Вдруг через разбитое окно донёсся шум подъехавшей к дому кареты. Однако молодому человеку было уже на это плевать. Он желал только одного, по-настоящему покарать виновника такого бесчеловечного преступления. Только до этого, было необходимо успеть избавить от чудовищных мук своего начальника. Или же вернее то, что от него осталось. Не зная, каким способом это лучше сделать, Брюмер на минуту впал в ступор. А что если…? Нет, вернуть инспектора к жизни уже точно не представлялось возможным. Молодого человека настолько заняли его собственные размышления, что он даже не услышал, как в лабораторию зашёл кто-то ещё. Из-за этого, мощнейший удар по голове, нанесённый сзади, мгновенно свалил застигнутого врасплох Брюмера с ног. И всё же, упав на колени, он успел обернуться. Из клубившегося дыма, перед ним возникла уродливая, перекошенная злобой физиономия. Однажды он уже её видел – это без сомнения был тот самый карлик, личный слуга доктора Штанца, который подозревался в похищениях людей. Молодость и крепкое здоровье помогли Брюмеру быстро прийти в себя. Он потряс ушибленной головой и снова встал на ноги. Из-за едкого белого дыма, который по-прежнему исходил от разлитой жидкости, ничего не было видно. Поэтому, пытаясь оградиться от подстерегающего в нём врага, Брюмер выставил вперёд руки и направился к дошнику. Однако не прошёл он и пяти шагов, как сзади на его спину запрыгнул карлик, и, обвив ему шею руками, начал с диким рёвом его душить. Ощутив жуткую боль, Брюмер закружился как волчок, и попытался скинуть противника. Но хватка безумного, жуткого карлика оказалась мёртвой. Чувствуя, что в любой момент может потерять сознание, молодой человек решился на последнюю меру, и всей своей массой резко упал спиной в самую груду битого стекла. Карлик тут же ослабил захват и закряхтел. Брюмер собрал все свои последние силы и, наконец, расцепил руки противника. Встав быстро на ноги, он вытащил из-за пояса пистолет и без малейших раздумий выстрелил в слугу доктора. Пуля пробила грудь карлика в тот момент, когда он снова собирался наброситься, так что, только поднявшись, он сразу упал обратно прямо на осколки химических реторт. Держась за ноющую и саднеющую от ногтей Бенгсби шею, Брюмер несколько минут пытался отдышаться и прийти в себя. Наконец, утерев капающую с носа кровь, он подошёл к дошнику. Лицо инспектора теперь выглядело настолько подвижным, переполненным эмоциями, что молодой человек даже на минуту забыл об отсутствующем у головы теле. Похоже, Леманн всё-ещё испытывал какие-то чувства. Заметив в руках Брюмера пистолет, он многозначительно посмотрел сначала на него, а потом на своего помощника. Молодой человек сразу догадался, чего хочет его бывший начальник. Однако у него не было с собою ни рожка для пороха, ни пыжа, ни шомпола, ни пули. Грустно покачав головой, он уронил пистолет на пол. Неожиданно, из подвала раздался какой-то шум, а затем с грохотом закрылась железная дверь. Обернувшись, Брюмер увидел брошенный кем-то в помещение факел. Он упал в разлитую жидкость, и мгновенно заставил её полыхнуть, не оставляя никакого шанса на выживание. Молодой человек бросился через огонь к двери, но услышав лязг запора с другой стороны, понял, что этот выход надёжно теперь закрыт. Тем временем разгорающееся всё сильнее синеватое пламя уже начинало обжигать ноги, тело и даже лицо. Заметавшись по помещению, Брюмер вдруг заметил ещё одну дверь; только совсем небольшую. Она была покрыта такой же побелкой, как и стены, поэтому он её сразу и не нашёл. Прикрывая лицо от огня, он подбежал к ней, и, так как снаружи не было ручки, ударил изо всех сил ногой. Дверь распахнулась. Наклонившись и с трудом протиснувшись в её проём, молодой человек ощутил приятную ледяную прохладу. Яркое зарево из лаборатории, полностью осветило открытую каморку, но к разочарованию молодого человека, отсюда не было другого выхода. На стенах комнатки лишь висели стеллажи, с расставленными на них склянками. Их заполняли самые разнообразные человеческие органы, залитые прозрачной жидкостью. Однако Брюмера это сейчас мало интересовало. Он понимал только одно, что укрыться здесь от пожара не получится. Дым уже заполнял маленькое помещение, а нестерпимый жар от огня быстро нагревал его стены. Из-за жгучего полымя банки с человеческими органами стали громко одна за другой взрываться, заливая пол какой-то пахучей жидкостью. Вспомнив о голове инспектора, молодой человек вышел из каморки обратно. Посмотрев на дошник, он увидел, как горячие языки синего пламени уже облизывают лицо Леманна. Кожа несчастного почернела и стала пузыриться, глаза вылезли из орбит и поочерёдно лопнули. Зрелище было настолько ужасным, что молодой человек не выдержал и отвернулся. Брюмер внезапно понял, что его тело ждёт такая же участь, если он сейчас же не найдёт способ, как отсюда выбраться. Ещё раз осмотревшись, молодой человек убедился, что последним и единственным выходом было теперь небольшое окно под потолком. Оставалось только надеяться, что он в него сможет пролезть. Закрываясь от пожара расстёгнутым пальто, молодой человек бросился к этому окну, но вдруг запнулся и почувствовал, как одна из его ног за что-то зацепилась. Попытавшись её освободить, Брюмер обернулся и к своему великому ужасу увидел ожившего карлика, который крепко держал его ногу. Словно маленький демон, восставший из огня, Бенгсби быстро поднялся с груды битого стекла и снова накинулся на него с кулаками. Сцепившись с карликом в смертельной схватке, молодой человек впервые хорошо рассмотрел его лицо. Оно было ужасно; всё испещрено глубокими морщинами и шрамами от стеклянных осколков, впившихся в лицо и торчащих из глубоких порезов, а один из фрагментов рассёк ему веко и пронзил глаз, из-за чего из него обильно струилась алая кровь. Пытаясь отпихнуть от себя мерзкого человечка, Брюмер старался не смотреть на его обезображенный облик. Несмотря на свои небольшие размеры, Бенгсби обладал просто чудовищной силой. Навалившись на молодого человека, он почти без труда, вновь сомкнул на его шее свои корявые, когтистые пальцы и начал снова душить. Молодой человек, конечно, сопротивлялся, как мог, но все его потуги походили на бессмысленную возню. Ощутив спиной нестерпимый жар, и увидев, как загорается пальто, он уже стал прощаться с жизнью, когда вдруг стеклянные шары испускающие свет, из-за сильного перегрева тоже стали взрываться. Посыпавшиеся осколки и брызги жидкости, начали низвергающимся каскадом падать вниз. Попавший на лицо Бенгсби раствор, стал моментально его разъедать. Карлик закричал от боли и, закрыв лицо руками, отпрянул от прикрывшегося своим пальто Брюмера в глубину комнаты. Когда молодой человек поднялся, дикие вопли Бенгсби почти прекратились, а его распластанное тело уже полыхало и трещало, как сухое полено. Скинув с себя прожжённое пальто, тлеющий пиджак и жилет, и оставшись в одной рубашке, Брюмер полез в разбитое окно. Почувствовав полоснувший спину осколок стекла, по всей видимости, застрявший в раме, он выдохнул и последним рывком, причинившим ужасную боль, выбрался, наконец, наружу. 12 глава После возвращения Маркуса с кладбища прошло уже два дня, а он всё никак не мог забыть событий той ночи. И, несмотря на то, что призрак девушки больше не появлялся, а долгожданная дата встречи с Аннабеллой приближалась, его не только не перестали мучить душевные терзания, но и начали угнетать новые непонятные ощущения; необъяснимого страха и беспричинной тоски. Спасала только работа, которую он теперь исполнял с особым рвением и желанием, что очень удивляло и настораживало Грина. Однако сколько Маркус не пытался загрузить себя ею, каждый час, каждую минуту, его всё сильней и сильней одолевали отрицательные эмоции. А две последних ночи у него даже возникало беспричинное и бессознательное стремление к побегу. Но только он порывался покинуть усадьбу, как в голове раздавался громкий приказ Аннабеллы: «Нет! Даже не смей!» В конце концов, вымотанный за двое суток душевно и физически, больше чем за несколько месяцев службы здесь, на утро третьего дня, Фабер с огромным трудом открыл глаза и с большим нежеланием что-то сегодня делать, встал с прогретой им тёплой постели. Подойдя к корыту и умывшись, он несколько минут задумчиво разглядывал себя в небольшое старое зеркало. «Чёрт возьми, что он здесь делает? И за что только Аннабелла полюбила его? Уж за столько веков она давно могла бы найти кого-то получше и сбежать с ним навсегда от своего чокнутого мужа. А куда сегодня ночью побегут они? Что он, простой, да к тому же сильно бедный человек сможет предложить такой девушке, как Аннабелла? Нужно будет попросить сегодня у Грина плату, хотя бы за то, что я здесь заработал». Одевшись и собравшись уже выходить из дома, Фабер вдруг заметил на единственном столе у окна какой-то небольшой листок белой бумаги. «Странно, откуда он взялся?» Мужчина быстро взял его и начал читать: «Здравствуй, мой милый. Спешу тебя предупредить, чтобы после десяти часов вечера, ты никуда не выходил из своей комнаты. Главное, ничего не бойся и выполни всё, о чём тебя попросят. И тогда ты навеки соединишь свою судьбу с моей судьбой. Твоя Аннабелла». «Интересно, кто и о чём меня попросит? Если уж хочешь предупредить о чём-то важном, нужно предупреждать с разъяснениями. А то теперь гадай, что всё это значит». «А может…?» Маркус вдруг подумал, что девушка собирается подготовиться к побегу более тщательно, чем он предполагал. Быть может, она не только организует лошадей, не пешком же им отправляться в путь, но и даже скажет, куда им бежать. Это у него нет ни родных, ни друзей, ни денег, а у неё-то наверняка и деньги есть, и друзья. Тем более, она сама предложила ему побег. Хотя, почему побег? Она лишь сказала, что после этой ночи они смогут воссоединиться. Ладно, гадать можно бесконечно, нужно просто дождаться ночи и тогда всё станет ясно. «Да-а-а, ничего не скажешь, хороший любовник ей достался». Фаберу вдруг самому от себя стало противно. Засунув листок бумаги в карман шинели, он, наконец, вышел из дома. Сегодня у него мог бы быть и выходной, так рьяно он работал последние дни, заготовив и дров и воды на целую неделю вперёд. Да и погода радовала. Небо чистое, ветра нет, снега нет. Красота! Но нужно было позавтракать и хотя бы ненадолго, показаться управляющему на глаза. Грин и кухарка уже конечно находились на кухне. Управляющий обошёлся без своих обычных подковырок и не стал нагружать Маркуса работой. А когда Фабер потребовал рассчитать его за отработанные дни Грин спокойно попросил подождать до вечера. Якобы хозяина сейчас нет и денег он у него пока взять не может. Позавтракав без особого аппетита, Фабер покинул кухню и, выйдя на улицу, стал наблюдать за окнами комнаты Аннабеллы. Шторы как всегда были опущены и никакого движения за ними не наблюдалось. Простояв так ни меньше часа, Маркус решил, наконец, вернуться в домик для слуг и на всякий случай собрать все свои вещи. Когда он шёл через парк, недалеко от забора его внимание вдруг привлекли несколько странных людей. Они вели себя так, словно наблюдали за особняком. Один укрывался за сенью елей на противоположной стороне дороги, другой прогуливался у калитки, будто случайно проходил мимо, третий выглядывал из-за бугра за поворотом. Фабер даже подумал, уж ни шайка ли это каких-нибудь воров, присмотревших богатый особняк и пожелавших его обокрасть с наступлением темноты. А что, место глухое, отдалённое от города, да и поживиться, наверняка, есть чем в таком доме. Рассказать бы о своих наблюдениях и подозрениях управляющему, да Маркусу не хотелось уже возвращаться. Да и если так разобраться, то плевать ему на этого Штанца, пусть хоть что с ним делают; он чудовище, выродок и убийца и нет таким прощения. Главное, что Аннабелла бежит с ним, и произойдёт это сегодня ночью. Собрав и уложив в ранец все свои вещи, Маркус решил остаток дня провести в комнате. Поначалу время текло очень медленно, но затем он немного вздремнул, и когда проснулся, увидел в окно уже вечерний закат. Он опять направился на кухню и, подходя к дому, заметил в темноте человека, только теперь стоявшего за деревом. Не подавая виду, что заметил его, и, ведя себя естественно, Фабер поднялся по ступенькам крыльца и зашёл в кухонное помещение. Управляющего не было. Фабер очень надеялся, что он не забыл о его просьбе и брал сейчас для него у доктора деньги. – Странные люди сегодня ходят весь день вокруг нашего дома, – решил поделиться своими наблюдениями с кухаркой Маркус. – Какие люди? – насторожилась женщина, поставив ему миску с едой. – Не знаю? – пожав плечами, ответил Маркус. – Утром я видел троих за забором, они не спускали глаз с особняка. А сейчас я заметил одного в усадьбе, он стоит за большим старым дубом, возле кухни, и наблюдает за этим входом. Нужно поставить в известность Грина. Вы, кстати не знаете где он? Может у хозяина? Женщина не ответила Маркусу, после его слов о слежке за домом, она как-то странно побледнела, а потом сев рядом с ним за стол, вцепилась ему в руку и тихо проговорила: – Умоляю вас, не говорите ничего Грину. Посмотрев с удивлением на кухарку, Маркус прочёл в её глазах мольбу. – Это мой сынок стоит за дубком и ждёт, когда я ему вынесу какой-нибудь еды, – пояснила она впавшему в недоумение мужчине. – У меня в городе живёт трое детей. Они голодают. Двоим шесть и девять, а старшему сыну, который приходит сюда, пятнадцать. Отец их умер от чахотки год назад, и я должна платить за их обучение и за наше в городе жильё. Лицо Маркуса просветлело. Теперь-то ему стало ясно, кого он видел однажды стоя на парапете здания, когда эта женщина выносила с кухни большой свёрток. – Прошу вас, не говорите никому, – вновь повторила слёзно свою просьбу кухарка, – ведь тогда меня выгонят из этого дома, и я опять останусь без работы. Тех денег, которые зарабатывает мой старший сын, трудясь помощником подмастерья в городе, им не хватит даже на неделю. Клянусь вам, что я не обворовываю никого, а лишь собираю остатки и объедки с хозяйского стола. Да и что там соберёшь? Доктор ест совсем немного, а светские приёмы в его доме бывают не часто. – Не стоит вам передо мной оправдываться, – сочувственно ответил Маркус. – Достаточно того, что вы мне объяснили. Клянусь, я никому не открою вашей маленькой тайны. Да мне, если честно, это и не нужно. Я прекрасно вас понимаю и полностью оправдываю ваш поступок. Дети не должны голодать. Только почему же они живут где-то в городе, а не с вами? Хотя бы младшие? – Просто когда я нанималась на эту работу, Грин предупредил, что ему нужна не имеющая детей повариха, якобы такова была причуда его хозяина; не брать прислугу с маленькими детьми. Поначалу, когда Фабер шёл на кухню, он собирался попросить эту женщину собрать ему остатков хоть какой-нибудь еды, ведь неизвестно, как там сложатся обстоятельства после их побега с Аннабеллой, и когда они смогут потом поесть. Но теперь, он и думать об этом забыл. – Обещаю вам ещё раз, никто от меня не узнает о вашем секрете. – Спасибо, спасибо вам огромное, – сжав его руку, начала приносить ему свои слова благодарности несчастная, напуганная тем, что её изобличили, женщина. – Хотите, я положу вам добавки и дам жареного мяса? Маркус отстранился. – Нет, – отрицательно покачал он головой, – не надо мне никакой добавки. А мясо, отдайте лучше своим сыновьям. Им оно нужнее. Женщина утирала слёзы и не знала, как ещё отблагодарить Маркуса за понимание и сочувствие к её положению. Однако в кухню вдруг вошёл Грин, и она моментально вскочив, бросилась нарезать луковицу, словно это от неё она проливает слёзы. Но управляющий не обратил на кухарку никакого внимания. Он пришёл в основном из-за Маркуса. Вытащив из кармана туго набитый деньгами кошелёк, он передал его обрадованному мужчине. – Вам ещё повезло, что я успел застать хозяина, – сказал Грин. – Так он куда-то уехал? – не без интереса спросил Фабер, убирая кошелёк, даже без пересчёта. – Именно, уехал. А перед этим поинтересовался, не собираетесь ли вы нас покинуть, раз просите расчёт. Но так как вы не говорили мне об этом, я сказал ему, что не собираетесь. Маркус горячо поблагодарил Грина за деньги и, встретившись взглядами с кухаркой, неторопливо покинул дом. На улице к тому времени уже окончательно стемнело. Небо было усыпано мерцающими звёздами, а огромная полная луна проглядывала через корявые кроны высоких оголённых дубов и вязов. И всё-таки она выглядела не так, как всегда. Её ярко-оранжевый диск был сегодня облит каким-то багровым, особым кровавым окрасом. Пройдя мимо дерева, где по-прежнему стоял сын кухарки, Маркус зашагал к себе. Правда на полпути он всё-таки не выдержал и обернулся, чтобы посмотреть на окна Аннабеллы. Там всё ещё было темно. И хотя обычно в это время суток рама её спальни приоткрывалась и по парку разносилась чудесная музыка старинного клавесина, было, похоже, что сегодня, она не собиралась на нём играть. Зайдя к себе в комнату, Маркус сел за стол и стал ждать. Смотря то в окно, то в раскрытую перед собой книгу, он ожидал прихода слуг. Вот, наконец, хлопнули входные двери и заскрипели ступеньки деревянной лестницы. Маркус задул свечу и остался сидеть в темноте. Вдруг, прямо перед самым окном в ярком свете луны, мелькнула какая-то огромная птица. Ему даже показалось, что она заглянула в его спальню, блеснув своими почему-то красноватыми глазами. Это произошло так быстро и неожиданно, что мужчина вздрогнул от неожиданности и отшатнулся от окна назад, чуть не упав со стула. Интересно, что это за птица? Раньше он таких птиц здесь не видел. Потом хлопнув себя рукой по лбу, мысленно воскликнул: «Конечно! Это же летучая мышь! И откуда она только взялась?» Он снова заглянул в окно, надеясь увидеть это летающее животное и убедиться в том, что оказался прав. Однако в этот момент входная дверь домика опять скрипнула и в его комнату кто-то тихо постучал. «Она!» Маркус снова зажёг свечку, подошёл к двери своей комнаты и приоткрыл её. К удивлению мужчины он увидел вовсе не Аннабеллу. Перед ним стоял чужак, одетый в длинный чёрный балахон с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Фабер даже растерялся. Но фигура спокойно зашла в комнату и жестом руки облачённой почему-то в перчатку, поманила его за собой. Мужчина бросился к вещам, однако резкий жест незнакомца приказал оставить их здесь.