень жёстким человеком, но даже на него всё произошедшее произвело сильное впечатление. Их старый лакей стоял на коленях и громко читал молитвы. Его редкие седые волосы торчали дыбом, а бледное лицо выражало ужас. Слуга крестился и отбивал поклоны, ударяясь своим морщинистым лбом прямо об пол. Он стал похож на человека, которому предстояло сделать шаг в бездонную пропасть, где его неминуемо ждала смерть. Руперт был очень удивлён таким поведением слуги, так как раньше даже не догадывался о его столь сильной набожности.